Народы и личности в истории. Том 3 - Владимир Миронов

Карл Линней – князь ботаников, известнейший шведский ученый XVIII в.

Вряд ли «князь ботаников» составил бы свою обширную «Систему природы» (с 14 страниц в издании 1735 г. та выросла до 6257 страниц в издании 1788–1793 гг.) без помощи его учеников и друзей. Ученики шведского академика объездили и изучили весь мир. Торнестром ездил в Азию, Петр Кальм – в Пенсильванию и Канаду, Монтина – в Лапландию, на шведский север, Гассельквист – в Палестину и Египет, Тарниюс – в Малабер и Сурат, Озбек – в Китай и на Яву, Леерлинг – в Испанию и Америку, Бергнус – в Шотландию, Спарман, Тунберг, Фостер – вокруг света с капитаном Куком. Добавим, что русские ученики Линнея (Александр Карамышев, Григорий и Павел Демидовы, Афонин, Горнберг и многие другие) постоянно держали его в курсе своих исследований. Только из Сибири он получил от них 114 видов растений. Таким образом, в лице Линнея и его коллег мы получили первый опыт и образец коллективной науки. В дальнейшем Линней стал президентом Королевской академии наук, самым модным врачом столицы, виднейшим профессором и заведующим кафедрой университета в Упсале. За 37 лет его пребывания в университете число студентов утроилось. Его избрали почетным членом почти всех научных обществ и академий Европы. Он получил дворянство и стал главврачом Швеции. После смерти ученого на памятнике, поставленном у стены Упсальского собора, сделана надпись: «Карлу Линнею, князю ботаников. Друзья и ученики, 1789». Из его эпистолярного наследия запомнился афоризм: «Ариадновой нитью ботаники является система. Без нее – хаос».

Как известно, в Швеции основная масса людей умела читать и писать фактически еще с XVI в., за чем строго следили местные священники. Однако время требовало более ощутимых и перемен. Шведскую Академию основал Густав III (1786). В столице страны – Христиании – основаны художественное и ремесленное училище, а затем и горная школа (1821). Возникла и Высшая земледельческая школа, занятия в которой носили, впрочем, скорее теоретический характер (1811). Появились школы с практическим уклоном. Предприняты шаги и в области развития общего образования. Слабое начальное обучение расширено. Введено всеобщее и обязательное начальное обучение. Это ускорило становление единой системы образования (1842). Хотя в Швеции уделяли внимание вопросам образования, существование университетов не было безоблачным. Финансовое положение упомянутой академии в Або было неважным. Средства Академии были крайне скудны. Часть сумм профессорам выплачивалась из казначейства, часть шла от пожалованных им земель, часть – от таможенного сбора. Довольствие они получали частично деньгами (400–450 талеров), частично хлебом. Тут не разгуляешься. Вдобавок их еще обкрадывали местные казначеи, хотя всем известно: как платят профессору, так он и учит. Правительство неоднократно жаловалось на отсутствие прилежания среди студентов. Нередко канцлер жаловался и на лень профессоров. Их наказывали выговором и читали назидательное нравоучение на тему «как дорого обходится содержание Академии правительству». Академия, попросту говоря, бедствовала. Университетское здание находилось в плачевном состоянии. Библиотека и лаборатория не удовлетворяли самым скромным требованиям. Бедность студентов была столь вопиющей, что правительство вынуждено было учредить стипендии (порядка 50) для их поддержки. Самым прилежным давали повышенные пособия. Вот что писал о состоянии академии Э. Берендтс: «Несмотря на все эти поддержки, бедность среди студентов была настольо сильная, что слушатели Академии вынуждены были выискивать себе пропитание самым странным образом. Бывали случаи, что студенты содержали пивную лавку; ходьба по городу за плату для приглашения граждан к празднествам, пирам и театральным представлениям была обычным явлением. Наконец, студенты не гнушались просить милостыню. Более успешные студенты зарабатывали себе хлеб уроками, занимая места гувернеров и учителей у состоятельных граждан и помещиков». Все это, разумеется, отражалось и на уровне знаний. Объем обязательных занятий был невелик. Лекции читались в XVII столетии лишь четыре раза в неделю. Экзамены проводились раз в год (в мае). Продолжительность каникул была неопределенной, в зависимости от наличия вернувшихся студентов. Порой начало лекций вынуждены были отсрочить («propter absentes studiosos»). На лекциях студенты и профессора зимой сиживали в шубах и меховых сапогах, или в теплых плащах. Все это продолжалось до 1802 г. (т. е. практически до начала «русского времени»).[14] Шведские университеты были и культурными центрами. В г. Упсала на улице Олафа находится один из старейших университетов, которому ныне более 500 лет. В музее университета Упсалы хранится и знаменитая «Серебряная библия», появившаяся при короле Теодорихе Великом в 1520 г. Во времена Тридцатилетней войны шведы захватили ее в Праге. Швеция, цитадель западной демократии, вот уже много лет хранит ее как зеницу ока, хотя в «Библии» осталось всего-навсего 187 из 336 страниц. При этом не спешит кому бы то ни было возвращать бесценную реликвию, строго говоря, ей первоначально и не принадлежавшую.

