Ученик дьявола - Эдвард Марстон

— Друзья, — торжественно произнес он, обводя взглядом лица комедиантов, — не стану отрицать: у нас случались неудачи. Но теперь все позади. Удача благоволит нам. В Эссексе у нас есть пара недругов, но почитателей гораздо больше, и именно ими сейчас полон зал. Прислушайтесь! — Он поднял палец. — Вы слышите этот гул? Зрители в предвкушении! Мы завоевали их сердца еще до того, как вышли на сцену. И у меня для вас еще одна радостная новость: в зале сидит наш лучший друг. Я говорю сейчас о нашем покровителе, лорде Уэстфилде.

— А я-то думал — вы имеете в виду Барнаби, — осклабился Илайес.

Фаэторн взглядом заставил умолкнуть захихикавших учеников и продолжил:

— Сэр Майкл и леди Элеонора заслуживают феерического спектакля. Но лорду Уэстфилду требуется нечто большее. Готовы ли мы выступить так, чтобы он гордился тем, что наша труппа носит его имя? — Актеры живо закивали. — Тогда надевайте доспехи, берите оружие и с чистым сердцем — в бой! — Выхватив меч из ножен, он воздел его над головой: — Вперед!

Было видно, что слова Лоуренса произвели на актеров впечатление, хотя они не раз слышали подобные речи. Всем, за исключением робкого Джорджа Дарта, не терпелось поскорее выйти на сцену и показать, на что они способны. Загорелся даже флегматичный Эдмунд Худ.

— Я чувствую, что могу одолеть недругов одной левой! — воскликнул он.

— Не советую, — улыбнулся суфлер. — У тебя роль французского дофина, а значит, тебе предстоит проиграть. Если ты разгромишь неприятеля, ты погрешишь против исторической правды.

— Ты знал, что лорд Уэстфилд в зале?

— Только что услышал.

— Хитрец Лоуренс — держит все в тайне, пока не наступит самый удачный момент. Ты только посмотри, как все приободрились!

Николас обошел костюмерную, желая еще раз убедиться, что все готово к выступлению. Музыканты уже устроились на хорах, актеры заняли свои места. Дарту поручили несколько ролей, а кроме того, Джордж должен был подавать актерам бутафорию, аккуратно разложенную на столе, за которым он сейчас нервно переминался с ноги на ногу.

Показались музыканты, и ропот в зале затих. Заиграли вступление, и на сцену вышел Оуэн — прочитать пролог. Вне всякого сомнения, «Генрих Пятый» был лучшей пьесой Эдмунда Худа. Казалось, Фаэторн стал выше ростом, когда появился на сцене в образе монарха. Дамы в зале восхищенно ахнули. Властный, царственный Генрих Пятый приковал к себе все внимание зрителей, хотя порой его и отвлекал на себя сыпавший уморительными шутками Барнаби Джилл, игравший солдата. Задолго до окончания первого действия комедианты добились своей цели: зрители были потрясены. Но с началом следующей сцены Николас почувствовал приближение беды.

— Ник, за хорами кто-то прячется, — прошептал Джеймс Инграм.

— Ты уверен?

— Я слышал шум, когда читал монолог герольда.

— Но до сцены осады там никого не должно быть…

Инграм кинулся облачаться в наряд правителя Арфлера, оставив Николаса в смятении. Брейсвелл не имел права оставить актеров без своей помощи, поэтому не мог так просто наведаться на хоры и проверить, нет ли там незваных гостей. Действие приближалось к кульминации, вот-вот должна была начаться сцена осады Арфлера, для которой были заранее подготовлены специальные эффекты. Кто пустит их в ход без Николаса? Но кто в таком случае пойдет на хоры, чтобы узнать источник странного шума, услышанного Инграмом?

Решение созрело мгновенно.

— Джордж! — позвал он.

— Да? — Дарт поспешил к суфлеру.

— Ты видел, как я днем поджигал порох?

— Вы высекали искры. А потом очень громко бахнуло.

— Теперь тебе предоставляется чудесный шанс самому устроить громкий «бах», — сказал Николас и указал на тигли с порохом. — Мне надо отлучиться на несколько минут. Если я не приду, подожжешь порох в первом тигле.

— Я не умею… — заныл Дарт в страхе от внезапной ответственности.

Но Николас его не слышал, он уже летел по ступенькам, ведущим к хорам. Добравшись до самого верха, он увидел льющийся на сцену свет из канделябров. Внизу стремительно разворачивалось действие. Закованный в доспехи Генрих обращался к солдатам с пламенной речью, призывая их снова пойти в битву на стены Арфлера. Однако Николаса ждала иная битва — против врагов, спрятавшихся на другом конце хоров, причем так хорошо, что он едва их заметил. Положение было не из легких: если он попытается добраться до недругов, его непременно увидят в зрительном зале, поэтому Брейсвеллу ничего не оставалось, кроме как оставаться на месте, гадая, кто же эти незваные гости и что они собираются делать. Ответ не заставил себя долго ждать.

