Четвероевангелие - Юлия Серебрякова

Через четыре дня после смерти Лазаря Христос пришел в Вифанию[322]. На краю селения Его встретила Марфа. Ее первые слова с оттенком укора за промедление: «Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог» (Ин. 11: 21–22) выдают одновременно и силу веры во Христа, и несовершенство этой веры: она видит в Нем победителя смерти, но почитает Иисуса не как Сына Божия, но как святого человека, имеющего дерзновение молитвы перед Богом, – поэтому думает, что Иисус мог помочь им, только находясь рядом, и теперь она не просит Христа вернуть брата к жизни, но лишь помолиться, чтобы Бог воскресил Лазаря.

Господь, предуказывая, что собирается сделать, сказал ей: «Воскреснет брат твой» (Ин. 11: 23), но Марфа решила, что Иисус говорит о всеобщем воскресении мертвых. Тогда Христос определенно сказал, что Он Сам источник жизни и в Его власти умершего телесной смертью вернуть к жизни, а любого верующего сохранить от смерти духовной: «Я есть воскресение и жизнь, верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек» (Ин. 11: 25–26). Об этом уже говорилось ранее (см., например, беседу о равенстве: Ин. 5: 24–25, 28). Христос победит смерть, но и после этой победы телесная смерть сохранит временную власть над людьми – до Второго Пришествия и всеобщего воскресения мертвых, когда верующий во Христа, то есть изъятый из власти духовной смерти, воскреснет в жизнь вечную и уже «не умрет вовек». Когда Господь спросил Марфу, верует ли она в благодать воскресения, сообщаемую Христом, Марфа, хотя и не ответила непосредственно на поставленный вопрос, тем не менее исповедала, что Иисус есть единый и истинный «Сын Божий, грядущий в мир» (Ин. 11: 27). (Свт. Кирилл Александрийский видит в этом исповедании веры, предваряющем чудо, образец, принятый позднее во всех церквях: «между тем как Лазарь лежал во гробе и был мертв, за него некоторым образом женщина вопрошается о (деятельном) признании веры… Так, когда новорожденный младенец приносится или для получения помазания оглашения, или же совершенной степени благодати во святом крещении, то приносящий возглашает за него: аминь. Также за находящихся при смерти больных, и ради долженствующих креститься, другие отрекаются и ручаются, из любви как бы предоставляя свой голос удрученным болезнью. ‹…› Премудро и предусмотрительно Марфа наперед посевает свое исповедание веры, чтобы пожать плод от него»[323].)

После этого Марфа поспешила домой и, подойдя к сестре, сказала: «Учитель здесь и зовет тебя» (Ин. 11: 28). Господь оставался вне селения, на месте, где встретился с Марфой. Когда Мария увидела Христа, то, плача, припала к Его ногам и повторила слова сестры: «Господи, если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой» (Ин. 11: 32), показав, что, как и у Марфы, неумеренная печаль о смерти брата несколько исказила ее веру в Сына Божия. Но Господь, видя ее плачущей, не обличает за мысль, будто требовалось Его физическое присутствие для помощи Лазарю, но снисходит к горю сестер и плачет с ними. Святые отцы поясняют, что Господь, «открывая Свою человеческую природу»[324], плакал и об умершем друге и обо всем человечестве, пораженном болезнями и смертью. «Рыдаеши, Иисусе, сие смертнаго существа; оживляеши друга Твоего, сие божественныя крепости»[325], то есть плач над Лазарем был проявлением человеческой природы Христа, а воскрешение мертвого – явлением Божественной силы.

Евангелист отмечает как изумление некоторых иудеев слезами Христа: «Смотри, как Он любил его» (Ин. 10: 36), так и злорадство других: «А некоторые из них сказали: не мог ли Сей, отверзший очи слепому, сделать, чтобы и этот не умер?» (Ин. 10: 37), то есть если бы исцеление слепца было сделано властью Христа, то в Его силах было бы и сохранение жизни друга; смерть же Лазаря и слезы Христа доказывают Его бессилие.

Спросив, где гроб Лазаря, Господь в сопровождении толпы направился туда. Гроб по восточному обычаю представлял собой пещеру, вход в которую был завален камнем. Думая, что Иисус пришел сюда оплакать умершего, иудеи были удивлены Его повелением отвалить камень от гроба. Марфа пытается протестовать против вскрытия гроба: «Господи, уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе» (Ин. 11: 39). Причины протеста неочевидны; возможно, она говорит это от стыда, что умершим братом невольно кто-то станет гнушаться по причине зловония и этим оскорбит его память, но, судя по призыву веровать, с которым к ней обращается Спаситель: «Не сказал ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию?» (Ин. 11: 40), Марфа опять лишилась твердой уверенности в возможности совершения Христом столь великого чуда.

Когда отвалили камень, Иисус, подняв глаза к небу, обратился к Отцу: «Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня» (Ин. 11: 41–42), после чего громко сказал: «Лазарь, иди вон!» Это вообще единственный случай, когда Господь говорит громко; в Евангелии от Матфея даже отмечается, что Христос есть описанный пророком Исаией кроткий Отрок Божий, Который «не воспрекословит, не возопиет, и никто не услышит на улицах голоса Его» (Мф. 12: 18–19). Здесь же Господь, возвращая к жизни Лазаря, возглашает громко во образ всеобщего воскресения мертвых, когда придет «Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией» (1 Фес. 4: 16).

Надо отметить, что имело место двойное чудо: четверодневный мертвец воскрес и, влекомый силой Божией, как бы вышел из узкого входа пещеры, запеленутый по рукам и ногам в погребальные ткани.

Чудо воскрешения четверодневного Лазаря потрясло иудеев более чем остальные чудеса Спасителя, и многие уверовали в Иисуса как Мессию. Евангельская история, кроме воскрешения Лазаря, знает и другие случаи воскрешений (сына наинской вдовы, дочери Иаира). Почему именно это чудо вызвало такой резонанс в Израиле? Во-первых, простой географический фактор: чудо совершено близко к Иерусалиму, религиозному центру страны. Чудеса воскрешения в далекой Галилее такого впечатления на иерусалимских иудеев произвести не могли, их не сильно беспокоило, что там происходит в «Галилее языческой». Во-вторых, в отличие от галилейских усопших, тело умершего Лазаря уже разлагалось – Христос фактически воссоздает ему тело. Сама четверодневность смерти делает чудо возвращения жизни совершенно убедительным. Если в случае дочери Иаира или сына наинской вдовы можно было отрицать чудо, утверждая, что девочка, которую воскресили почти сразу после смерти, вовсе не умирала, а просто в такой форме выражалась болезнь, что юноша, чьи похороны проводились в день смерти, просто был в неком оцепенении, то от мертвого Лазаря уже был запах тления, который все ощущали, да и свидетелей воскрешения Лазаря было много, чудо было неопровержимым.

Прп. Ефрем Сирин видит в этих трех чудесах, совершенных в разных обстоятельствах, три этапа явления Христа как Победителя смерти; чем ближе к Смерти, сошествию во ад и Воскресению Самого Христа, тем все с большей силой проявляется воскрешающая власть Спасителя: «Отроковицу в доме возвратил Он к жизни и отдал отцу ее; юношу воскресил, когда несли его ко гробу; а Лазаря оставил в темнице гроба, пока не стал предаваться тлению, чтобы в жилище крепкого проник глас Его и воскресил умершего. В доме, на пути и из гроба возвращал Он умерших к жизни, чтобы на всей дороге смерти поставить путемерия, по всей стезе умерших посеять надежду жизни: и в начале, и в середине, и в конце ее явить воскресение. Для того медлил, когда умер Лазарь, друг Его, чтобы, когда тот до конца пройдет путь смерти, уже оттуда воззвать его к жизни. Жизнеподатель по следам смерти шествовал за ней путем ее владычества и весь путь ее от начала до конца оросил воскресением»[326].

Почему о таком великом чуде рассказывает только одно Евангелие от Иоанна? Безусловно, первые три евангелиста и на основе других чудес доносят до нас образ Христа как Бога, имеющего власть дать жизнь, но согласное молчание Матфея, Марка и Луки об этом чуде все-таки удивляет. Известно немало попыток объяснить этот факт; приведем только две, которые кажутся наиболее уместными и обоснованными.

Синаксарь Лазаревой субботы дает такое объяснение: в других Евангелиях не описано воскрешение Лазаря, потому что он был еще жив и все его видели (Лазарь после воскрешения прожил еще тридцать лет и был поставлен апостолами епископом на о. Кипр). Во все времена хватает любопытных людей, которые беспокоили Лазаря расспросами на тему жизни после смерти, как там ему было в аду и т. п. Но «что было в аду, Лазарь ничего не поведал – то ли оттого, что не дано было ему вовсе видеть тамошнее, то ли оттого, что, увидев нечто, повеление получил про то умолчать»[327]. Прижизненный рассказ как минимум спровоцировал бы поток паломников, несмотря на молчание Лазаря. Евангелие от Иоанна, а соответственно и письменное свидетельство о чуде, появилось уже после смерти Лазаря.