Ученик дьявола - Эдвард Марстон

— Вот и ступайте к своей труппе.

— Неужели вы не пригласите нас в дом?

— Нет, сэр, — отрезала женщина. — Уходите немедленно, а не то я спущу Вельзевула.

— Прошу, — неожиданно Илайес поднял мушкет. — Я на своем веку уложил немало кабанов. Ну что же вы, матушка Пигбоун? Я надолго обеспечу вас свининой.

Ведунья попятилась. Ее лицо исказила гримаса.

— Чего вам надо? — прошипела она.

— Правдивых ответов.

— Я не стану с вами разговаривать, сэр.

— Тогда потолкуйте с Николасом. — Илайес направил мушкет прямо на нее. — И смотрите, отвечайте честно, а то вдруг ненароком у меня палец дрогнет.

— Не надо угрожать матушке Пигбоун. — Николас коснулся ствола мушкета, давая Оуэну знак опустить оружие. — Думаю, она хорошо понимает, в сколь серьезном положении оказалась. Я всего-навсего хочу задать два простых вопроса. Матушка Пигбоун наверняка понимает, что лучше ответить на вопросы мне, чем сэру Майклу Гринлифу, одетому в мантию мирового судьи.

— Я ничего не делала! — воскликнула женщина.

— Совершенно ничего. — согласился Илайес. — Вот только травит людей диким зверем.

— Вельзевул не дикий!

— Позволь, Оуэн, я побеседую с ней сам, — сказал Николас. — Матушка Пигбоун знает закон и, думаю, за долгие годы нарушала его не раз. Ей известно, как наказывают за отказ от дачи показаний. Я прав, матушка Пигбоун?

Она с ненавистью уставилась на суфлера, перевела горящий взгляд на Илайеса, оглянулась на загон.

— Задавайте свои вопросы, — наконец сказала она.

— Какого рода отношения у вас с доктором Винчем?

— Порой я продаю ему снадобья.

— Чтобы лечить или убивать?

— Чтобы лечить, — с вызовом ответила она. — Именно этому я и обучена. Про меня могут говорить что угодно, но я не ведьма. Я не умею наводить порчу. Зато в моих силах ее снять. Именно поэтому мне удалось вернуть голос вашему другу. — Женщина уперла руки в боки. — У доктора Винча не было лекарства от этой напасти — а у меня было. Вот поэтому он и обратился ко мне за помощью.

— И часто подобное случается?

— Нет.

— Почему?

— Ему без надобности.

— Но ведь к вам за снадобьями приходят и другие.

— На это я и живу.

— И что, среди них встречаются околдованные? — спросил Николас.

— Так они считают сами.

— Хорошо. Давайте поговорим о яде.

— О каком таком яде? — спросила ведунья.

Николас выдержал ее взгляд:

— О котором спросит сэр Майкл Гринлиф, когда вы предстанете перед ним в суде. Если хотите говорить об этом, только поклявшись на Библии, — не буду настаивать. Но помните, судья будет беспощаден. Надеюсь, вы это понимаете, матушка Пигбоун?

Повисла пауза.

— Некогда я продавала и яд, — промолвила матушка Пигбоун. — Но только чтобы травить крыс и прочую живность.

— Когда к вам приходили за ядом в последний раз?

Женщина лишь пожала плечами.

— На этой неделе? На прошлой?

Ведунья скрестила руки на груди и смотрела на Николаса исподлобья.

— Не помню, — упрямо проговорила она.

— Лжете!

— Оставьте меня в покое.

Николас понял, что вежливыми расспросами и деликатным обхождением ничего не добьется. Матушка Пигбоун была женщиной слишком своенравной, чтобы вот так запросто выложить свои секреты непрошеным гостям. Придется сыграть на ее слабостях, а единственным живым существом, которое что-либо для нее значило, был Вельзевул. Ужас перед расставанием с любимым боровом, возможно, заставит ее сказать правду.

— Запирайте дом, — бесцеремонно потребовал Николас. — Поедете с нами. И не забудьте хорошенько покормить свою хрюшку. Не исключено, что ей придется долго поститься.

— Это еще почему? — заволновалась ведунья.

— Мы отвезем вас к сэру Майклу Гринлифу. В его доме совершено преступление, поэтому он охотно выдаст ордер на ваш арест. Советую вам надежно запереть дом, потому что и вы сами скоро окажетесь под замком.

— Нет!

— Мы устали от вашего вранья. — Суфлер решительно шагнул к ней.

Валлиец снова наставил на нее мушкет. В отчаянии оглянувшись на Вельзевула, матушка Пигбоун повернулась к Николасу:

— Я никого не убивала.

— А что же вы сделали?

— Продала яд одному джентльмену. Он сказал, что его донимают крысы.

— Когда он к вам заезжал?

— Несколько дней назад.

— Как его звали? — спросил Илайес.

