Первородный сон - Владислав Селифанов

для обычных охотников, потому что они попросту не ходят этими тайными лесными тропами. А вот преследователь явно пойдёт. Запас времени был очень приличным, до цели оставалось не так далеко, но если идти в том же духе – ничего не выйдет. И Радоку свернул в низину, путая следы и на ходу забросив на ветки нескольких деревьев связки сушёных фруктов, смешанных с вяленым мясом и порошком, усиливающим запахи. Подобные составы обожают обезьяны, а также лесные виверны и тролли.

Прошло около двух часов. К Теольминту вернулось зрение, кровь из носа перестала течь. Раздражённые слизистые оболочки носа и глаз успокоились – помогла эльтасмирийская лечебная мазь из малой поясной сумки. Эльтасмирий был цел и невредим, не считая кровавых пятен на груди, животе и штанах. Носовая кровь запеклась на одежде, делая из утонченного существа жуткого на вид лесного злодея.

«Что ж, любезный Радоку, сыграем в полную силу» – холодно подумал Теольминт и ловко взобрался на второй ярус джунглей. Далее идти по следу он решил там, где нет хода следопыту. Бесшумно он продолжил путь, опираясь на интуицию и опыт, ведь теперь явно примятой травы не было, а тайных троп он не знал. Следовало, не теряя верного направления, догнать противника до заката солнца, и желательно сегодня, а не завтра. Теольминт не хотел растягивать схватку до следующего дня. Можно было конечно войти в Диалог с Лесом, и увидеть тайные тропы следопыта Радоку, но Теольминт хотел обойтись без этого. Внутренний воин в нём требовал крови и мести за первую неудачу. Он хотел победить без обращения к природе. Передвигаясь подобно лёгкому лесному ветерку, он постепенно стал сокращать разрыв между собой и противником. Любой другой следопыт уже потерял бы след, и Радоку был бы в безопасности, но скрыться от эльтасмирия с помощью только ориентирования на местности вряд ли было бы возможным, да и собственно речь об этом и не шла.

«Почему он отрывается? Для чего ему время? Куда он идёт?» – эти мысли крутились в голове Теольминта. Он не заметил, как миновал расстояние в несколько десятков полётов стрелы, благополучно избежав при этом встречи с матёрым медведем, огромной змеёй и оравой агрессивных обезьян, рвущих длинные листья лиан. Приматы расположились на втором ярусе, взбудораженные недавним появлением рядом с их деревьями трёх саблезубов, чьи следы Теольминт тоже заметил. Чтобы избежать столкновения с обезьянами, он спрыгнул на землю, намереваясь проскочить по земле. Оказавшись у подножия исполинского кедра, стоя на его извилистых, уходящих в землю, корнях он увидел сквозь листья папоротника острые колышки. Заострённых конусов длиной в указательный палец хватило бы, чтобы распороть себе обувь и пронзить ступни, спрыгни он чуть в сторону. Колышки были замаскированы и смазаны белесой жидкостью, чей лоск эльтасмирий и заметил сквозь папоротник. Сочетание возбуждённых обезьян и самой ловушки наверняка привели бы к смерти любого другого следопыта-кхатаза, но тут его противник просчитался – Теольминт не человек, и подобные западни для него были очевидными. Он быстро миновал опасное место, пока его не начали атаковать обезьяны. Через пятьдесят шагов эльтасмирий вернулся на второй ярус и опять двинулся по веткам.

По прикидкам Теольминта он должен был нагнать соперника не далее, чем через полчаса. Но в этот момент он почувствовал, что оказался в области тишины. Он замер среди ветвей и вгляделся в темноту густых зарослей орешника. В них что-то таилось. И оно смотрело на Теольминта. Он не видел глаз, но он чувствовал взгляд. Холодный, нечеловеческий, опасный. Выбор стоял простой: тихо и быстро покинуть зловещее место и продолжить свой путь, как подобает истинному, осторожному эльтасмирию, или принять бой, что не выглядело разумным, но именно этого в данный момент требовал внутренний воин.

«Подарю следопыту ещё немного времени» – подумал Теольминт и спрыгнул с дерева, в полёте выпустив три стрелы подряд по орешнику. Это было своевременно, потому что в это же время из орешника выстрелила струя жидкости, попав в ветку на которой только что сидел эльтасмирий. Ветка запузырилась, кора с неё слезла – едкая жидкость, похоже, была кислотой. В то же время стрелы Теольминта не произвели никакого видимого, или даже слышимого эффекта. Это было странно. Либо существо оказалось чрезвычайно юрким, либо стрелы не могут пробить его броню. Размышлять над этим интересным вопросом не было времени – в любой момент плевок мог повториться.

Теольминт выпустил ещё две стрелы в орешник, перекатился за дерево, убрал лук и достал два лёгких меча. Он не Танцор Вихря, но покромсать врага очень даже способен. Внутренний воин ликовал. Сам Теольминт ощущал радость и азарт. Такие чувства приходили к нему лишь в ближнем бою – он ощутил, что он всё-таки Боец, Воин, Солдат… Осознание вперемешку с ощущением лёгкости наполнили его сущность. Однако он почти мгновенно пришёл в себя, чтобы его сущность не наполнилась также и кислотой. Он начал маневрировать, быстро и скрытно перемещаясь между деревьями. Ещё одна струя кислоты не заставила себя ждать. Эльтасмирий легко увернулся от неё, но несколько капель всё же попали на одежду, добавив к засохшим пятнам крови оплавленные дырки. Добравшись до кожи, кислота стала жечь её, но эта боль лишь раззадорила внутреннего воина эльтасмирия. Он приметил ту часть зарослей орешника, из которой вылетел последний плевок. Теольминт метнулся туда, на ходу разворачивая клинки для удара. В ответ на приближение врага, из кустов раздалось шипение. Воин взвился в воздух, пропуская под собой очередную струю кислоты, в прыжке перевернулся через голову и, пролетая над кустом, пробороздил заросли двумя клинками. Одно лезвие отскочило от твердой, как камень, поверхности. Второе же рассекло податливую, как разваренное мясо массу. Приземлившись, эльтасмирий перекатился по земле и, опасаясь атаки, нырнул в сплетение кедровых корней. Ответной атаки не было. Он быстро осмотрел клинки. Один был чист, второй же заставил поморщиться от тошнотворного запаха. С лезвия стекала прозрачная слизь, смешанная с тиной и гниющими водорослями. Вонь усиливалась, и Теольминт поспешил избавиться от неё, зная, что промедление убьёт его. Он убрал в ножны чистый меч, ударившийся о мощный панцирь, и медленно погрузил второй в землю, глядя как слизь теряет отравляющую силу, впитываясь в лесную почву.

Гигантские дольнеи – огромные водяные улитки, плюющиеся кислотой и всасывающие наполовину растворённую добычу. Обитают они всегда колониями, в топких тропических лесах. Живущие в болотах народы часто используют их для обороны форпостов. Значит, рядом есть система заболоченных ручьев. Эльтасмирий выглянул из-за корней. В кустах орешника было тихо.

«Либо я его убил, либо ранил,