На графских развалинах - Вячеслав Жуков

Начальника цеха, мастеров – отправили за решетку. Не удалось только добраться до организатора этого преступного синдиката – директора предприятия. Не дожидаясь, пока на него наденут наручники, тот застрелился. Сделал ли он это сам, или же кто-то помог ему в этом, Заславскому поначалу выяснить не удавалось. Но смерть директора оказалась подследственным только на руку. Они все как один всю вину перекладывали на него. Дескать директор имел обширные связи в криминальном мире, водил дружбу с уголовными авторитетами, поэтому подчиненные не могли не исполнять его преступные замыслы.

Внедренному перед началом следствия на предприятие агенту удалось узнать, что директор имел тайник, в котором хранил наворованное с предприятия золото. Сведения были верные, и получены агентом не от кого-то, а от личной секретарши директора с которой у того были близкие отношения до той поры, пока директор не спутался с молодой любовницей. Агенту удалось соблазнить секретаршу и вот однажды в постели, когда она была пьяненькой, от вина и секса, язык у нее развязался.

Не верить агенту, Заславский не мог. Это был его человек, Георгий Стрельцов, причем ни единожды проверенный. Он еще перед началом следствия позвонил Заславскому и обрисовал ситуацию, не забыв упомянуть про личный тайник директора.

– Сам директор в воровстве не замечен. Да это и понятно. Не того уровня человек. Золото ему привозит его личный водитель, по фамилии Курепин, – доложил Стрельцов в телефонном разговоре Заславскому и словно заметив появившуюся у старшего следователя заинтересованность, как бы между прочим добавил со смешком: – Не худо бы с ним побеседовать. Узнать, где директорский тайник находится.

На этом тогда тот разговор и закончился. Вернулся к нему Заславский после того, как узнал, что директор был найден в своей квартире мертвым.

– Только этого нам еще и не хватало, – сказал он Стрельцову.

Внешне все выглядело, как самоубийство. Накануне директор затребовал план экономического развития предприятия. Что-то в этом плане его не устраивало и он взял документы домой, чтобы там просмотреть. И вот после того как пуля вошла ему в висок, он уронил свою окровавленную голову на этот план, залив его весь кровью.

Утром домработница пришла как обычно до того, как директор уезжал на работу, долго звонила в дверь, а потом открыв ее своим ключом, вошла и увидела страшную картину. О случившемся она немедленно позвонила в милицию.

Ее подозревать в убийстве не имело смысла. Старушке было уже под семьдесят. К тому же у нее безупречная репутация. Всю свою жизнь она проработала воспитательницей в детском садике и считалась только на хорошем счету. По этим двум причинам Заславский сразу ее исключил из числа подозреваемых.

С женой директор разошелся полтора года назад. Она была моложе его на целых десять лет, но жизнь у них не заладилась. То ли она загуляла от директора, то ли он от нее. Заславский решил не вдаваться в эти подробности, считая их бесполезными. В его понимании, вряд ли жена могла пойти на убийство своего бывшего мужа. Не было смысла. Он ей оставил коттедж и денег отвалил. И теперь она жила в шикарном загородном доме и как видно недостатка ни в чем не испытывала. Поэтому месть с ее стороны Заславский исключил сразу. Хотя кой, какие сомнения насчет самоубийства у него были.

На предприятие, которым директор руководил без мало уже восемнадцать лет, все отзывались о нем, как о человеке очень обязательном. Даже называли педантом. И вот именно это заставляло Заславского сомневаться в самоубийстве.

– Ну почему? – не понимал Стрельцов.

– А ты видел, когда-нибудь, чтобы педант так безалаберно относился к документам? Посмотри, ведь это важный документ, – указал Заславский на лежащие на столе листы бумаги, в которых директор кое-что успел поправить своей рукой. Его авторучка лежала рядом, а вместо нее в руке у директора был зажат пистолет.

– Но ведь домработница утверждает, что дверь она открыла своим ключом. А к окнам вообще не прикасалась. А когда мы осматривали квартиру, – окна и балконная дверь были заперты. Да и какому сумасшедшему взбредет в голову карабкаться по стене на девятый этаж, – привел Стрельцов веский аргумент в защиту версии о самоубийстве.

– Может ты и прав, – задумался Заславский. – Директор завел домработницу всего год назад…

– Ты это к чему? – спросил Стрельцов, пытаясь угадать мысли своего шефа, и понял, о чем Заславский подумал, сказал: – Если ты насчет ключей, то ключи от квартиры были только у директора и его домработницы. Надеюсь ты не собираешься мытарить бедную старушку.