— Не знаю я! — воскликнула ведунья. — Никогда его раньше не видела. Я даже его толком рассмотреть не смогла, он шляпу на лицо надвинул. Он купил то, чем я торгую, — крысиный яд. Вот и все. Вы не имеете права меня за это арестовывать.

Николас понимал, что она говорит правду, и больше им ничего не удастся выведать. Пригрозив, что в случае чего они вернутся, Илайес и Николас поехали прочь.

— Ты угрожал, что пристрелишь борова, — сказал Николас, когда они отъехали на достаточное расстояние.

— Угу, пришлось.

— Но мушкет не работает.

— Но матушка Пигбоун об этом не знала.

— И что бы ты сделал, если бы она спустила на тебя Вельзевула?

— Бежал бы, как черт от ладана! — рассмеявшись, признался Илайес. — Но видишь — сначала мушкет, потом еще ты пригрозил ее арестовать… Она здорово перепугалась. Нам все-таки удалось добиться от нее правды.

— Не всей, Оуэн, далеко не всей. Я подозреваю, что ее дружба с доктором Винчем куда крепче, чем она утверждает.

— Полагаешь, яд купил лекарь?

— Нет, тут я склонен доверять матушке Пигбоун. Она и вправду не знала этого человека.

— Думаешь, мистера Патриджа отравили этим самым ядом?

— Весьма возможно.

— Тогда почему доктор Винч говорит, что Роберт умер от разрыва сердца?

— Не знаю, — задумчиво произнес Николас. — Возможно, ответ на этот вопрос скрывает тайна странной дружбы между нашим лекарем и ведуньей.

— Ты помнишь, что он сказал, когда привез снадобье Лоуренсу? Что привез его из дома последней надежды!.. Я бы и пальцем не прикоснулся к этим мерзостям, которые она варит.

— Будет тебе, Оуэн. Ведь она вернула Лоуренсу голос.

— Да, но кое-кого заставила замолчать навсегда.

— Не она же его отравила, — возразил Николас. — Думаю, когда матушка Пигбоун продавала яд, она искренне верила, что им будут травить крыс. Она же ничего не знала. Но меня беспокоит другое: как доктор Винч не увидел следов отравления, когда осматривал тело?! Ума не приложу.

— Значит, лекарь из него никудышный.

— Нет. — Николас покачал головой. — Должно быть другое объяснение. Может, он таким образом пытался выгородить матушку Пигбоун?

— Но зачем?

— И это, Оуэн, нам тоже придется выяснить. Но и о главном деле забывать нельзя. Не стану спорить, поиск отравителя и мушкета, из которого меня чуть не уложили, дело важное, но сперва нам надо разгадать загадку: куда подевался Дэйви Страттон.

Услышав на лестнице шаги, он юркнул в укрытие, которое устроил себе под кроватью, и замер от мрачного предчувствия. Если его обнаружат — это конец. Когда лязгнула щеколда, мальчик что есть сил зажмурился и стал молиться. Главное — чтобы не заглянули под кровать. Однако его страхи были напрасными: человек даже не стал заходить в комнату, а лишь что-то поспешно втолкнул внутрь. После этого дверь закрылась, и послышались удаляющиеся шаги. Дэйви вздохнул с облегчением. Открыв глаза, он увидел нечто, заставившее его немедленно выбраться из укрытия. На деревянной тарелке лежали хлеб и сыр. Взяв еду, мальчик уселся на кровати и принялся уминать ее за обе щеки. Сегодня его кормили в первый раз, еда была вкусной. Дэйви успокоился: он понял, что ему здесь рады.

Когда пришел лекарь, сэр Майкл сидел за столом у себя в кабинете, погруженный в думы.

— Ах, это вы, доктор Винч, — проговорил Гринлиф. — Заходите, заходите. Я, как всегда, пытаюсь раздвинуть границы познаний.

— Над чем вы сейчас работаете, сэр Майкл? Над новым порохом?

— Нет, друг мой. Я размышляю о создании вещества куда более мирного свойства. Я пытаюсь создать жидкость, которая бы горела дольше и ярче свечей. — Он потер руки. — Хочу наполнить Сильвемер светом.

— Вы это и так уже сделали.

Сэр Майкл просиял, и даже Ромболл Тейлард, стоявший здесь же, позволил себе некое подобие улыбки.

— Я получил ваше послание, сэр Майкл, — сказал лекарь. — Насколько я понял, вы хотели меня срочно видеть.

— Именно так. Я намерен кое с чем покончить. Я говорю о скоропостижной кончине Роберта Патриджа.

— Не понимаю, что вас беспокоит, — ответил Винч. — Тело перенесли в церковь Святой Маргариты, уже назначен день похорон.

— Вы забываете, что бедолага умер в моем доме.

— Прискорбное стечение обстоятельств.

— Николас Брейсвелл полагает иначе. Они с мистером Фаэторном осмотрели тело, пока оно еще лежало здесь, и пришли к выводу, который, увы, приходил на ум и мне. — Сэр Майкл поджал губы. — Они считают, что Роберта Патриджа отравили.