Гапландия - Максим Касмалинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говорят, современность закрыла совесть. Не так, чтоб ортодоксально я в этом теперь уверен. Обозленный чистый лист потерялся в снежном поле. Образно говоря.
Давид ворочается на сидении, то на левый бок клонится, то на правый. Я глажу его по вихрам, он отстраняется.
— Что, Дава, болит задница.
— Нет, — хрюкает носом. — Вспотела.
Я хохочу. Боец скрывает улыбку. Разрядка. Все просто на самом деле.
— Зачем в коридоре? — отсмеявшись, рассуждаю я. — Отвели шалаву за школу, запинали до кровавых соплей. Мы делали так. Важно, чтоб никто не видел.
— Разберемся, — совсем по-взрослому отвечает Давид.
— Майор Кулес в твоем возрасте уже убил свою первую зебру.
— А Сурилян командовал полком. Знаю.
«Жилищный корпус «Гапландия», — пропел навигатор. — На парковке имеется два свободных места».
— Ближе к входу, — скомандовал я.
Парковка — корень всех раздоров в нашем дворе. Полагается у каждого жилого корпуса иметь площадку для стоянки. Хороших мест на всех не хватает. А самые сволочи — жители третьего корпуса, который расположен прямо напротив нашего. Просторная и безветренная парковка у них. Сволочи? Факт. И все равно — видимо, от агрессивной злобы — жильцы третьего корпуса ставят теслы на нашу стоянку. Противостояние с соседями имеет и идейный, цивилизационный аспект. Его неоднократно озвучивал домком. Но не в этом дело, ключевое то, что жители корпуса 2А переметнулись на сторону корпуса 3. Это щучья измена и предательский удар. Выстрел в спину, если говорить метафорически. Наш корпус 2 соединен с корпусом 2А несколькими надземными переходами. Разрабатывался проект горизонтального лифта, ходящего по галерее на уровне пятидесятого этажа. Но некоторое время назад переходы оказались закрыты. Причем закрыты со стороны корпуса 2А. И как это называется? Казус белли, как говорили великие предки. Нас поддерживает корпус 2Б, с ним мы тоже соединены переходами. Теперь в их сторону будет запущен горизонтальный лифт. С «бэшками» у нас полная солидарность, несмотря на то, что подстрекатели из третьего пишут жильцам в личку язвительные послания на тему: «Зачем вам этот лифт? Вы в гости друг к другу не ходите». Как зачем? Чтобы был. «Бэшки» не поддаются на провокации. С такими союзниками мы непременно победим. Иначе быть не может.
Когда мы с мелким зашли в парадную, господин старший консьерж говорил малознакомому соседу:
— … в подвале. Отрежем и посмотрим, как запоют.
— Давно пора, — сказал сосед, пошел к выходу. — Кругом враги, сожители, — поздоровался он с нами.
— Дело правое, — ответил я, а Давид спрятался за мою спину.
Консьерж остановил нас на пути к лифту и сообщил:
— Старшая по подъезду заявил. Если два-а не одумаются и не извинятся, мы перекроем им отопление. Это много труда не составит перекрыть вентиль в подвале. Отрежем и посмотрим, как запоют.
— Решительно, — сказал я. — Недаром мы за него голосовали.
В лифте боец спросил:
— Почему старшая по подъезду? Он же дяденька.
— Должность так называется. Смотри, модератор — это он, мужского рода. А ведь может и девушка работать модератором. Должность.
— А твоя должность как называется?
— Блогер пятой категории.
— Почему пятой?
— Потому что между шестой и четвертой.
Ненавижу этот вопрос! Ресурс так решил. Я их что ли присваиваю, категории эти? Кулинарные курсы надо пройти, на готовку хорошо подписываются.
— Вырасту, стану первой категории, — сказал Давид.
А я смотрел на Устав корпуса и насчитал пятнадцать раз по тексту трескучее словечко «запрещается». Когда мы заселялись в Гапландию, запретов было одиннадцать.
Сдал мелкого Норме, сел поработать. Ничего не выходило, все мысли — вектор на вечер, предвкушение встречи с Пашкой. Здесь не только умильная ностальгия, здесь и утилитарный мотив: послушать целого ветерана. Диктофон включу на телефоне, потом перепечатаю. Системно будет упомянуть в тексте: «это сказали мои кореша, проливавшие кровь свою и чужую», а потом ввернуть реальный рассказ о штурмах, маневрах, расстрелах. Зафорсить сюжет, денежку заработать. Неплохо, верно?
Своего сегодня ничего не выложил, дал пару комментов в четыре строки, распределил дизлайки и лайки. Лайки, конечно, Корифеям — Хилону, Аркаду и Дудочке крысолова. А Бибисевсу — отдельное восхищение. Сыграл четыре кона в преферанс. К семнадцати часам поехал на рандеву.
* * *Кафе «Вобла и лось» находилось в подвале дома «Елисей» Центрального района. Изыск и роскошь здесь не грелись — сдержанная обстановка. Минорный вайб, и столики заставлены стаканами.
Паша Вжик сидел за барной стойкой. Я, сев рядом, заметил, что он успел прилично выпить. Вжик по-свойски хлопнул меня по спине. «Одноклассник мой», — пояснил он стройному бармену, хотя тому, надо думать, до корзины наши связи. Я заказал астраханского виски, сразу двойной, чтобы Вжика догнать. Чокнулись, бахнули. Чокнулись, врезали.
Звучала песня Африканки Иты, пахло жареным мясом. В целом, комфортно в центральном кафе. Прикольное место, возьму на заметку. Вжик кинул пару штатных вопрошаек: о моих подписчиках и подписках, о жене и детях, о фитнесе и хобби, но было такое впечатление, что я сегодняшний ему интересен только как реинкарнация того юного одноклассника, которого он знал давным-давно. «А помнишь, на алгебре? — спрашивал он. — На суверенной географии? А воду во флягах возили в столовку? Компот был кислятина, но пили…».
— Дурь наша вечная, — вздохнул тяжко я. — Цифровизация, цивилизация, а в школе нет водопровода, и отопление глючит. Сейчас такая же фигня, у меня сын в третьем классе.
— Школа — прекрасное время, — улыбнулся Паша. — Нинку Пиряеву помнишь?
Конечно, я помнил. В каждом классе должна быть своя королева, в которую рифмовано влюбляются мальчишки, причем все и разом, когда вдруг после школьных каникул вернулась в учебу девочка, месяц назад бывшая просто пацанкой, своим в доску парнем, но теперь обретшая женственность — несравненную, притягательную — и ты с задней парты смотришь с томлением на солнечный зайчик нежности кожи на тоненькой шее чуть ниже серёжки. Нина… Ее убили дембеля. Долго насиловали у железнодорожной насыпи, потом бутылкой