XVIII в. принято называть «золотым веком литературы». И первый ее представитель – поэт Улоф фон Далин, издатель еженедельника «Шведский Аргус». Гремит слава романтика Эсайаса Тегнера (1782–1846), перу которого принадлежала «Сага о Фритьофе». Это подлинно национальная поэма шведского народа, своего рода шведское «Слово о полку Игореве». Дед Тегнера собственными руками пахал землю, отец был пастором. То, что Ницше писал о Германии – «весь немецкий научный мир состоит на три четверти из сыновей пасторов и учителей», – вполне может быть отнесено и к культурной элите скандинавов. Пастор в Швеции – духовник, учитель и ученый одновременно. Рано потеряв отца, Тегнер, будучи писцом у фогда, выучился не только письму и арифметике, но и увлекся чтением поэтических, исторических и философских трудов. Тогда-то и запали в голову староскандинавские мифы, особенно о Фритьофе Смелом. «Свея» (Швеция) рисовалась ему в образе сказочной феи. Его главными воспитателями станут история отечества и родная природа. Сам же он впоследствии скажет, что в Швеции сама природа «творит поэтические образы в грандиозных, но суровых формах». В 1799 г. он поступил в Лундский университет, где изучал древние языки, философию, эстетику. В 1802 г. его увенчали лаврами магистра философии. Вскоре Тегнер стал доцентом, а затем и профессором, выполняя (по шведскому обычаю) роль пастора. В 1825 году его назначают епископом. В своих поэтических произведениях он воспевал не только шведских героев, но и Лютера. В университетской речи о 300-летии Реформации им были отмечены образовательные и научные заслуги оного. Он говорил: «В истории все рассчитывалось так, как это делается в торговой конторе по прибыли, приносимой данным событием; прядильная фабрика или молотильная машина ценились выше, чем полные приключений походы Александра или бесполезные победы Карла XII». Новая эпоха, как видим, вносила коррективы в нравы шведов. Тегнер – поэтический наследник викингов. Свои нравственно-этические, поэтические или даже философско-натуралистические позиции Э. Тегнер выразил в одном из самых известных его стихотворений «Прощание»:

Прощай, о лира! Мне пришел конец.Уснешь и ты, уснет и твой певец.Ты боль мою развеивала смехом,из северного сердца гулким эхомлетела песнь, рождая пламенав сердцах. Но пробил час – черта подведена.Я пел деянья Фритьофа и Свею,природу пел, пред ней благоговея,я пел людей, и в божью высь глядел,и жил на деле, только если пел.На юг летел холодный дух Борея,и часто ныло сердце, леденея,но многоустый жар его согрел.Не знаю, жизнь в уме перебирая,чего в ней больше – ада или рая…[15]

Близки по своим корням и традициям к шведам финны. Когда-то римлянин Тацит писал: «Фенны (финны) до невероятности дикого нрава, бедность их отвратительна. У них нет ни орудий, ни лошадей; нет своего очага. Пищей им служат злаки, одеждой – звериные шкуры, ложем – земля. Всю надежду они полагают на стрелы, которые, за неимением железа, снабжают костяными остриями. Мужчинам и женщинам одинаково доставляет пропитание охота. Как соратницы мужей жены требуют для себя долю добычи. Даже для детей все убежище от зверей и дождей составляет лишь плетень из сучьев: под него возвращаются юноши, под ним укрываются старики. Однако они в этом находят более счастья, чем в поте лица трудиться на полях и заниматься домашним хозяйством, чем со страхом и надеждой радеть о судьбе других и о своей собственной. Не заботясь ни о богах, ни о людях, они достигли самого трудного: сами не питают никакого желания» («Германия»).

В XIX веке официальным языком в Финляндии считался шведский. Как уже сказано, Швецией и Норвегией управлял король Карл-Юхан Бернадотт. В результате русско-шведской войны 1808–1809 гг. и поражения шведов финские земли были включены в состав Российской империи (1809). При этом Великое княжество Финляндское в составе России пользовалось весьма значительной автономией, что дало толчок пробуждению национального и культурного самосознания финнов. Все началось с восстановления культурных основ и нахождения истоков творчества. В 20-х гг. XIX в. в финском городе Або издатель Р. Беккер стал печатать в газете записи народных рун. Губернский врач З. Топелиус и ставший впоследствии знаменитым Э. Леннорт включились в дальнейший сбор материалов устного народного творчества. Путешествуя по восточной Карелии (древней Олонии), Леннорт нашел 80-летнего старца, «патриарха певцов рун» А. Перттунена. В итоге многолетних усилий им были сделаны наброски будущего эпоса. В 1849 г. появилось на свет величественное полотно «Калевалы» (50 рун – 22 795 стихов). В России первые неполные переводы эпоса напечатаны еще в 1840 г., но по-настоящему русский читатель ее узнал позднее, в конце 80-х гг., когда филолог Л. П. Бельский перевел второе издание «Калевалы» (за сей труд переводчику присудили малую Пушкинскую премию). Этот шедевр произвел на русскую читающую публику потрясающее впечатление. Писатель М. Горький справедливо увидел в нем выдающийся «монумент словесного творчества», сказав о нем: «Индивидуальное творчество не создало ничего равного Илиаде или Калевале» (1908). В сознании народа живут герои эпоса: веселый Лемминкяйнен, славный певец Вяйнямейнен, что оставил финнам «Суоми чудную усладу, радость вечную – народу, своим детям – свое пенье». Песни живы и ярки, их не портят пробелы в образовании: