Ошибка в объекте - Виктор Пронин

— Да что вы зарядили — убить, убить… Никто не собирался его убивать… Просто… наступил момент, после которого все происходило само по себе.

— Вы хотите сказать, что уже не владели собой?

— Можно и так сказать, — поморщился Николай. — Да, я не владел собой. Вообще тогда все как-то закрутилось… Тот же Фетисов мог убежать, мог обороняться или нападать, просто сказать, мол, хватит… А он орал одно — не убивай! А потом начал просить о помощи, умолять спасти его, пока я наконец не догадался, что кто-то стоит за моей спиной… Оглянувшись, я увидел Сухова. Оказывается, он все это время был в нескольких шагах. Вначале я подумал, что он бросится на меня и будет защищать Фетисова, но увидел, что он сам вот-вот упадет в обморок… А ну-ка, говорю, подай вон тот камень… Он мне и подал… Принес и протягивает… Куда деваться? Взял я камень, Фетисова по темечку и… А потом припугнул Сухова… Дескать, теперь мы повязаны. И там же мы договорились замести следы.

— Значит, Сухов все это время стоял рядом? — переспросил Демин.

— Да. Если бы не он, ничего бы не было… Он в камышах рыбу, оказывается, удил, вот мы сверху и скатились чуть ли ему не на голову. Если бы он как-нибудь вмешался, тоже ничего бы не было. А он стоял и трясся.

— И сам камень подал?

— Да. Тот самый камень, который бросил в меня Фетисов… Принес и, можно сказать, в руки вложил.

— Расхождение в показаниях, Иван Константинович, — обратился Демин к Рожнову. — Нужна очная ставка.

— Сделаем очную ставку. Что было дальше?

— А что дальше?! Дальше от нас уже ничего не зависело… оттащили Фетисова поближе к обрыву, к кустам, чтобы его сверху не увидели, потом пошли к Сухову, он взял лодку, весла, приплыли… К тому времени уже стемнело, отвезли к середине реки и сбросили.

— Сухов утверждает, что вы два раза его пытались сбрасывать?

— Да, два раза, — подтвердил Николай. — Он первый раз не хотел тонуть…

— А вы не допускали мысли, что Фетисов был жив, когда вы его сбросили в воду?

— Что?! — Николай долго смотрел на Демина, будто хотел прочесть в его лице скрытую опасность, потом хмыкнул. — Ну, вы даете! С одной стороны, обещаете, что искренность зачтется как плюс, а с другой — утопление живого человека прибавит годка три-четыре… Ловко вопрос ставите!

— Видите ли, Аврутин, вы забываете, почему оказались здесь. Вы пришли сами и тем самым как бы сказали нам: я раскаялся, судите меня, приму приговор как должное. Вот я и спрашиваю: знали ли вы о том, что утопили живого человека?

— Знаете, мне как-то во время своих недавних путешествий пришлось прочитать Уголовный кодекс… Там сказано, что я не обязан давать показания против самого себя.

— Так, — Демин положил ладони на стол. — Я вижу, у вас снова появляется игривое настроение. Пригласим Сухова.

Сухов остановился у двери, поздоровался, окинул кабинет взглядом, избегая смотреть на Николая.

— Садитесь, Сухов, — сказал Демин, — мы пригласили вас, чтобы уточнить некоторые детали. Необходимо провести очную ставку, поскольку в показаниях обнаружились расхождения. Вы знаете этого человека?

— Да, знаю, — кивнул Сухов.

— Где вы с ним познакомились, при каких обстоятельствах?

— Ну, это… — Сухов замялся, собираясь с духом. — Это тот самый Николай, который с помощью угроз заставил меня принять участие в сокрытии следов преступления. — Сухов настороженно подобрал губы, вцепился в сиденье стула.

— Аврутин, вы знаете этого человека?

— Знаю. Это Сухов. Он стоял за моей спиной, когда мы дрались с Фетисовым. Он видел все от начала до конца. Именно его Фетисов просил о помощи. Сухов хотел убежать, но не мог, потому что единственная дорожка была перекрыта — мы с Фетисовым возились на этой дорожке. Вот он и раскачивался как маятник за нашими спинами, выбирая удобный момент, чтобы проскочить мимо.

— Сухов, вы подтверждаете слова Аврутина? — спросил Демин.

— Я не раскачивался за их спинами и не собирался никуда убегать. Вот. — Сухов хотел было еще что-то сказать, но у него не хватило дыхания, и он замолчал.

— Раскачивались вы за их спинами или приседали — это значения не имеет. Вы не отрицаете, что действительно ловили рыбу в том месте, где Аврутин и Фетисов выясняли свои отношения?

— Ловил, — сказал Сухов. — Ну и что? Ловил.

