Гапландия - Максим Касмалинский

На второй государственной волне вещал еще один ученый. Видимо, филолог, потому что говорил он о языке: «известны случаи, когда название компании-производителя становится общим определением в разговорной лексике. Например, подгузники фирмы «Памперс» были столь широко распространены, что абсолютно все такого рода изделия стали называть памперсами. Гораздо дальше ушла м-м-м, история копировальной машины фирмы ксерокс. В данном случае мы видим не только возникновение нарицательного существительного, но и такого глагола, как «ксерить». То же самое с электромобилями, в обиходе употребляется «Тесла», что относится ко всем автомобилям».

«А можно я вас перебью? — вклинился ведущий программы (я уж думал, ди-джей покурить вышел, долго не перебивали), — упомянутые вами процессы в языке, это диверсия? Или происки внутренних сил? Пятой колоны, как их принято называть».

«Да нет, — удивился гость радиостудии. — Естественный ход вещей. Язык — явление пластичное, он меняется. Слова появляются, исчезают, меняют значение. То, что вчера называлось сленгом или жаргоном становится часто…».

Приехал к школе. Я решил потом найти эту передачу, послушать — все, что касается филологии, я стараюсь не пропускать. Работа с текстами вынуждает отслеживать актуальные тенденции, а то напишешь слово «хейтить» вместо «рэнкорить», сразу засмеют как ретрограда, назовут старухой и консервой. Короче, захейтят.

Прибыл я позже, чем рассчитывал, все из-за пробок. На площадке у трехэтажного здания начиналась школьная линейка. Четыре строя учеников стояли в кислом тумане. Старшеклассники хихикали, переминались, подталкивали друг друга, незаметно обжимались, а те, кто помладше стояли смирно и с благоговением внимали дородной директрисе (я с ней шапочно знаком), которая говорила необходимые в таких случаях фразы, добавляя в голос патетические нотки там, где это требовалось, и сбавляя тон на словах о знаниях и учебе. Рядом с ней стоял высокий человек в треуголке, чье лицо мне было определенно знакомым, и видел я его не на аватарке, а лично, глаза в глаза.

Я обошел линейку, продвинулся поближе к стойке микрофона. Директриса все говорила, стереотипно жестикулируя, а неподвижный мужчина смотрел прямо перед собой, сложив руки за спину. Кто он? Впалые щеки, слегка навыкат глаза, твердый острый подбородок, которым по дереву вырезать.

— Хочу предоставить слово, — произнесла директриса. — Для напутствия. Гордости нашей школы. Нашему, не побоюсь сказать, лучшему выпускнику, ветерану войны, герою! Павлу Кольцову!

Ну конечно! Вжик! Это Паша Вжик. Я же его знаю, как пять своих облупленных! Мой одноклассник, десять лет вместе проучились. Я его без прыщей и не узнал сразу. Хотя, как тут узнаешь, двадцать пять лет прошло? Паша, Паша, ботаник и задрот. Но в математике — титан. Не сказать, чтобы мы дружили, я водился с раздолбайской компанией, а он был одиночкой, погруженным в предмет. Но общались спорадически. Помню, на выпускном он напился с фужера шампанского и трех рюмок текилы, после чего уснул в кустах за туалетом.

— Дорогие школьники, — с торжественной грустью сказал Вжик. — Сегодня идет очередной день вашей учебы, вашей борьбы…

А почему он лучший выпускник? То есть, лучший, но мы в другой школе учились, в трех кварталах отсюда.

— … стать настоящими клауфилами, которым мы передадим великое знамя!

Кто бы мог подумать? Паша Вжик всего на всего, и вдруг ветеран, герой, взвешенная жизнь и метеорные следы признания. Проникновенные речи школьникам говорит, а те слушают, проникаются. Ученики готовы идти за Вжиком в бой и умереть, если потребуется. Не все, само собой, некоторые, вижу, в телефонах залипают. И это в такой момент!

— … следовать заветам предков, — Паша говорил, почти касаясь губой микрофона. — Патриотический пирсинг, невероятное количество видеороликов, это не исчерпывающий перечень деяний дедов и прадедов. Совсем не исчерпывающий! Когда было нужно, они четко завили о готовности умереть за…

А я ждал такого поворота! Безусловно, надо говорить за умереть. Вернее, умереть за. Неважно. Главное, что от Вжика, похожего на призрак из блокбастера, такой призыв убедительнее, нежели от стандартного орденоносца — контуженного косноязычного придурка, которых круглосуточно показывает телеканал «Сражение».

— Верность человейнику, готовность приносить пользу дому и желание стать достойными жильцами, этого ждет от вас старшее поколение. У меня все, — Паша закончил и снял треугольную шляпу.

Торжественное поднятие морской свинки. Под трубные звуки гимна маскот школы взлетел на флагшток. Испуганный зверек забился в угол клетки, которая раскачивалась на кончике шеста, присутствующие салютовали, директриса держала руку у сердца. Раньше у меня слеза наворачивались во время таких мероприятий, теперь старый стал, циничный. Весь ритуал продолжался регламентированные две минуты, как и четверть века назад, только для нас поднимали на шест кусок разноцветной ткани. Но, в принципе, по процедуре — да, как в наше время, в нашей школе. Наглядное сохранение традиционного обряда.

Паша Вжик пробирался сквозь ряды школьников, на ходу надевая треуголку, и одновременно расстегивая куртку, под которой оказался не китель с орденскими планками, чего следовало бы ожидать, а вполне себе партикулярный джемпер с эмблемой спортивного клуба «Спартак». Я окликнул его.

Вжик несколько мгновений внимательно смотрел на меня, потом раскрылся доброй улыбкой.

— Александр!? О, о!

— Паша, — я пожал его холодную худую руку, словно окунька схватил. — Вжик! Ой, извини.

— Брось! Мне приятно. Но как? Бесконечно малая вероятность, и ты.

Мы отошли подальше от людей. Встали возле пожарного выхода с торца школьного здания: «Как ты?!», — «Ты как?!», — «Где?», — «С кем?», — «Кого из наших?», — «Да, время, время…».

— Значит, воевал? — спросил я, стараясь, чтобы в дружеском базаре отчетливо тлело почтение.

— Значит воевал, — ответил Вжик. — Типа того.

— На западе?

— Да не.

— Ух ты! — тут я еще больше восхитился Вжиком. — С коллективным востоком боролся! Респект.

— Да не, — Паша поморщился от незаслуженного уважения, как от пропавшего кефира.

— Мгм… на юге, говорят, тоже было не сладко. Или?! Ты что, Паш, север карательствовал?

— Знаешь, у меня сейчас дела, — нерешительно сказал Вжик. — Давай вечером пересечемся.

— Давай. У меня тоже сейчас дела, надо к завучу зайти. По спонсорству, — машинально наврал я. Не рассказывать же, что сын в косяках. — Где стрелканемся?

— Кабачок в центре «Вобла и лось» знаешь?

— Не знаю. Найду.

— Я там буду после пяти. Спишемся за час.