Заславский улыбнулся, покачав головой.

– Старушку не собираюсь. И вообще, ну этого директора. Меня сейчас больше волнует его тайник. Не худо бы взглянуть на него. А? Как думаешь? – спросил Заславский у Стрельцова.

Тот как видно лелеял такую же надежду.

– Я не против.

– Тогда надо немедленно побеседовать с директорским шофером. И если все, что секретарша тебе наговорила подтвердится… – Заславский не договорил, опасаясь, что их могут случайно услышать, написал на листе бумаги единственное слово, – Пополам.

– Идет, – тихо ответил Стрельцов, слабым кивком подтвердив свое согласие.

Теперь они оба были намерены провести свое расследование, а точнее, выполнить дознание по поводу тайника. Тем более, что ни в одном из документов, фигурирующих в деле, стараниями Заславского, о нем не упоминалось.

– Государство не обеднеет. Мы и так по этому делу вернули немало денег в казну. А что за это получим? Благодарность в личное дело, с которой разве что в туалет сходить, – посетовал Заславский. В своих высказываниях не опасался Стрельцова. Доверял ему полностью. Да и чувствовал, что одному без помощника в этом деле не обойтись.

– Секретарша мне проболталась, будто директор ей похвалился, что у него припрятано около ста с лишним килограммов золота, – сказал Стрельцов, припоминая ту незабываемую ночь, после которой секретарша видно одумалась, что сболтнула лишнего и уже больше не возвращалась к тому. А когда Стрельцов однажды попытался заговорить с ней о тайнике директора, сказала, что все это она выдумала, с единственной целью – хотела очернить директора.

– Тогда она еще не знала, что ее шеф скоро умрет. Возможно боялась его.

– Но теперь-то ей бояться не кого, когда он мертв. Но все-таки, лучше давай начнем с шофера, – предложил Стрельцов.

Директорский водитель не выглядел отнюдь напуганным, хотя и сидел в камере предварительного заключения.

– О чем вы, гражданин начальник? – состроил он непонимающую физиономию. – Не знаю я ни о каком тайнике покойного Ивана Максимовича, – уважительно назвал он директора по имени отчеству.

– Стало быть, так и не знаете? – спросил Заславский, подозревая, что Курепин врет и делает это самым наглым образом. Но само то, что он спросил Курепина о тайнике, заставило того взволноваться. Это видно по его глазам.

– Да первый раз слышу, – воспротивился шофер напористому обвинению.

– Зря ты так со мной, Курепин, – предупредил Заславский. – Я ведь могу построить обвинение против тебя таким образом, что ты получишь по минимуму.

– Это сколько? – спросил Курепин как будто в насмешку.

– Года три, ну четыре.

– А по максимуму? – впервые на лице водителя появилась озабоченность.

– «Червонец», – Заславский сжал и разжал свою правую руку два раза.

– Да, – покачал головой водитель, опустив глаза в пол.

– У меня есть показания других участников этого дела, что ты на служебной «Волге» вывозил с территории предприятия золотые слитки, – сказал Заславский, намереваясь этим обвинением заставить Курепина покаяться о тайнике. Но водитель, черт бы его побрал, держался стойко.

– А куда мне было деваться, гражданин следователь. Вам прикажет начальство, вы пойдете против? – настырно глянул он в глаза Заславскому, который на этот вопрос отмолчался. – То-то. Так вот и я. Иван Максимович приказал и мне деваться было некуда. Пришлось подчиниться.

Видя, что откровенного разговора не получается, Заславский решил поставить вопрос иначе.

– Хорошо. Скажите мне тогда вот что… – произнес следователь, заметив, как при этих словах Курепин напрягся. Даже наклонился немного вперед, как будто собираясь прыгнуть на Заславского, вцепиться ему в горло, лишив тем самым возможности задавать свои вопросы.

– Золото вы где брали, перед тем, как отнести его в машину? Ведь к производственным корпусам доступ даже директорской машине запрещен.

– Ох, гражданин следователь, – усмехнулся Курепин. – Все-то я вижу, вы уже знаете.

– Знаю, – признался Заславский. – Но мне важно услышать ваши признания.

Курепин вздохнул.

– В кабинете Ивана Максимовича брал. Слитки туда приносили прямо из цеха.

– Из промышленной зоны, спокойно проносили в административную, – Заславский осуждающе покачал головой. На что Курепин не нашел ничего лучшего, как ответить: