Огненный шторм - Дэвид Класс

— А что скажут твои родители, когда ты приведешь в дом такого бродягу?

Райли пожимает плечами. Удобный случай тряхнуть головой, чтобы откинуть волосы. Что-то у нее с родителями не то.

— Они в Париже, — говорит она, как будто все родители на свете регулярно там пропадают. — Папа по делам. Мама за покупками. Так что в большой старой квартире сейчас живу только я. И мне ужасно одиноко. — Она поднимается. — Ну что, Джек, идешь или нет? Я редко приглашаю дважды и никогда — трижды.

Я тоже поднимаюсь. Прости меня, Пи-Джей. Но у меня в Нью-Йорке только один друг. И мне до зарезу нужен горячий душ.

5

Улица Сентрал-парк-уэст. Роскошные на вид дома с привратниками у дверей. Бегуны в стодолларовых кедах. Мальчишки на роликах и в дизайнерских очках. Няни с колясками-паровозиками. Парк совсем рядом, буквально у порога. Недешево, конечно. Зато удобно и безопасно.

— Вот мой дом, — объявляет Райли. — Здравствуйте, Чарлз.

Швейцар вежливо кивает:

— Добрый день.

Окидывает меня беглым взглядом и отводит глаза. Открывает дверь.

Темный вестибюль. Бархатный ковер до самого горизонта. На стенах живопись. Пейзажи, море. Что это — жилой дом или музей? Садимся в лифт. Пятнадцать кнопок с цифрами и «П» на самом верху. Райли нажимает «П».

— Я так понимаю, это не парковка, — говорю. — Разве что вертолетная.

— Пентхаус, — отзывается Райли. — Ничего особенного.

— Тебе легко говорить. А для такой деревенщины, как я…

— Может, ты и из провинции, но не деревенщина, — отвечает она. Протягивает руку и гладит меня по щеке. Откидывает волосы у меня со лба. — У тебя хорошее лицо, — говорит она. — Я в людях разбираюсь. Развитая интуиция. Ты ведь не маньяк, правда?

— Ты уже спрашивала, с тех пор ничего не изменилось.

— Потому что если ты маньяк, то берегись, — продолжает она. — У меня черный пояс по карате. И собака. И дом охраняется.

— За меня можешь не беспокоиться, — отвечаю.

Лифт останавливается. На площадке «П» всего одна дверь. Ничего себе — у них целый этаж!

Мы стоим на коврике с надписью «Добро пожаловать», и Райли ищет ключи.

Что-то мне подсказывает, что пентхаус в таком доме — штука недешевая.

— А чем занимается твой отец?

— Знаешь, что такое фондовые опционы?

— Так, не очень.

— Вот и я не знаю, — признается она. — А он знает. По крайней мере, так думают его клиенты.

Она усмехается. Понятно. Богатый папочка. Райли открывает дверь. Впускает меня.

Райли, я не сомневаюсь, что в моих советах насчет безопасной жизни на Манхэттене ты не нуждаешься, но даже если у тебя фантастическая интуиция и черный пояс по карате в придачу, все равно не стоит приглашать домой незнакомых парней, когда родители в отъезде.

— Я тебе доверяю, — говорит она, показывая мне дорогу в длинной передней. — Не знаю почему, но доверяю.

Ты читаешь мои мысли, да, Райли?

— Ты что, мысли читаешь? — спрашиваю.

Райли хихикает.

— Ты именно об этом и думал? Да, понимаю, наверное, со стороны кажется, будто я веду себя как дура. Но я выросла в этом городе и здорово разбираюсь в людях. Джек, от тебя так и веет уверенностью в себе. К тому же плохие мальчики не читают «Дэвида Копперфилда» за одни выходные. Вуаля!

Боже мой, Райли! Что бы там ни делал твой папа ради своих клиентов, судя по всему, это приносит доход. Мы входим из передней в гостиную — размером с баскетбольное поле и с окнами от пола до потолка.

Через эти окна в квартиру льется Манхэттен. Центральный парк — изумрудные лужайки и синие пруды. Жилые кварталы до самого Гарлема. Эмпайр-стейт-билдинг указывает направление на деловой центр. За парком вздымаются здания Ист-Энда, а дальше блестит Ист-Ривер.

— Ух ты, — говорю. — Вид на миллион долларов.

— Через некоторое время привыкаешь и перестаешь замечать, — вздыхает Райли. — Тут внизу Земляничные Поля. Памятник Джону Леннону. Обожаю его музыку. Его застрелили прямо рядом с «Дакотой».[3] Смотри, какая вокруг бассейна беговая дорожка. Лучшее в мире место для бега — в сумерки, когда огни только загораются. Хочешь перекусить?

Где-то лает пес. Это не веселое игривое тявканье. Скорее низкий сердитый рык. Надеюсь, этого бобика держат на цепи. Может, я и деревенский мальчик, но собак не люблю. У меня их и не было никогда. Да и в голову не приходило завести. Слишком хлопотно. А та псина, которая рычит в квартире Райли, кажется мне особенно неприятной.

