Проклятие Слизерина - Slav

Датс–Пайк замотал головой с такой силой, что казалось, будто та оторвется, дверь молниеносно захлопнулась. Том довольно хмыкнул: чтобы избавиться от докучливого собеседника, нужно лишь перевести разговор на неприятную для того тему. Срабатывало как всегда безупречно.

Том вновь вперился в страницу учебника. Итак, на чем он остановился? Ах да, перечник тепличный! «Столь чудное название произошло отнюдь не от слова «перец». Растение заслужило свое прозвание за стервозный нрав. Всем хорошо известно пристрастие этого растения перечить садоводам. Стоит посадить семена перечника в южной части теплицы, и они непременно прорастут на северной стороне. Полейте его, и перечник засохнет. Выполите, и он прорастет вновь. Лишь очень опытные садоводы способны управиться со столь своенравным растением. Преимущественно листья перечника используют для…»

Он тяжело вздохнул, потер уставшие глаза. Не то чтобы материал был слишком тяжел для запоминания, скорее наоборот. Чтобы выучить материал, ему было достаточно прочесть хотя бы один раз. Дело с письменными работами обстояло хуже. Том никак не мог взять в толк, зачем профессора заставляют их делать выдержки из учебников, писать сочинения и эссе? Зачем в пустую марать пергамент кляксами, если и в устной форме все отлично запоминается? Хотя некоторым такая писанина была как нельзя кстати. Элджи очень плохо воспринимал материал урока на слух, а Антонин и вовсе не выказывал никаких стремлений, лишь сочинения и могли заставить его хоть как‑то учиться.

Из Общей гостиной даже сюда проникал оживленный гомон и смех. Том упрямо подпер кулаками подбородок. Можно подумать ему не хочется дурачиться вместе со всеми… Он на мгновение прислушался к своим ощущениям. Нет, не хочется. Странно, конечно, для одиннадцатилетнего мальчика… но не хочется.

К вечеру Антонин вернулся немного раздосадованный, но вскоре уже широко улыбался и искрометно шутил. Во время ужина Августус вел себя крайне нервно, на шутки Антонина о его самочувствии отвечал грубо. Антонин вскоре сжалился, переключил внимание на пышущие жаром котлеты из молодой телятины.

Августус рассерженно посопел, с видом знатока размазывая джем по тосту, бросил как бы между делом:

— Так ты наполовину магл.

Том почувствовал себя так, будто морозной зимней ночью окунулся в холодную воду, замедленно поднял глаза на Августуса, на лице которого проступало еле сдерживаемое торжество. Мысленно Том отметил находчивость друга, время подобрано безупречно, терпеливость окупалась с лихвой, а главное, что он сам не готов к этому разговору.

Элджи застыл с открытым ртом, преданно хлопал ресницами. Том буравил Августуса потемневшим от гнева взглядом, слова с трудом слетали с непослушных губ, собственный хриплый голос показался чужим:

— Я – волшебник.

На лице Августуса не отразилось никаких эмоций, только в стальных, как холодный клинок, глазах промелькнуло что‑то напоминающее разочарование. Том не отводил тяжелого взгляда. Элджи обеспокоено заелозил на лавке, обычно легкомысленный Антонин впервые нахмурился, бегло оглядел Тома, с осторожностью покосился на Августуса.

— Кто наполовину магл?

— Том. Его отец – магл, хоть мать и была ведьмой.

Некоторое время физиономия Антонина оставалась непроницаемой, затем в темно–карих глазах блеснуло любопытство, брови поползли на лоб.

— Что, правда?

Августус не скрывал удовольствия оттого, что появился благодарный слушатель, а Том все сильнее сжимал кулаки, бледное лицо приобрело сероватый оттенок. Августус с живостью продолжал:

— А живет Том в магловском сиротском приюте вместе с крестной матерью. Она сквиб.

Тут он прервался, чтобы насладиться действием, которое возымели его слова, горделиво вздернул подбородок. Том заставил себя хмыкнуть равнодушно:

— И что все? Больше ничего не выведал?

— Больше профессор Слиппери ничего не сказал, – заметил Августус несколько огорченно. – Должно быть, сам не знает.

Том едва сдерживался, чтобы не запустить в наглого сплетника тарелкой, не в силах остановить поток злого сарказма, спросил с вызовом:

— А разве есть то, чего не знает профессор Слиппери?

Августус уязвлено закусил губу, смолчал. Том продолжил ужинать, совсем не различая вкуса еды, теперь все казалось пресным, а потом и горьким, как полынь. Смутно ощущал, как Элджи успокаивающе гладит по предплечью, заглядывает в глаза доверчиво.

Антонин кружил вокруг, как изголодавшийся коршун над сочной и лакомой добычей. Едва все еще раздраженный Том покинул Большой зал, как Антонин увязался следом. В Общей гостиной Тома не покидало ощущение, что за ним наблюдают, но стоило обернуться, как Антонин с неожиданной репликой вклинился в группу болтающих девчонок, что вызвало с их стороны шумное недовольство.

Посчитав библиотеку надежным местом, чтобы избавиться от преследования, Том ошибся. Знакомый силуэт прятался за соседним стеллажом и… о, святые!.. делал вид, что с увлечением читает книгу. Понемногу Том начинал терять терпение, по–видимому, Антонин тоже, поскольку не удержался, подошел, странно переступая ногами, будто те не сгибались в коленях.

— Том…

Непривычно видеть смущение на вечно ухмыляющемся веснушчатом лице, Антонин в глаза не смотрел, остервенело тыкал пальцем в переплет несчастной книги.

— Том. Расскажи, какого жить в мире простецов?

Том ахнул оскорбленно, он ожидал чего угодно: насмешек, глупых шуточек, но не этого…

— Издеваешься, да?

— Даже не думал, – протестующе замахал руками Антонин, глаза были честными. – Мне, правда, интересно.

Том устало окинул книги, которые намеревался прочесть до сна.

— Давай в другой раз.

— Хорошо, – вздохнул Антонин расстроено, отступил к выходу. – Только пообещай, что не забудешь.

— Обещаю, – выдавил Том с неохотой. – Э–э… Антонин, постой.

— Ну?

— Передай остальным, чтобы после отбоя собрались в гостиной. У меня есть одна версия по поводу пророчества.

Антонин коротко кивнул, глаза блеснули в предвкушении.

Том глубоко вздохнул, изможденно опустил голову на руки, пальцы с наслаждением зарылись в блестящие черные волосы. С одной стороны ему на руку то, что друзья теперь все знают. Правда реакция этих троих была какой‑то неоднозначной. А что скажет Сенектус, когда узнает?

Тем не менее, это к лучшему. Уже не нужно притворяться, кивать с умным видом, когда слышишь незнакомые слова и понятия не имеешь, что они означают. Можно напрямую спросить о том, что непонятно… Тома передернуло при мысли, как он, словно ученик начальной школы, станет тянуть руку, чтобы задать вопрос Антонину или Августусу. Нет уж, вопросы оставим при себе. Он не бестолковый Элджи, и в состоянии сам до всего докопаться и додуматься. Не хватало, чтобы на него смотрели с таким же снисходительным пренебрежением.