Русский Рэмбо для бизнес-леди - Александр Звягинцев

– Давай на жизнь, – лукаво блеснул черными глазами чумазый мальчишка.

– Мою? – спросил Скиф с таким неподдельным удивлением, будто никогда не ставил на свою жизнь в бою.

– Кому нужна жизнь солдата!.. Она ничего не стоит… Ставишь на жизнь этой бабки? – мальчишка потер ногу о ногу и запрыгал вокруг Скифа.

Потом он достал из глубокого кармана маленькую косточку.

– Вот на эту… Нравится? – он вприщур, испытующе уставился на Скифа.

– Не на свою ли жизнь хочешь поставить, чертенок?

– Нэ-нэ-нэ. Это жизнь маленькой красивой русской девочки.

– А как ее зовут?

– Ника…

Скиф хотел взять у мальчика косточку, чтобы рассмотреть ее, но мальчишка сжал кулак и побежал к кону. Подразнив его оттуда косточкой, он затем поставил ее в центре кона. Отбежав на прежнее место у контрольной черты на песке, мальчишка хорошо размахнулся и сильно метнул биту.

– Ай-ай-вай, что ты натворил шайтан-бала! – пронзительно закричал неизвестно откуда прибежавший на деревянных колодках дервиш. Он торопливо вытащил из-за пазухи песочные часы, перевернул их и поставил на землю.

– Беги песчинка за песчинкой, Шайтан-Нукер, торопись, успей перехватить твой маленький асык, – показал он на косточку в центре кона, куда метила медленно летевшая по наклонной траектории запущенная цыганенком бита.

– Он никогда не промахнется, удар всегда попадет в цель. Успей выхватить свой асык из-под его удара, Шайтан-Нукер, – повторил дервиш.

Повторив это. Хранитель Времени неизвестно куда исчез, а бита поменяла направление и звонко стукнула Скифа по затылку.

Глава 28

На вокзале, куда Скиф вместе с Аней и Засечным пришли встречать Нику, объявили, что их поезд задерживают на два часа…

Время тянулось медленно. Но вот из белесой московской пурги под прокопченные вокзальные своды длинной змеей лениво втянулся состав, бесшумно открылись дверцы, и на перрон вышли проводники в тщательно отутюженных униформах.

Когда из семнадцатого вагона вышел последний пассажир, Скиф хотел заскочить в тамбур, но проводница грозно стала на пути.

– Ваш билет, господин хороший?

– В вашем вагоне должна ехать девочка, такая кудрявая, лет девяти, – сказал Скиф, отчаянно жестикулируя, будто бы украинка проводница не понимала русского языка.

– За францужанкой? Була такая. Но их родня в Киеве встретила, – ответила проводница, опасливо отступая назад в вагон.

– Какая родня? – сказала Аня, в ужасе срывая с себя пуховый платок и поднося его ко рту. – У нее нет никакой родни в Киеве.

– Откуда мне знать? Гладкие, высокие, в длинных пальтах, а девочка такая гарненькая була, як цыганочка. Сама подивилась – билеты до Москвы, а сошли в Киеве. Они для мамзели письмо передали. Та прочитала и кивнула мне, что выходит. Дамочка по-русски плохо разумеет. Дивчинонька тэж.

Проводница сама заподозрила что-то неладное и кликнула напарницу:

– Маня, ходь сюды!

– Приметы не запомнили? – спросил Засечный, глаза которого под высоко поднятыми бровями снова стали, как у сиамского кота – круглые и голубые.

– Кого? – спросила напарница проводницы из-за ее плеча, чтобы войти в курс дела.

– Похитителей! – зло выкрикнул Скиф, досадуя на женскую непонятливость.

– А что у кого украли? – въедливо допытывалась напарница, пытаясь высунуться из вагона.

По перрону от человека к человеку понесся приглушенный говорок: "Украли.., украли…"

– Ой, лышенько мое! Так то бандиты булы? Кабы знала… Ни, нэ памятаю. Они, "новые русские", для меня все на одну морду, – причитала проводница.

– Спасибо, – буркнул Скиф.

Ему только еще не хватало, чтобы весь вокзал узнал об этом.

– Анюта, – сказал Скиф, – поезжай домой на метро, а нам еще в одно место заехать надо.

Южный ветер, пришедший вслед за метелью, теплым языком вылизал мостовые города, но тут, в дачном пригороде, снег лежал не только в лесу под деревьями, но и грязной кашей летел из-под колес автомобиля.

"Мерседес" и "жигуленок" разом притормозили у восточного замка с кирпичными минаретами.

– Лопу надо взять с его станичниками, – сказал Засечный. – Подстраховали бы.

– Лопа к Алексееву двинул. Мы с тобой вдвоем справимся, – ответил Скиф. – Дорожка накатанная.

