Грани Обсидиана - Наталья Колесова

– Ухаживать – ухаживай. Не вздумай причинить зверенышу вред! Она никогда тебе этого не простит.

Гэвин пренебрежительно фыркнул – Бэрин схватил его за плечо, прежде чем тот ушел:

– Тогда запомни – я не прощу! И еще совет!

– Не нужны мне твои советы, понял? Я и сам знаю, что делать!

Он отпустил парня, сказал – спокойно:

– Не торопись с Лиссой. Она… действуй осторожно. Очень тебя прошу, не испугай ее.

Гэвин дернул плечами, показывая, как относится к нежданному совету. Ушел, независимо прямо держа спину. Наверняка сразу направился к Лиссе. Вот что тут будешь делать?

Бэрин подивился своему раздражению и острой неприязни к юному оборотню. Ты же сам хотел, чтобы у нее был выбор. Вот и терпи. И не представляй, как она будет вздрагивать и таять в объятиях Гэвина… Этого проклятого наглого щенка!

Самое умное сейчас – предоставить событиям идти своим чередом, а ему убраться подальше, вон хоть в озере искупаться, чтобы снять напряжение и нежданную ревность. Вода оказалась ледяной. Самое то: нырнул – и вылетел, как ошпаренный, мечтая лишь скорее выбраться на берег. Отфыркиваясь и отбрасывая с лица прилипшие волосы, он вышел из воды. На берегу сидела Лисса. Выглядела озабоченной и настороженной – точно охраняла его одежду. Он встряхнулся, стараясь, чтобы брызги попали на нее, но девушка даже не вздрогнула. Поджав губы, следила, как он неторопливо вытирается собственной рубашкой.

– Приходил Гэвин.

– И что?

– Сказал, попросит Фэрлина, чтобы я осталась здесь.

Ах ты… хитрый мальчишка!

– Ну и отлично.

– А еще сказал…

Бэрин пытался сделать вид, что ему не особо интересно, но, когда Лисса замолчала, кинул на нее быстрый взгляд. У девушки был такой несчастный вид, что он с проклятьем отбросил мокрую рубашку и уселся перед ней на колени.

– Лисса, он что… обидел тебя? Что он сделал?

– Он… – Девушка прерывисто вздохнула, словно сдерживая слезы, и Бэрин поклялся себе придушить щенка бестолкового. – Он сказал, что я ему нравлюсь, и…

– И?! – убью, точно убью.

– …поцеловал меня.

Бэрин подождал продолжения, но так как его не последовало, спросил осторожно:

– И все? Ну и что ты так расстроилась? Радоваться надо: всем ты нравишься, все тебя целуют…

– Но мне-то не понравилось! И что, я теперь должна…

Он выдохнул и осел на пятки.

– Ничего ты ему не должна! Не нравится – значит, не соглашайся, только и всего! Просто сам Гэв тебе не нравится…

– А ты – нравишься?

– Ну, только ты сама можешь ответить…

Он придвинулся ближе – у лисички расширились глаза, но она не отодвинулась.

– А он делал так? – поцеловал ее веки, щеки, рот. Шею. – Или так? – прижался губами к ее груди сквозь тонкую рубашку. Ткань увлажнилась от поцелуя, и он с удовольствием почувствовал отвердевший сосок. Поднял глаза – румянец на щеках, опущенные ресницы, осторожное дыхание, – спросил коварно: – А знаешь, что целовать можно повсюду?

Лисса и не сопротивлялась, когда он начал снимать с нее одежду. Казалось, она не очень понимает, что происходит, с удовольствием принимая ласку его рук и губ. Гладкое белое тело, украшенное золотом веснушек, такое гибкое, упругое, податливое… Он изо всех сил старался не забыться, контролировать себя – хотя это было так трудно, когда – вот она, рядом, когда слышишь ее срывающееся дыхание и тихие стоны… Сердце к сердцу, кровь бьется в голове и в теле в едином ритме…

Он перекатился на спину, увлекая за собой Лиссу – ее длинные расплетшиеся волосы накрыли их словно шатром – как ему и представлялось когда-то. Если бы она еще… Бэрин не сразу почувствовал, что девушка изгибается, отталкивает его, выворачивается из объятий, упирается руками-локтями ему в грудь.

– Лисса, Лисса… Лисса… подожди… ты что…

Она вырвалась, отодвинулась. Бэрин потянулся к ней – но расстояние охладило его ум и тело, и он увидел, куда она смотрит. Засмеялся:

– Ну да, знаешь, с парнями такое бывает – особенно когда они целуются с обнаженными девушками!

Лисса свернулась клубком, прикрываясь волосами, словно одеждой. Совсем как тогда, у Зихарда… А ведь он сам только что советовал Гэву не торопиться!

…Да, попросить потрогать его будет уже лишним. Придется снова окунаться в ледяную воду: так и просидит в озере все время из-за девчонки!

