Полководцы гражданской войны - Сергей Голубов

Первый период я назвал «сидением» по аналогии с вапнярским нашим времяпрепровождением. Мы совершенно так же топтались на месте, но на этот раз несли страшные потери. Весна никак не хотела войти в свои права, было холодно, непрерывно лил дождь. Раздетые и разутые пехотинцы без толку месили жидкую грязь. Потери от болезней превышали, потери убитыми и ранеными.

Белополяки предложили нам позиционную войну. Они «залегли» и опутались проволокой, вырыли окопы. У нас в пехоте не было ни одной лопаты, ни одной пары ножниц для проволоки. В некоторых полках насчитывалось менее трехсот штыков.

Котовский был назначен начальником боевого участка. Кроме собственной конницы, в его распоряжение входила и старая его 134-я бригада. Штаб помещался в вокзальном здании станции. Григорий Иванович командовал практически обеими бригадами.

В этот первый период советско-белопольской войны Якир впервые превратил кавбригаду в «палочку-выручалочку»: никаких самостоятельных операций Котовский не выполнял, а лишь приходил на помощь той или иной стрелковой бригаде, когда ее прижимал противник. Григорий Иванович страшно тяготился этой своей ролью.

Дни шли за днями, мы продвигались на несколько километров вперед, а белополяки тут же отбрасывали нас обратно. Переходя в контратаку, они то и дело прорывали фронт дивизии на том или ином участке, и туда мчалась кавбригада — спасать положение. Котовский бесился. И совершенно непонятно было, почему противник, зная нашу слабость, не переходит в наступление.

Неожиданно Ставка отозвала нашу кавбригаду на Западный фронт. Там должна была формироваться новая кавдивизия, начальником которой назначался Григорий Иванович.

Второй кавполк успел погрузиться в эшелоны, первый полк подходил для погрузки к Жмеринке. В этот момент объяснилось, чего ждали белополяки, не переходя в наступление: наш правый сосед — галицийская дивизия открыла фронт и напала на наши тылы. Положение 45-й дивизии стало чрезвычайно опасным. Тут проявилось величие души Котовского. Григорий Иванович по собственной инициативе вернул свой второй кавполк с пути. Кавбригада отбросила мятежных галичан, Якир вышел из окружения. Тут началось общее наступление белополяков, в результате которого наши войска на Юго-Западном фронте отступили за Днепр, очистив все правобережье Украины. Мечты Котовского о «свободе» рассеялись как дым: сама жизнь отменила приказ Ставки о переброске котовцев на Западный фронт, о новом назначении Григория Ивановича…

25 мая 1920 года Первая Конная армия сосредоточилась в районе Умани, на линии, где остановились войска Юго-Западного фронта после отступления. В начале июня несколькими последовательными ударами Конная армия внесла полную дезорганизацию в польские войска. Для нашей бригады начался третий период советско-польской войны: контрнаступление до Львова.

Котовский был связан по рукам и ногам необходимостью приходить на помощь стрелковым бригадам, «терпящим бедствие».

Котовский бесился. Но ни разу я не слышал от него и слова раскаяния в том, что в свое время он сам отказался от возможности вырваться из «объятий» 45-й дивизии. Тогда он пожертовал своей мечтой, но дивизию спас и никогда об этом не жалел…

В течение этого периода войны с белополяками Григорию Ивановичу удавалось и действовать самостоятельно. Всякий раз после очередного рейда в тыл противника мы получали огромное удовлетворение от того, что польские паны научились уважать нашу кавбригаду: из показаний пленных, из захваченных оперативных сводок противника мы узнавали, что нас принимали либо за одну из дивизий Конной армии, либо за 8-ю кавдивизию Примакова (1 500 сабель), действовавшую правее нас. А если нас «узнавали», то в донесениях польских генералов, пострадавших от наших клинков, неизменно преувеличивались силы кавбригады: «…внезапным нападением небезызвестной отдельной кавбригады Котовского, численностью не менее 1 500 сабель при 6 орудиях…» Между тем на польском фронте наша бригада несла огромные потери, в результате чего число кавалеристов в обоих полках не доходило иногда и до 300 сабель, то есть составляло менее половины полка нормального состава. Орудий же у нас было 4, а не 6. Как говорится, у страха глаза велики…

В середине августа 1920 года, после многочисленных кровопролитных боев, мы стояли в нескольких километрах от Львова, который белополяки уже давно начали эвакуировать. Под Варшавой шли решающие бои. Нами получен был уже приказ командующего XII армией о штурме Львова.

20 августа все изменилось. Первой Конной армии приказали оставить Львов и перейти в распоряжение Западного фронта, группе Львовского направления Якира — отступать. Для нас это было как гром среди ясного неба… Позже Котовский прочел много литературы, в которой приспешники Троцкого пытались доказать, что это решение Ставки было едва ли не гениальным, но нас, живых участников операции под Львовом, это убедить не могло. Не только военная наука, а даже элементарная логика подсказывала, что чем хуже приходилось Тухачевскому на Западном фронте, тем более целесообразным было взятие Львова и дальнейшее продвижение на запад…

После подписания Рижского договора, казалось, гражданская война в основном закончена. Горечи поражения наша бригада пока не знала, но война с белополяками оставила какое-то чувство неудовлетворенности: мы потеряли десятки лучших бойцов и командиров и в результате вернулись в исходное положение…

Нам предстояла огромная работа по очистке правобережья Украины от банд, преимущественно петлюровского толка. Мы только что было засучили рукава и принялись за это дело, как штаб-трубач снова заиграл «поход». Пилсудский обманул нас, он допустил на территории Польши формирование антисоветских воинских частей, открыл границу и пропустил к нам третью Добровольческую армию под командой генерала Перемыкина и «украинскую» армию, возглавляемую самим Петлюрой…

Это была последняя авантюра Савинкова на поприще интервенции. Ему после стольких неудач не верили уже ни Черчилль с Детердингом, ни белогвардейцы, прозябающие в Польше, Латвии, Литве, Эстонии.

Так или иначе, эту «укрупненную» банду предстояло уничтожить, в крайнем случае — выбросить за пределы нашей Родины. Котовскому на этот раз повезло: ему удалось еще раз, как и в кампании против Деникина, оторваться от стрелковых бригад 45-й дивизии и действовать самостоятельно.

Григорий Иванович снова применил тактику «таранного удара», которая с таким успехом была испытана им в рейде из Екатеринослава в Тирасполь. На этот раз он сразу же забрался в глубокий тыл противника и двинулся прямо на запад, к реке Збруч, где у поселка Подволочийск существовала единственная переправа через эту реку: лед был еще молодой и ненадежный. Река Збруч принята была по Рижскому мирному договору как наша государственная граница с Польшей.