Загляни-ка на черный случай к Ворону. Скажи, обедать придем. И обрисуй парой слов ситуацию, пусть подстрахует, если что. Иди, я тут за воротами понаблюдаю.

Засечный выбрался из машины и направился к дому напротив по утопающей в талой воде дорожке.

В просторной каптерке двое стражей покоя Серафима Мучника резались в замусоленные карты. Голые девицы на рубашках карт от этого выглядели немытыми, как бомжицы в санпропускнике.

Скиф перемахнул через забор и плюхнулся в осевший сугроб прямо под носом у серой поджарой овчарки. Пес рвался к нему, нервно обнажая клыки в злобном рыке, готовый вцепиться в горло нарушителю, но что-то его удерживало от последнего решительного рывка.

Скиф не стал делать резких движений, медленно выпрямился и спокойно сказал:

– Фьють, серый! Тебя здесь не кормят, чтобы злее был? Успокойся, зверь. – Он полез в карман, вытащил носовой платок, чтобы утереть кровь на руке, ободранной о колючую проволоку. Пес потянулся к нему мордой, принюхиваясь. Делал он это основательно: обнюхал всю землю под Скифом, его самого и платок в руке. Потом сел напротив и негромко тявкнул, словно поздоровался.

– Ах ты, шельма! – потрепал его по холке Скиф. – Узнал платок хозяйки. Ласки не видишь, серый разбойник.

Пес жмурил глаза и терпеливо сносил приставания человека со своей нежностью.

Потом Скиф еле слышно присвистнул и повел его к привратницкой сторожке.

Дверь в каптерку медленно отворилась, и сторожа увидели на пороге бородатого незнакомца с собакой.

– Ты откудова, мужик? – спросил тот, который плутовато сдавал карты.

– Оттудова… – Скиф ткнул рукой куда-то в сторону, потом повернул ладонь налево, затем направо.

Оба сторожа внимательно следили за замысловатыми движениями его правой руки, соображая маршрут.

– А чо там потерял? – спросил тот, которому сдавали карты.

В это время его напарник умудрился поменять местами слои карт на колоде.

– Что нашел, говорите? – Скиф пожал плечами. – Я сам не разобрался, что за штука. Глядите…

Он протянул им сжатый кулак, и подпитые охранники даже привстали с табуреток, чтобы увидеть, что же там интересного в кулаке.

Скиф разжал пальцы – на ладони лежала обыкновенная граната-"лимонка".

– Стволы на пол! – так громко заорал Скиф, что собака сначала прижала уши. Затем поддержала его громким лаем.

Первый сторож сразу выбросил пистолет, второй попытался выскочить через другую дверь, но пес вцепился ему в руку.

– Тихо, не орать! Нежный какой, собачка царапнула – он сразу в панику. Марш оба в кладовку, и сидеть там тише мышей.

Скиф припер оббитую жестью дверь железным ломом и свистнул собаке:

– Ко мне! Показывай, где твой хозяин обретается.

Мы его вмиг вычислим в его лабиринте.

Человек с собакой вышел из дежурки у ворот и направился к центральному подъезду, за стеклянными дверями которого брезжил далекий свет.

Пес повел Скифа в цокольный этаж, весь отделанный кафелем и отведенный под бани и бассейны.

В прекрасном бассейне с голубой водой, отделанном золотыми изразцами с купидонами, колыхалось необъятное брюхо, может быть, будущего отца нации.

Завидя Скифа с собакой, Сима пронзительно завизжал и чуть не захлебнулся, выкрикивая с бульканьем:

– Волк – чужой! Фас его!!!

– Волк сам чужой на твоей псарне, – сказал Скиф.

Сима все-таки выбрался к спасительной лесенке, тут-то его Скиф и схватил за волосы.

– Говори, тварь, ты Ольгу убрал? – Скиф с силой окунул его голову под воду и подержал там с полминуты.

– Я все ссскажу.., не топи, – отплевываясь, выдохнул, вынырнув из воды с выпученными глазами, Сима. – Костров это… Он, Костров…

– Генерал, что ли?..

– Он такой же генерал, как я фраер. Фармазон он гнойный, два года Тагильской зоны за ним. Кккосит под генерала. Вввыперли его в девяносто втором из Конторы… Ольгу он убрал, сссукой буду.

– За что? – Скиф снова накрутил его волосы на кулак.

– Не знаю.., отпусти… В натуре не знаю! – орал Мучник. – Она сама с ними повязана, с синими. На их бабки фирму открывала.

– Где моя девочка?.. Где Ника? – строго спросил Скиф.

– Я ни при чем!!!

– Спрашиваю в последний раз – кто?

– Тоже Костров, старший. Он для этого моих "быков" увел. Переманил, скотина, понимаешь, переманил.

– Как это переманил?

– Хряк и Бабахла ссучились за его баксы. Ой, не топи, я захлебываюсь!.. Они и меня завалить хотят, потому что я все знаю о костровском фармазонстве и его подельниках.