Тот свет - Владимир Ионов

— Я, дураха, провел её при вере в Творца, в поклонении святым Его служителям, в любви к совестливым людям. Я чего тебя люблю? Ты Совесть во всём знал и теперь по Совести говоришь. Поэтому в Святом месте со светлой Душой витаешь. А моя Душа не потемнела ли от нашего разговора?

— Да вроде нет. Все также светится.

— Ну, и слава Богу.

Глава 9

Душа отца Павла растворилась в пространстве, и Волгарь почувствовал настойчивый вопрос Иры Вечерней.

— Владимир Борисович, мы тут с ума сходим от вопросов и просьб дать ваш обратный адрес, хотя мы же и не скрывали его. Вы не всем отвечаете или до вас не доходят чьи-то послания? Вот Дмитрий Диванов, который уже раз спрашивает, как связаться с вами. Говорит, что он давний ваш знакомый, работали несколько лет вместе.

— Знаю и помню его. И тоже недавно писал ему, но не получил ответа. Наверно его голос как-то сливался с общей массой вопросов, как и мои к нему вопросы. Он сейчас у тебя на связи, скажи, что я слышу его.

— Здравствуйте, Владимир свет Борисович! Или как Вас теперь называть? Это некто Диванов Дмитрий, если помните такого. Мы с Вами когда-то работали в ТАСС. Вы — собкорили в Горьком, а я сидел в Конторе, правил заметки…

— Узнаю Димитрия Диванова! Много лет наблюдал его в телеящике. Что ты хотел, Дима?

— Я? Мне трудно во всё это поверить… Ты действительно там, где все будут?

— Я действительно ЗДЕСЬ, ГДЕ БУДУТ ВСЕ.

— И что ты Там из себя представляешь? Я имею в виду зрительный образ.

— Это моя Душа. Я не могу тебе её описать. Я вижу только другие Души в виде свечения. У кого-то оно светлее, у кого-то в пятнах. Вижу и земные Души. Твою, например, если подумаю о ней.

— Это интересно! И что же она собой представляет?

— Тебе это действительно интересно?

— Ну, ты что?! Конечно, и ещё как!

— Она… не очень светлая. Есть несколько расплывчатых пятен, пара довольно темных.

— И что сие означает?

— Это тебе лучше самому определить. Задумайся над тем, как жил, что делал или говорил и поймешь… Я мог бы подсказать. Но лучше ты сам. Если правильно осмыслишь свою жизнь, Здесь получишь обратный Адрес для связи с миром живых.

— Ну, не торопи, не торопи. Я ещё тут не всем надоел!.. Слушай, есть идея! А что если я устрою с тобой сеанс моего телешоу?

— Зрители поймут это как очередную шутку Диванова. Как ты покажешь мою Душу?

— Но я же читаю тебя на мониторе! Поставим в твоё кресло большой монитор, и ты будешь сообщать на нём свои ответы… Или рассуждения…

— Это будет воспринято как твой розыгрыш. Но ты же не Пельш. Нет, Дима, мои земные игры закончились. И тебе пора уже подумать о получении обратного Адреса…

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что никогда не поздно осмыслить свою жизнь. — И Волгарь отвлекся к другим вопросам.

Диванов откинулся в кресле, нащупал в кармане упаковку гигиенических салфеток, вытер лоб и шею, шумно захлопнул ноутбук. «Называется поговорили… Обломил идею и озадачил на всю оставшуюся жизнь. На всю оставшуюся… На всю… Хотя!.. Вопросик для кого-то… «Тот свет — это: а) — ад, в) — рай, с) — чистилище? Или d) — некое светящееся пространство?» — «C!» — «Вы потеряли вторую несгораемую сумму! Источник? Так пишет мне известный в прошлом журналист Владимир Волгарь, находящийся ныне Там, где все будут. Для недоверчивых сообщаю его адрес для общения on line… Так…, а если он это слышит?» — Диванов открыл компьютер — экран вспыхнул.

— Да, я слышу тебя, Дмитрий, — отозвался Волгарь.

— Оппоньки! От вас не спрятаться, не скрыться?

— Не спрятаться, не скрыться от себя, от собственной Души. От Совести. Она засомневалась в ценности твоей идеи, и я услышал её голос.

— С ума сойти! Послушай, Владимир! Это же моя работа, моя жизнь — продуцировать идеи. И так большинство вопросов для шоу пишут редакторы. А тут ты подкинул такую разгадку вечных вопросов. Неужели нельзя?

— Можно, если позволяет голос Совести.

— Но что же здесь преступного, не понимаю. Ссылка на твой адрес? На то, что твоя душа витает в каком-то недоступном пространстве и может вести диалог online? Это что, божественная тайна?

— Нет, Дима, Божественных тайн я не знаю. Скорее это вопрос твоей Совести.