— И вы слышали шум, когда сверху, от автобусной остановки, к берегу скатились два человека? Записываю… «Свидетель Сухов во время очной ставки подтвердил, что действительно слышал, как скатились двое мужчин, оказавшихся Аврутиным и Фетисовым». Подпишите, пожалуйста!

Сухов осторожно взял ручку, посмотрел на Демина, на Николая и, внимательно прочитав, подписал.

— Так, Сухов, — проговорил Демин, взглянув на подпись. — Значит, вы видели их драку?

— Я этого не говорил, — близко поставленные маленькие глазки Сухова горели отчаянной решимостью не дать себя провести.

— И когда сверху свалились двое мужчин, вы даже не оглянулись?

— Оглянулся. Ну и что?

— Убедились, что драка серьезная, и снова отвернулись к поплавку?

— Да, снова отвернулся к поплавку.

— Если я запишу эти ваши слова в протокол, вы подпишете?

— А почему бы и нет?

— И сможете объяснить свое поведение суду? Я напомню, Сухов, о роли, которую вы играли здесь полгода… Это была роль искренне раскаявшегося человека, который счел своим долгом рассказать о преступлении, свидетелем которого случайно оказался. Верно? А теперь вы будто скрываете что-то? Вы драку видели?

— Видел, ну и что?

— Значит, не отрицаете слов Аврутина о том, что были свидетелем его драки с Фетисовым?

— Послушайте! — возмутился Сухов. — Кого вы допрашиваете? Его или меня?

— Никого, — улыбнулся Демин. — Я провожу очную ставку между вами. Уточняю показания. И только. Итак, вы видели драку от начала до конца?

— Да! Да! Видел! Ну и что?!

— Ничего. Просто вы подтвердили показания Аврутина. Продолжим. Аврутин утверждает, что Фетисов взывал о помощи. Вам не пришло в голову прийти ему на помощь?

— Я же не знал, что он его убьет!

— Но прийти на помощь вам не пришло в голову? Уточняю — вы опасались за свою жизнь? Или считали, что вообще не обязаны вмешиваться в подобных случаях?

— Всего понемногу, — быстро ответил Сухов. — Да. Можете так и записать. Любой человек вел бы на моем месте себя точно так же. Если все повторится, если я увижу, что снова кто-то кого-то за что-то убивает, я не вступлюсь.

— Фу! — Демин перевел дух. — Тяжело разговаривать с вами, Сухов. Полгода беседуем, а никак привыкнуть не могу. Ладно, вы видите, что Аврутин…

— Он угрозами и принуждением заставил меня принять участие в сокрытии следов, — отчеканил Сухов.

— Вы подтверждаете его показания? — обернулся Демин к Николаю.

— Нет. Я сказал ему, чтобы он подал мне камень, который лежал в стороне, сам не мог дотянуться до него… И Сухов принес мне этот камень. А потом я сказал ему, что мы с ним здорово влипли. Он спросил, почему я говорю «мы». Я ответил ему — потому что мы стали вроде бы соучастниками, и предложил ему перетащить Фетисова в кусты.

— Сухов, вы подтверждаете показания Аврутина?

— Какие показания?

— Вы помогали тащить Фетисова к кустам?

— Я полагал, что мы оттаскиваем его подальше от воды, чтобы его не захлестнуло волной, когда будет проходить катер.

— Вы подали Аврутину камень?

— Он угрозами и принуждением…

— Вы подали Аврутину камень?

— Фетисов все равно лежал!

— Значит, подали?

— Я не знал, зачем ему этот камень!

— Что было после того, как вы оттащили Фетисова к кустам?

— Мы пошли к нашему двору… Я ведь уже давал показания… Отвязал лодку, взял в сарае весла… И мы снова поплыли к тому месту, где оставили Фетисова. Втащили его в лодку и отчалили.

— Аврутин, есть возражения? — спросил Демин.

— Нет, все правильно.

— Сколько времени прошло с тех пор, как вы остановили его, и до того момента, когда вы снова за ним пришли?

— Час, наверное, — ответил Николай.

— Вы, Сухов, не подумали о том, что Фетисов может быть жив?

— Нет, Аврутин заставлял меня грести быстрее, у меня дрожали руки, и никаких подозрений… не было. Я только боялся, что он, — Сухов кивнул в сторону Николая, — стукнет меня веслом по голове и отправит в воду вслед за Фетисовым.

— У меня есть заявление, — Николай поднял руку, как в школе.

— Прошу, — сказал Демин.

— Сухов знал, что мы сбросили в воду живого человека. Я не знал, а он знал.

— Он врет! — вскочил Сухов. — Он наговаривает, чтобы самому выкрутиться! Я протестую! Я буду жаловаться! — Сухов размахивал длинными, торчащими из коротковатых рукавов плаща руками. Но поскольку никто не заставлял его замолчать, он затих сам. — Простите, — проговорил он и опять сел.