Бэрин вдруг представил себе, что у него есть женщина… пусть даже не человечья и не волчья, пусть такая вот лисичка, которая любит только его, наслаждается только его поцелуями и ласками. Идея ему настолько понравилась, что он даже обругал себя: да ты прекрасно устроился! Под боком у тебя любимая женщина; ты тут же мимоходом соблазняешь другую; отдыхаешь, не думая о будущем, о проблемах и заботах брата. И пограничная служба позабыта. И даже Ольгер-людоед тебя не тревожит – ну прошел и пропал, и демон с ним! А встречался ли тот с Найной и что намерен предпринять сейчас… Бэрин на миг представил – что – и ускорил шаг. А ведь сам недавно говорил Инте, чтобы та не примеряла на себя выдуманные страхи!

Все спокойно. Мальчишки играют в ножички. Женщины переговариваются, сидя на низенькой скамейке у порога. Гэв подпирает стенку неподалеку, пожирая глазами не обращающую на него внимания Лиссу. Ольвина с Вокером не видно, но они явно где-то неподалеку.

Бэрин улегся на землю у ног женщин. Берта потрепала его по влажным волосам:

– Опять купался, безголовый? Мы же тебя едва вылечили, а ты опять за свое – ледяную воду мерить!

– Такого больше не повторится, – беспечно пообещал он. То есть не то чтобы ему не понадобится охлаждаться снова… – Больше я не заболею. Ведь так, Лисса?

Та только голову опустила. Инта укоризненно поджала губы – лишь они втроем уловили тайный смысл вопроса, – но ничего не сказала. Она с каждым днем становилась все озабоченней и молчаливей, и все догадывались, по какой причине. Скучала по мужу и надеялась, что рано или поздно он появится, ведь до замка всего полдня пути. Даже преданный лорду Ольвин и тот как-то сказал, что ссориться с беременной себе дороже. А ведь все знают, что Фэрлин сказал в сердцах жене на прощанье: мол, да уезжай ты куда хочешь!

Но Фэрлин – не из тех, кто признаёт и выказывает свою слабость, тем более перед любимой женщиной. Вот ведь упрямый… дурак!

Поначалу мальчишек никто не хватился: те привольно носились у озера целыми днями, лишь иногда забегая домой перехватить что-нибудь из еды. Я спохватилась, когда подошел хмурый Ольвин и спросил, давно ли я видела детей. До того все мои мысли были заняты вчерашним…

…Гэв целовал и прижимал меня так, точно был голоден и хотел тут же съесть – уж и не знаю, удалось бы вырваться (я уже приготовилась кусаться), если б не увидевшая нас Инта. Тут Волк смутился, отпустил меня и убрался, бормоча что-то вроде: «Я совсем забыл, мне там надо…»

Я вытерла рот и поправила волосы под грустным взглядом женщины. Я не понимала, почему она так смотрит, пока Инта не сказала:

– А как же Бэрин?

– Что – Бэрин?

– Он тебе совсем не нравится?

Я удивилась. Бэрин – единственный, кто нравится мне из всех Волков. Инта выслушала меня и качнула головой. Вздохнула:

– Какие же мы все… глупые. Так иди к нему и скажи ему об этом.

И я пошла.

Бэрин купался в воде озера – такой же ледяной, как и воды Обсидиана. Меня не заманишь в такую никакими посулами, а этому здоровенному Волку, похоже, она даже нравилась – выходил он неторопливо, убирая с лица сильно подросшие волосы. Фыркнул и отряхнулся, точно мокрая собака. Волки вовсе не стесняются своей наготы, как мы или люди, и смотреть на него было очень приятно. Слишком приятно. Завораживающе. Поэтому я отвела глаза и начала разглядывать валявшуюся на берегу одежду. А когда он спросил, что случилось, зачем-то рассказала про Гэвина. Он сидел передо мной и слушал с хмурым, озабоченным лицом. Я не успела еще сказать про Инту, как Бэрин начал меня целовать.

Он целовал меня повсюду, гладил, трогал – это было так… приятно, от каждого его касания по коже пробегали сладкие искры, они проникали и под кожу, и скоро все мое тело тоже горело и плавилось, точно своими прикосновениями он лепил новую меня. Даже дыхание мое раскалилось – вырывалось толчками, врывалось короткими вздохами, словно я тонула, захлебывалась в этом огне… А потом он попытался… он…

И я мгновенно заледенела. Испугалась. Вырвалась, ускользнула – Бэрин даже застонал от нетерпения и огорчения. Перехватил мой опасливый взгляд и засмеялся – и раздраженно и весело:

– Знаешь, с парнями такое бывает!

Я знала. И знала, что потом бывает с девушками. Он казался мне слишком большим – может, таким же большим, как у…

Я отодвинулась еще дальше. Бэрин опустил протянутые руки и откинулся на спину. Полежал, успокаивая шумное неровное дыхание – ему это не очень удавалось. Бэрин поднялся и мрачно сказал:

– Пойду я, пожалуй, еще искупаюсь.

Он почти обрушился в воду и поплыл большими сильными гребками.