— Черт возьми, как у тебя всё сложно. Но моя совесть ничего мне не говорит!

— А ты часто прислушиваешься к её голосу? Она ведь может и уснуть без постоянных нагрузок. А Душа со спящей Совестью не может быть светлой. — И экран лежащего на коленях ноутбука погас.

Дмитрий поднял голову, в зеркале, занимающем полстены гостиной, увидел обескураженную улыбку. Не часто он видел себя таким. «Ну, Волгарь… Зачем я набрал твой адрес? Так всё было легко. Жил… Рвался из гужей, придумывал, пробивал, наконец прорвало. Жизнь понесла! Известность, масса приятных знакомств, женщины, деньги… Нелегкие, но деньги, позволяющие жить в своё удовольствие. И дёрнуло же меня ухватиться за сенсацию. А она, оказывается, жжётся… Теперь, оказывается, надо слушать голос Совести. Ау, Голос! Где ты? Проснись. И скажи, должен ли я тебя слушать всегда, везде и во всем? И не пошел бы ты туда, где Волгарь? Мне всего ещё пятьдесят. И как говорил Гор Видал, в жизни нельзя отказываться только от двух возможностей — заняться сексом и выступить по телевидению, что я с успехом и делаю. А эти голоса и эти адреса оставим Волгарю. Ему было за семьдесят? Вот этому сроку пробужу голоса и получу адреса! Аминь.» — И Диванов подмигнул своему изображению в зеркале.

Глава 10

Он обычно не лез за словом в карман, чтобы удивить или озадачить приглянувшуюся ему девицу. Старался быть легким, находчивым и с Александрой — какой-то дальней-дальней его родственницей, знакомство с которой произошло не на привычной тусовке или корпоративе, а в Интернете. Обычно в порталах, где посетители сайтов ищут коллег, сослуживцев, однокурсников или одноклассников и предлагают друг другу продолжить давнюю дружбу, Диванов запрещал администраторам напрямую открывать его личную страницу для любого желающего. Администратор должен был сначала представить гостя: кто, что и зачем, и Диванов уже потом давал согласие или отказывал открывать его страницу. Иначе, считал Дмитрий, его бы завалили предложениями начать или продолжить отношения. Особенно часто он отказывал второй половине человечества, поскольку и в реальной жизни хватало претенденток на его холеную руку и сердце, уже уставшее любить.

Настойчивым требованием допустить её в страницу Диванова Александра преодолела запреты. Начались воспоминания о школе, о городе, обмен фотографиями. Александра присылала кадры из портфолио, исполненное мастером. Диванов обращал её в своё прошлое, где выглядел юным шалопаем или добрым молодцем, поскольку, как он теперь смотрится, она должна знать, если смотрит его телешоу.

После пары месяцев платонического общения в мировой сети, Диванов, пообещав ей снять отдельную квартирку где-нибудь в Арбатских переулках, вытащил Александру в столицу. Когда встретил в аэропорту и вёз через всю Москву в машине, он, часто поглядывая в зеркало заднего вида, понял, что живая Александра куда проще, прекрасней и трепетней той, что видел на роскошных фотографиях. А, ведя её на этаж, держа узкую, чуть влажную девичью ладонь, понял, что сегодня у него не получится познакомиться с ней близко, тело в тело, как он давно привык. Ему показалось, что он оскорбит её этим и отвернёт от себя. Показалось необходимым быть с этим милым существом простым, благородным и нежным.

Александра тоже увидела Дмитрия отнюдь не добрым молодцем или шалопаем и даже вовсе не таким, как на экране — мэтра с обескураживающей или хитрой улыбкой всезнающего человека. Теперь он виделся ей старше и суетливее, без налёта его простодушного превосходства над собеседником.

В квартире, отделанной в стиле барокко (теперь и это умеют), их ждал столик с шампанским, фруктами и свечами, миловидная домохозяйка средних лет и тихая музыка — что-то из сонат Шопена.

— Мило, — сказала Александра оглядевшись. — Ты здесь живешь?

— Нет. Это для тебя. — Диванов обвел рукой пространство. — Здесь небольшая, как видишь, гостиная, там дальше — твоя спальня и маленький кабинет. Кухня — налево от прихожей. Это царство Натальи Васильевны. Кстати, — Диванов выдал свою фирменную улыбку. — Знакомьтесь: Наталья Васильевна, хранительница твоего очага. А это — Саша, моя кузина, обнаруженная на счастье в интернете и, будь я на …дцать лет моложе, несомненно — светлая любовь.

— Очень приятно, — сказали дамы в два голоса. Располагайтесь, — добавила домохозяйка. — Приятного вечера. Если захотите поужинать, всё приготовлено на кухне. А я должна уехать. Как, Дмитрий Александрович?

— Да-да. Ради бога. Скажите Константину, чтобы отвез вас, — распорядился Диванов.