Пробравшись в маленькую комнатушку, выходившую на хоры, Исаак Апчард и Реджинальд Орр затаились, выжидая подходящий момент, чтобы сорвать спектакль. Злоумышленники выбрали сцену осады, настоящим героем которой стал не Генрих Пятый, энергично размахивавший мечом, а безоружный Джордж Дарт.

В тот самый момент, когда оба пуританина выскочили на хоры, Джордж принялся поджигать порох, но позабыл, какой из тиглей ему нужен, и лихорадочно высекал искры, пока порох не вспыхнул во всех трех котлах сразу. Раздавшийся взрыв оказался полной неожиданностью не только для публики, но и для актеров. Грохот был оглушающим. Когда Орр и Апчард выскочили из укрытия, их заволокло дымом. Огромное знамя, которое Реджинальд развернул, дабы известить всех о порочной сути театра, куда-то пропало. Хлопок мушкета, из которого выстрелил Апчард, чтобы привлечь всеобщее внимание, потонул в общем шуме.

Николас увидел достаточно, чтобы понять: надо действовать. Он кинулся на Орра, осыпая его ударами, потом переключился на его подельщика. Апчард в ярости замахнулся на суфлера мушкетом, но Николас пригнулся, вцепился в ноги неприятеля и резко дернул на себя, отчего Исаак грохнулся на пол. Подхватив мушкет, Николас несколько раз со всей силы врезал пуританину прикладом; шум разыгрывавшейся на сцене битвы заглушил стоны несостоявшегося поджигателя.

Однако оставался еще Орр. Вскочив на ноги, он вцепился Николасу в горло и с яростным криком принялся душить суфлера. Крик сменился воем, когда Николас двинул противника мушкетом между ног. Пуританин, скуля, повалился на спину, и Брейсвелл бросился на него. Бой закончился. Прежде чем Николас успел нанести еще один удар, чьи-то сильные руки выволокли с хоров и врагов, и его самого. Горделиво ступая, на середину галереи вышел Лоуренс Фаэторн.

— Прочь с дороги! — прогремел он. — Я только что взял Арфлер!

Когда дым наконец рассеялся, на хорах, игравших роль городских стен, зрителям предстал торжествующий Генрих Пятый, готовящийся произнести заключительный монолог. В зале местами захлопали.

В это время внизу, в костюмерной, Николас как раз заканчивал связывать пуритан. Свою роль они уже отыграли, и рты их затыкали кляпы.

— Я случайно поджег весь порох, — с виноватым видом проговорил Дарт.

— Ты спас спектакль, Джордж, — радостно улыбнулся Николас. — Поздравляю!

Наградой актерам стала буря аплодисментов. Даже сэр Уэстфилд, покровитель труппы, не раз видевший спектакль, поднялся, выражая актерам свое уважение и восхищение. Зрителей очень впечатлила сцена осады Арфлера, особенно — трое актеров, которые сражались в пороховом дыму на хорах. Вместо того чтобы сорвать спектакль, Орр и Апчард только усовершенствовали его, против своей воли пополнив ряды комедиантов.

Когда обоих пуритан арестовали и увели, Николас почувствовал, что наконец может спокойно вздохнуть. Труппе больше ничто не угрожало, а поскольку мушкет был у Апчарда, и Николасу нечего было опасаться. Казалось, все опасности позади…

Наступило время пира. Актеры были в самом приподнятом настроении, и Николасу, как и остальным, не терпелось поскорее оказаться на кухне. Он считал, что по праву заслужил сытный ужин, и торопился отпраздновать вместе с труппой успех спектакля. Однако на пути к столу его остановил Клемент Эндерби.

— Прошу прощения, друг мой. Вы не могли посвятить мне несколько минут. Думаю, излишне говорить, как мне понравился спектакль, — начал Эндерби, когда они остались наедине. — Я просто в восторге. Давно у нас такого в Эссексе не было. Позвольте мне выразить искреннее восхищение «Уэстфилдскими комедиантами». А теперь, — глаза его сверкнули, — у меня для вас подарок. Думаю, вы его по праву заслуживаете.

— Подарок?

— Дэйви Страттон.

— Так вы знаете, где он?!

— Мы привезли его с собой, но об этом никто не знает. Я решил подождать с новостью и не беспокоить вас до окончания спектакля.

— Как он? — волновался Николас. — Мальчик здоров?

— Здоров, мистер Брейсвелл. Я оставил его у вас в домике. Ступайте и убедитесь сами.

Николас не мог удержаться и накинулся на Эндерби с расспросами, но Клемент отказался говорить что-либо еще. Не проронив больше ни слова, владелец Оуквуд-хауса вывел суфлера с черного хода, и они двинулись к коттеджам. В окне домика, где поселился Николас с друзьями, горел свет. Войдя внутрь, Брейсвелл тут же увидел мальчика, который понуро сидел в углу на стуле. Дэйви выглядел грустным и явно чувствовал себя неуютно.