— Потом. Вот от душа я бы не отказался.

Через несколько минут я смываю грязь и страх.

Струи горячие и колючие. Шампунь и мыло дорогущие. Из окна сбоку открывается вид на парк. Что я здесь делаю? Прячусь? В таком месте и прятаться приятно. Но что мне делать дальше? Не навлекаю ли я опасность на Райли тем, что общаюсь с ней? Если я пытаюсь снять с себя метку, имею ли я право ставить метку на других — одним своим присутствием?

Не думай слишком много. Ты побывал в такой передряге. Все контролировать нельзя, но на данный момент обстоятельства складываются неплохо.

Расслабься, Джек. Радуйся жизни. Ты это заслужил.

Выключаю душ. Моя одежда — в Райлиной стиральной машине. Надеваю халат, который она мне дала. Синий шелк. Все тело покалывает после душа. Шелк на распаренной коже — это чертовски приятно.

Иду по квартире.

— Райли! Ты где?

— Тут! В спальне.

Ничего себе! В спальне!

Играет джаз. Комната Райли. Вид на парк. Уютная терраска. Плюшевые мишки на просторной кровати с пологом.

— Ой, какой ты хорошенький, когда чистенький, — говорит Райли. — Даже пахнуть стал приятно.

— Догадываюсь, спасибо. На какую вечеринку мы собираемся? Надеюсь, на званый обед?

Она смеется:

— К сожалению, Мередит никогда гостей не кормит. Но я тебе кое-что раздобуду прямо здесь. Хочешь, Джек, я тебе спину помассирую?

Спрашивает она так, словно на свете нет более невинного занятия.

Вспоминаю Пи-Джей.

— Вообще-то, наверное, не стоит…

— Я классно умею делать массаж. Ходила на курсы в «Рибок-клуб». Это фитнес-клуб, туда мои предки записаны. Ну давай, ложись.

Красивая девушка предлагает сделать профессиональный массаж. Таким искушениям противиться трудно. Ложусь. Райли забирается на кровать. Садится на колени рядом со мной. Чувствую прикосновение теплых маленьких рук к спине через шелк. Проворные, неожиданно сильные пальцы.

— Постарайся расслабиться, Джек… Ух, ну у тебя и мышцы! Наверное, с утра до ночи качаешься.

— В перерывах между Диккенсом.

— А каким спортом ты занимаешься?

— Так, иногда в футбол играю.

— Слушай, у тебя такие мышцы, что мне и не докопаться… Халат мешает. Давай-ка его снимем.

Я останавливаю ее руки.

— У меня под ним ничего нет.

— Ах, какие мы стеснительные! Знаешь, мне уже приходилось видеть голых мальчиков со спины. Устраивайся поудобнее, Джек!

Она откидывается назад и стягивает с себя блузку. Теперь на ней только лифчик.

У меня перехватывает дух. Ну и ну. Все происходит слишком быстро, а педаль тормоза что-то не нащупывается.

Райли снимает с меня шелковый хитон. Если захотите, приятель, посмотрите в словаре, только потом, не сейчас. Сейчас обстановка слишком пикантная для того, чтобы отвлекаться на словарь. Райлины руки скользят у меня по спине. Она мажет ладошки массажным маслом. Кругами растирает мне лопатки. Склонилась надо мной. Светлые пряди щекочут спину. Пульсирует джаз.

— Отпусти, — шепчет Райли.

— Что?

— Напряжение. Постарайся расслабиться. Слушай музыку. Вытяни руки над головой.

Вытягиваю руки.

— Хорошо. А теперь закрой глаза и расслабься.

Закрываю глаза. Позади безумные, трагические, немыслимые двенадцать часов. Мне нужно человеческое участие. Может быть, не такое горячее, но, в конце концов…

— Так-то лучше, — хвалит меня Райли. — Глаза закрыл? Послушный мальчик. Выдам тебе маленький секрет. Когда ты задремал на площадке, я подошла и как следует тебя рассмотрела. Ты был такой красивый. И во сне выглядел так невинно. Поэтому я тебе поверила.

Слезает с кровати. Делает джаз погромче. Глаза у меня закрыты. Слушаю музыку. Стараюсь особенно не думать.

Ты это заслужил, твержу я себе.

— Вытяни руки еще немножко, — просит Райли. — Это специальный прием, чтобы расслабить плечи.

Она сидит в изголовье и тянет меня за запястья. Внезапно я чувствую прикосновение металла.

Клац!

Глаза открываются сами собой. Пытаюсь вырвать руки. Райли приковала меня наручниками к спинке.

Она издает утробный рык. Такого как-то не ожидаешь от благовоспитанной ученицы «Дрерли», живущей на улице Сентрал-парк-уэст. Триумфальный рев. Словно хищник, поймавший отличную добычу.

Выворачиваю шею, чтобы поглядеть на нее.