Паутина - Вячеслав Жуков

Вячеслав Владимирович Жуков

Паутина 

Глава 1

Этот день начался как обычно. В половине восьмого подъем и непременное обливание холодной водой. Эта привычка, начинать утро так, осталась еще с армии и вот уже на протяжении десяти лет, Федор Туманов ей не изменял. Каждое утро, ровно без пятнадцати восемь, входил в ванну, где выливал на себя целое ведро воды. Ощущение не передаваемое. Сначала захватывает дух и, кажется, кровь застывает в жилах, превращается в подобие льда, а душа покидает бренное тело вместе с убегающей водой. Зато через секунду, другую, все внутри наполняется живительной силой, и уже чувствуешь себя, словно заново появился на этот свет.

Конечно, по правильному, это следовало бы делать во дворе, на свежем воздухе, как рекомендовал Порфирий Иванов. Но Федор решил ограничиться ванной, чтобы не будоражить воображение соседей. Неправильно поймут. И такое же неправильное мнение сложится о нем.

После обливания, был обязательный плотный завтрак. Даже если не было аппетита, Федор вталкивал в себя большую тарелку овсяной каши с изюмом, запивая ее чашкой кофе с двумя, тремя бутербродами с сыром. Зато потом он мог не принимать пищи до самого вечера, что при его работе, случалось довольно часто и при этом чувствовать себя вполне сытым.

Ровно в половине девятого Федор Туманов был в управлении уголовного розыска, где вот уже десять лет работал в должности оперуполномоченного уголовного розыска. И причем работал неплохо, за что неоднократно поощрялся руководством. Если бы ни его ершистый характер, мог возглавить отдел, но только благодаря таким качествам, как неуживчивость с начальством и излишняя прямолинейность, которая была многим не по душе, смог он дотянуть всего лишь до старшего опера. И то благодаря покровительству своего давнего приятеля подполковника Сереброва, начальника по кадрам. Они в чем-то были очень похожи. Серебров тоже частенько резал правду матку в глаза. Но в отличие от Федора Туманова он был кадровиком и не владел и половиной той секретной информацией, в курсе которой был его приятель.

Но начальник кадров сумел убедить вышестоящее руководство, что Туманов заслуживает большего, чем быть просто опером. И тогда Федора поставили старшим и тут же прибавили к его трем звездочкам на погонах еще одну.

За пультом в дежурной части сидел один офицер, старший лейтенант Володин, без помощника, что категорически запрещалось приказом начальника управления. Да и по утрам обычно в дежурке, как на хорошем базаре, не протолкнешься. Участковые, оперативники, все заходят сюда узнать, как прошли сутки, и чего произошло криминального. И так, пока не покажется начальник управления генерал майор Семенюк. Тогда все лишние из дежурки улепетывают как тараканы по щелям.

Похоже, сегодня уже подобное произошло. Лишнее подтверждение тому, сам дежурный офицер Володин. Сидит за пультом весь красный, издерганный.

Едва Федор показался в коридоре, Володин, ошалев от счастья, замахал ему рукой. В другой держал телефонную трубку.

Только чего махать, Туманов и так шел к нему.

– Здорово, Володин, – протянул Федор руку для приветствия. – Смотрю, запарился ты. Вон мордашка, какая, хоть прикуривай.

Володин глянул на него, как на спасителя посланного с небес и пожаловался:

– Опять втык от Вано получил, – назвал он Ивана Ивановича Семенюка кличкой, которая к нему прилипла в управлении. Старику не раз доносили про тех, кто называл его так. Потом у этих сотрудников возникали неприятности. Но Володин знал, Федор не из стукачей.

– Слушай, Федя, как друга тебя прошу. Выручи. Группа у меня на выезде. Даже помощника отправил на вызов. Сейчас смену сдавать, а тут с улицы Куприянова позвонили. Какой-то инвалид там откидывает копыта. Я тебя умоляю, Федя. Слетай ты Христа ради на эту улицу. Глянь, чего там. Опроси инвалида быстренько, пока он душу не отдал. А, Федя? Я думаю, там без криминала. У кого рука поднимется на инвалида. Ты с него возьми объясненице. Сделай как по собственной неосторожности. Ты меня понимаешь, Федя? На кой черт с инвалидом возиться? Забот что ли у нас других нет? Выручи, Федя? Ну, сам видишь, мое положение. Вано взъелся. Выгонит меня к чертовой матери. Помоги, Федя. Умоляю, – взмолился старлей, едва не всхлипнув.

Федор стоял в раздумье. Ну, Володин дает. Как обухом по голове. Уж лучше бы и не заходить в дежурку. Зашел, спросить, как дела, а тут на тебе. Своих дел полно, а он еще инвалида подсовывает. Возись с ним. А если там все-таки криминал?

Этот вопрос Федор и задал дежурному. Но старший лейтенант только рукой махнул, давая понять, что там дело пустяковое и решить его – раз плюнуть.

– Да какой криминал, Федя? Женщина позвонила, сказала, он на инвалидной коляске упал. Алкаш безногий. Такому кефир сосать нельзя, а он сволочь водку пьет.

– А куда его понесло с утра пораньше? – спросил Федор, мысленно прикидывая, сколько по времени езды до улицы Куприянова. Получалось по его прикидке минут десять, пятнадцать. Это не так уж и много. Хотя ехать не хотелось, но пожалел Володина. Во, противное качество – жалость. Других выручаешь, а себе только проблемы создаешь. В этом Федор убеждался уж не раз.

– Он, небось, за водкой покатил, – гудел над ухом суетливый старший лейтенант, высказывая свое предположение по поводу случившегося. – Они ведь знаешь как? С вечера обожрутся. Продрыхнутся ночью. А утром похмеляться надо. Наверняка в лавку жизни за живительной микстурой поехал, – Володин щелкнул себя по горлу и сказал умоляюще: – Пока он еще богу душу не отдал, съездей, Федя?!

– Ладно, черт с тобой! Все равно ведь просто так не отвяжешься. Съезжу. Только на чем? Давай машину, – потребовал Федор, для себя определив, если в данный момент у Володина под рукой не окажется машины, пусть тогда просит кого-нибудь другого. Даже где-то в глубине души надеялся, что вызов сорвется. Отказать вроде неудобно, но и ехать не охота. Да и по правде сказать, с инвалидом этим может получиться одна морока. Володину, лишь бы от себя отпихнуть, свалить на Федора, как на старшего опера.

– Федя, дорогой, – старший лейтенант чуть целоваться не полез от радости. – Будет для тебя машина. – Он схватил трубку, набрал номер гаража и захлебываясь от переполнявшего восторга, заорал: – Юранов?! Срочно машину к подъезду. Поедешь с капитаном Тумановым.

Из трубки послышалось недовольное бормотание. Но старший лейтенант Володин сразу пресек недовольство:

– Юранов, чтоб через минуту твой «луноход» стоял у выхода. Иначе получишь на всю катушку. Сечешь, о чем я толкую? Ну, так выполняй скоренько. А думать за тебя начальство будет. А кто у тебя начальник? Правильно, понимаешь, я. И я тебе приказываю. – Володин положил трубку и повернулся к Федору. – Выходи. Он сейчас подъедет.

Глава 2

Возле гранитного парапета накрепко сцепившего берег реки валялась перевернутая инвалидная коляска, а рядом в луже крови, ее безногий хозяин с разбитой головой. Он был одет в заношенный пятнистый камуфляж, скорее всего когда-то привезенный из армии. Так во всяком случаи показалось Федору, потому что на плечах остались следы от отпоротых погон, а на рукавах, следы от нашивок.

Человек лежал на спине, и его застывшие глаза были устремлены в небо, где под ослепительно ярким солнцем в беспорядочном хороводе кружили три белокрылые чайки. Он словно завидовал их легкости, с которой они, почти не взмахивая крыльями, могли парить в воздухе. А его, обремененная мирскими заботами душа, не могла оторваться от тела, и тягостно дожидалась последнего вздоха, чтобы только тогда преодолеть земное тяготение и взмыть в небесное пространство также легко и беззаботно, как эти белокрылые птицы.

Туманов пожалел, что нет свидетелей, которые смогли бы мало-мальски объяснить, что здесь случилось. Да и намного проще было бы, а теперь возись с этим замухрышкой. Ну, Володин, удружил, так удружил.

Федор присел рядом на корточки, пытаясь заглянуть в глаза инвалиду.

– Эй, служивый? Ты живой?

Под волосами на голове инвалида была большая рана, в которой что-то красноватое, покрытое кровеносными сосудами, пульсировало, и при каждом толчке, оттуда вытекала кровь.

«Нет. Он не жилец», – для себя решил Федор, сочувствуя пострадавшему. Ни о какой первой помощи при такой открытой ране не могло идти и речи. Он опер, а не специалист по трепанации черепа.

Еще в глаза бросились кровоподтеки на лице и разбитая губа. Ну, никак бедолага не мог заполучить все это при падении. А значит…

Кто-то поработал над его физиономией. Это уж, несомненно. А что было дальше, можно только догадываться. Сам ли он скатился с такой кручи, или кто-то столкнул его коляску, в результате чего он и шмякнулся башкой об парапет. Так, или иначе, но удар оказался достаточно сильным, раз он получил смертельную рану.