Грани Обсидиана - Наталья Колесова

– Ну вот и хорошо. Сейчас…

– Лорд!

Все обернулись на этот тонкий крик. От озера, размахивая руками, бежал Дэвин. Отец, окликавший его, за ним не поспевал. За несколько шагов Дэв вспомнил о манерах, замедлил шаг, наскоро поклонился. Остановился перед Фэрлином, сжав за спиной руки:

– Лорд Фэрлин, вы против, чтобы Рыжик здесь жил?

Запыхавшийся Ольвин за его спиной, извиняясь, развел руками. Под взглядом лорда мальчишка втянул голову в плечи, но смотрел по-прежнему упрямо.

– Это так, – сказал наконец Фэрлин.

– Но почему?! – взвизгнул Дэв. Отец крепко взял его за плечо. Мальчишка, упираясь, продолжал: – Он добрый и смелый! И еще он полез выручать меня из ловушки! Он же не виноват, что не до конца перекинулся! Он ни в чем не виноват!

Бэрин прикусил щеку, чтоб не рассмеяться: брат к нападению оказался не готов и выглядел слегка растерянным. Инта неожиданно откликнулась на безмолвный призыв мужа о помощи: шагнула, оттеснив Ольвина, положила руки на плечи враз замолчавшего мальчишки. Произнесла церемонно:

– Мой лорд, я ни разу в жизни не сказала вам слова против!

Бэрин уже не смог сдержать откровенного смешка. В глазах Фэрлина тоже мелькнула веселая искра, но ответил он предельно серьезно:

– Конечно, никогда в жизни, моя леди!

– …но сейчас я прошу вновь – вместе с этим мальчиком. Позвольте зверенышу и его сестре уйти беспрепятственно, куда они захотят.

Лорд смотрел на нее молча и бесстрастно. Бэрин, как и все остальные участники этой сцены, затаил дыхание: чей характер, чье упорство возьмут верх? Не разразится ли сейчас буря с громом и молнией?

Фэрлин протянул руку:

– Давайте обсудим этот вопрос наедине, моя леди.

Инта поспешно, словно боясь, что муж передумает, приняла предложенную руку. Берта проводила удаляющуюся пару одобрительным взглядом:

– Ну вот, все и налаживается!

– Ну да, если уж Фэрлин умеет договориться даже с сунганскими лордами…

Берта хихикнула:

– Ну, вряд ли эти самые упрямые лорды могут предложить то, что предложит жена!

Они вернулись через несколько часов. Если судить по довольному виду Фэрлина, это время пара использовала не только на спор, но и на примирение. Но Бэрин, к своему удивлению, не почувствовал обычной зависти и ревности – лишь нетерпеливую тревогу: как же все разрешилось? Инта кивнула ему с улыбкой. Уф-ф…

Возле дома леди придержала Фэрлина за локоть, сказала что-то – Бэрин не разобрал – что, но ответ брата услышал:

– Инта, это уж слишком!

Инта смотрела на мужа серьезными ясными глазами. Произнесла через паузу:

– Знаешь, что он сказал о наших детях? Чтобы я не волновалась – они здоровые и крепкие.

– Это я и без твоего рыжего предсказателя знаю, – проворчал Фэрлин.

– И еще он сказал… – Инта легко вздохнула. – Один из них будет оборотнем, а другой – человеком.

Тишина. Потом лорд качнулся к жене, коснулся губами ее виска.

– Большое облегчение для тебя, ведь правда? – прошептала она.

– И для тебя – тоже.

Фэрлин мягко сжал плечи жены, отстранился и шагнул в темный проем дома. Бэрин рванулся следом, но Инта остановила его:

– Не мешай. Фэрлин полечит его.

– Фэрлин – ЧТО сделает?!

Инта рассеянно улыбнулась.

– Ты не ослышался.

…Едва выйдя из дома, Фэрлин послал брату грозный взгляд:

– Попробуй только проговорись об этом – убью! – и Инте: – Если теперь этот… не выживет, то вовсе не по моей вине!

– А как он мышкует! – глубокомысленно заметил Бэрин.

Лорд глянул мрачно, взял под руку улыбавшуюся жену и повел прочь, говоря, что следует немедленно собираться и возвращаться в замок. Инта смиренно семенила рядом и со всем соглашалась.

А Бэрин прислонился к стене, улыбаясь светившему в глаза солнцу.

Я спокойно дремала, когда рядом двигались женщины, когда снаружи разговаривали и даже спорили. Проснулась от тишины. И с этой тишиной в дом шагнул Лорд Волков.

Я еще садилась на постели, а он уже навис над моим братом. Отогнув край повязки, сосредоточенно осматривал рану. Цепляясь за края постели, я тихонько придвигалась ближе. Смотришь, когда он умрет, да? Или добивать пришел?

Волк глянул на меня из-под ресниц – вернее, хлестнул взглядом. Предупредил негромко:

– Не двигайся. Не мешай мне.

Может, это тоже было Словом: я застыла на месте, руки впились в тюфяк, пальцы ног – в тканый коврик на полу. И в этом оцепенении я увидела… нет, почувствовала, что Волк колдует. Руки, распростертые над обнаженной… ужасной… ужасной раной брата… на что я только надеюсь?.. пальцы крючьями, словно выпущенные когти… запрокинутая голова, как будто Волк собирался завыть… на выгнутой сильной шее вздулись вены… Вокруг разливалось странное… напряжение? Тревога? Сила? Казалось, он перебирает и вытягивает нити этой силы – в точности как я примеряю цвета и нити к выбранному узору. И воздух и сам свет стали гуще, стянулись вокруг нас, давили, пригибали к земле…

Я моргнула и поняла, что могу дышать и даже шевелиться. Лорд Волков стоял, склонив голову, опершись обеими руками о стол. Лица не было видно из-за свесившихся серых прядей волос. Я осторожно потянулась, коснулась брата – еще жив, еще дышит…

Мое движение как будто разбудило Волка – он с усилием выпрямился, длинно потянулся, расправляя все кости, и, не взглянув на меня, вышел.

Весь день я не покидала дом: боялась и Рыжика оставить, и лишний раз на глаза попасться лорду Фэрлину. Пару раз заглядывала Берта – приносила мне поесть. К вечеру пришла попрощаться уезжавшая с лордом Инта; внимательно осмотрела спящего Рыжика, сказала, что теперь все будет хорошо. Напоследок даже обняла меня – очень быстро и легко, наверное, боялась, что я отпряну или оттолкну. Шепнула:

– Надеюсь, ты останешься.

Останусь?! Но женщина уже ушла, унося с собой – я это почувствовала – опору маленького мирка, в котором мы жили уже почти месяц. Волки тоже наверняка последуют за своими леди и лордом. Вот и хорошо… ведь хорошо же? А Берта сказала, побудет здесь, пока мальчонка не поправится.

Я выглянула из двери дома уже в поздних сумерках, когда все стихло. Берта, напевая негромко, варила на летнем очаге похлебку. Больше никого не было.

– Ну вот, перекусим наконец спокойно, – сказала женщина, не оглядываясь.

– Все уехали, да? – спросила я зачем-то.

– Конечно, уехали! Жена должна быть подле мужа, да еще и ежели в тягости. И парням нечего тут торчать – пусть делом займутся, да и мальчонке покой нужен. Ты бы видела, как Дэвин ревел, когда отец ему велел собираться! Пришлось пообещать, что навестит дружка через неделю.

– Если Рыж еще будет еще жив… – вырвалось у меня.

Берта круто обернулась.

– Ты чего? Как же не жив, когда его сам лорд лечил?! Да не таращь так глаза, ты не поняла, что ли? Выживет твой рыженький. И вообще, отпустил он вас на все четыре стороны. Помиловал, то есть.

Я по стеночке спустилась на землю – ноги меня от таких известий не держали. Брат выздоровеет… и мы сможем уйти, куда только захотим!

…Ну да, конечно, Инта и Бэрин добились, чего хотели… и зачем им теперь здесь оставаться?

Берта попробовала похлебку, сказала буднично:

– Ну вот, все готово, вон и Бэрин идет, сейчас будем ужинать.

Я резко вскинула голову – по тропе, ведущей от замка, правда шел Бэрин.

Он проводил их до полдороги. Повернул назад, чувствуя взгляды самых разных окрасок: хмурые, любопытные, ободряющие… «Я все равно скоро приеду!» – сказал ему упрямый взгляд Гэва. Да и на здоровье, ответил он безмятежным.

Завидев его, хозяйка тут же начала греметь посудой. Лисса сидела у стены дома, на него смотрела. Едва он подошел, выпалила:

– Ты остался?!

Он присел на корточки, пытливо заглядывая в ее широкие глаза.

– Если это вопрос, ответ – я остался.

– А…

Он думал, Лисса спросит – почему? Но она сказала:

– …остальные?

Остальные? Он нахмурился: она имеет в виду Гэвина? Но ответил беспечно:

– Ну, теперь охранять здесь некого – кроме, конечно, моей драгоценной персоны! Ты расстроена, что я остался или что уехали другие?

– Нет, – сказала она. Ухватила его за рукав, когда он поднимался. – Это ты уговорил лорда, чтобы он полечил… и отпустил нас?

– Нет, Инта. – Он слегка нахмурился, глядя на нее сверху. – Ты же понимаешь, что она не потребует за это никакую плату?

Утром Рыжик открыл глаза, сказал ясно:

– Есть хочу… а где Дэв? – и вновь уснул – крепким, исцеляющим сном выздоравливающего, не слыша, какая поднялась вокруг радостная суматоха. В следующие дни он только и делал, что спал да ел, иногда засыпая прямо с куском в зубах. Сердобольная Берта всё выгоняла меня из дому: мол, иди поешь, подыши, на солнышке погрейся…

Я выходила, делала круг у дома, прислушиваясь к происходящему внутри. Иногда и впрямь сидела, жмурясь на солнце. Вместе с огромным облегчением ко мне пришло и новое беспокойство – куда же мы с братом теперь отправимся?