Саламандра - Полевка

таким же расслабленным, как прежде, — плебс мало что имеет, и дети — это единственное, что им принадлежит по праву. Плебс будет недоволен, что мы пытаемся забрать их права.

— В семьях аристократов детьми тоже торгуют, но не так явно, — Лекс с тревогой посмотрел на Сканда, и тот подошел и встал за его спиной. — Родители не только устраивают браки своим детям, но имеют все права, чтобы устроить им развод. Аристократы торгуют дочерьми, как зеленщик укропом. Сегодня нужен этот человек — отдам ему дочь, чтобы контракт не сорвался. Так сказать, в качестве приятного бонуса, а завтра заберу дочь обратно. Только старшие сыновья-наследники имеют значение, и то, их браки будут длиться, пока родителям это выгодно. А как же их семьи? Как жить детям, когда ты знаешь, что отец может отобрать у тебя твое сердце просто потому, что ему так захотелось?

Сканд положил руки на плечи Лекса и сжал. Он не отдаст своего рыжика никому! Лекс слегка откинулся на мужа, он не сомневался, что Сканд скорее поднимет бунт против родителей, чем молча откажется от него. Но отнюдь не все мужья такие, как Сканд. И потом, не стоило забывать о девушках, на которых смотрели, как на куриц-несушек. Их браки разрывали с легкостью, как только появлялось более выгодное предложение. Когда императоры искали, кто им снесет яйцо, все семьи аристократов явились с дочерьми, и отнюдь не все были невинными девами. Наоборот, была выбрана девица, у которой уже была удачная беременность, как гарантия, что она сможет выносить императорское яйцо.

— Мы не будем разрушать ваш брак! — Кирель легко усмехнулся, — можешь не сомневаться, мы более чем довольны вашей семьей.

— Но речь сейчас не о нас, — Лекс посмотрел на бледного до синевы Гаури, — я говорю сейчас о всех семьях в империи. Родители, в силу возраста и собственного разумения, могут устраивать браки детей. Наверное, это правильно, когда браки создаются по уму, а не всплеску гормонов у юных. Но вот только они не должны разрушать уже заключенные браки. Только сами супруги должны решать, жить им дальше или развестись. Пусть аристократы крепче задумываются, прежде чем отдавать своих младших сыновей наложниками соседу по имению до следующего урожая яблок, или дочерей на время, чтобы только она смогла снести яйцо. Если вы, Кирель, говорите, что в семье не будет гарема наложниц из знатных семей, а только одна — мать для ребенка, то следует эту мать оставлять в семье, чтобы она имела шанс воспитывать свое дитя, как это бывает в семьях плебса. Семьи от этого будут только крепче, и у родителей будет больше ответственности перед детьми, когда они поймут, что дочь уходит не только из дома, но и от власти отца. И теперь над ней будет властен только муж, так же, как и над своими детьми. И дед не будет устраивать свадьбу внука только потому, что он ребенок его ребенка. Каждая молодая семья станет крепче, когда поймет, что отвечает за себя и свое благополучие перед богами. И не будет опасаться строить планы на будущее, потому что у них будет это самое будущее.

— Такой закон будет подобен землетрясению, — Шарп взволнованно встал и прошелся по комнате, — каждая семья получит свободу от власти рода и станет самостоятельной? Но как же тогда… ВСЕ?

— Что все? — улыбнулся Лекс, — чего вы боитесь? Ваши сыновья так и останутся вашими сыновьями. Они так и будут уважать вас и чтить, как и раньше. Пушан так и останется вашим наследником, и наследует все по закону. Сканд так и будет преданным генералом и братом Пушану, просто вы не сможете устроить развод сыновьям, а когда родится дочь, то вы выдадите ее замуж только один раз. И она будет жить с мужем до тех пор, пока муж будет ее любить. Но она всегда сможет вернуться домой в случае развода, но только если сама этого захочет. Чего вы так испугались?

— Я не готов вот так сразу дать ответ… — Шарп взволнованно прошелся по комнате, — это слишком сложно, вот так взять и отказаться… мне надо подумать!

— Прекрасно!! — Лекс захлопал в ладоши, — если вы — те, кто не собирались разрушать семьи сыновей, так остро прореагировали на это, то представьте, что будет в Сенате! Ведь это не секрет, что многие политические альянсы закрепляются посредством браков детей. Теперь патриции будут думать, прежде чем засовывать своих детей в койки нужных людей, как продажных шлюх, и может, теперь отнесутся к детям, как к родным людям, а не разменным монетам.

— Хитро, — Кирель довольно улыбался, — такой закон, как упавший на голову кирпич. Кто теперь будет смотреть на колдунов, которые будут шипеть в тени? Они всего лишь чужаки в Столице, такой закон подобен молнии в ясный день. Все знают о готовящейся стройке, до кого-то дошли слухи о новых гильдиях. После последних событий этого скорее ждут, но закон о семье… — Кирель довольно покивал головой, — после этого сообщения все отойдет на второй план. Какие такие колдуны, когда подушку из-под задницы вытягивают? Браво! Это действительно займет мозги людей, а руки им займет стройка! На интриги колдунов не останется времени, потому что надо успеть поинтриговать друг с другом! Показать, насколько ты был честен с прежними друзьями… ох, что сейчас начнется!

Шарп растерянно побегал по комнате, а потом остановился напротив мужа.

— Я впервые рад, что родители погибли в таком юном возрасте, — Шарп вздохнул и сел рядом с Кирелем, — может, они и допустили бы наш брак в самом начале, но потом… — Шарп поднял руку мужа и, перевернув, поцеловал ладонь, — они не позволили бы нам дожить до этого времени вместе, и я не успел бы доказать тебе свою любовь и преданность, и ты злился бы на меня всю жизнь где-то вдали и не знал, как страдает в разлуке мое сердце. Я рад, что в нашу семью никто не вмешивался и у нас было время измениться самим и изменить мир вокруг себя. Я, пожалуй, соглашусь на этот закон. Пусть каждая семья решает, нужен ли им навязанный брак и стоит ли за него бороться…

— Я рад… — Кирель потянулся и поцеловал Шарпа в щеку, — перемены — это хорошо. Тем более, что боги посоветовали это. Ты помнишь, я тебе говорил, что нас ждут перемены? Вот они и пришли…

— Объявим это изменение в законе, как волю богов или как собственное решение? — Пушан протянул руку Гаури и помог ему подняться. — Завтра празднование на ипподроме, потом день