Изгнание - Бетти Лаймен-Рисивер

— Оливер! — позвал Дэниэл мальчика, наблюдавшего поодаль, чем все это кончится. — Ну-ка возьми багаж Китти!

— Куда его нести, господин Бун?

— Ко мне в хижину.

— Нет-нет, к вам я не пойду! — запротестовала Китти. — У вас и без меня живет Сара. К тому же столько детей…

— Давай-ка вначале поговорим, — предложил Дэниэл.

Солнце косыми лучами розовило его высокие рельефные скулы и высвечивало беспокойство в глазах.

Взяв под локоть, он проводил ее до ближайшего блокгауза, где они увидели полковника Кэллоувэя: он сидел с пером в руках над своими толстыми гроссбухами, выписывая в колонку цифры. Увидев Китти, Кэллоувэй встал.

— Наконец-то вы приехали навестить нас! — тепло улыбнулся он. — Ну, как дела у Тайлеров? Все живы-здоровы? А как поживает эта ваша милая телочка?

— Я… я привезла ее с собой, полковник, — робко ответила Китти.

Кустистые брови старого полковника поползли вверх. Дэниэл, пододвинув кустарный стул, знаком предложил Китти сесть.

Она рассказала им обо всем как смогла: просто и без утайки.

— Я не виню в этом ни Бена, ни сестру, — сказала она. — Может, и я поступила бы точно так на их месте… Но я не хочу возвращаться в Виргинию! И не желаю продавать принадлежащую мне землю…

Дэниэл, кивая, углубленно размышлял над ее словами.

— Я не боюсь никакой работы! — сказала Китти, но в горле у нее запершило, и она осеклась. Потом начала снова: — Я способна заработать себе на жизнь, на еду, на ночлег… Я могу работать в саду. Умею ткать и шить. Моя корова даст мне достаточно молока и масла, и я буду даже рада поделиться с…

Дэниэл со старым полковником обменялись взглядами. Потом полковник, шумно отодвинув стул, подошел к ней.

— Дитя… — сказал он очень серьезно. Протянув ей руку, он поднял ее на ноги, потом порывисто и крепко обнял, как когда-то обнимал ее родной отец… Она с трудом сдержала слезы, а он похлопал ее своей большой рукой с узловатыми и мозолистыми, но женственно-мягкими пальцами. — Хватит! — голос его дрожал. — Не будем больше говорить об этом. В нашей хижине для тебя всегда найдется место. Видишь ли, нам все время не по себе с тех пор, как нет Бетси. Но у нее теперь своя семья… Так что ты нам всем здорово поможешь. Пошли, я провожу тебя. Фанни тебя устроит наилучшим образом!

— Полковник… — Китти чувствовала, что у нее дрожит нижняя губа: она прекрасно знала, как тесно у них в хижине. — Я не хотела бы навязываться…

— Навязываться?! — Он нахмурился. — Джозеф Джентри был нашим другом. Как же его дочь может навязываться нам или стеснять нас, семью Кэллоувэев?

Дэниэл улыбался во всю ширь:

— Я попрошу Израила отнести твои вещи!

Итак, все было решено… Едва увидев Китти, Фани радостным воплем выразила свой восторг, а Элизабет, подбежав к ней, крепко обняла ее: она с самого начала настаивала на том, чтобы Китти непременно остановилась у них.

— Место у нас есть! Кровать Бетси, она ведь теперь замужем.

На протесты Китти Фанни заверила ее, что вовсе не против снова спать в одной кровати с Кеззи. Фландерс и старший сын Кэллоувэев Калеб жили в соседней хижине вместе с двумя юношами, недавно приехавшими в форт. Малышка спала в одной кровати со старым полковником и Элизабет, а у детишек поменьше были свои маленькие кроватки на колесиках.

— Все будет просто превосходно! — заверила ее Элизабет.

Как только Саре сообщили, что Китти сейчас в форте, она тут же поспешила к ней. Подруги вышли за ворота, чтобы посидеть в тени старого вяза и поболтать без посторонних ушей: только Саре могла доверить Китти свои чувства, рассказать, какую ненависть вызывали у нее Фэй и этот противный Бен.

— Я должна была давно догадаться об этом и не пускать тебя к ним! — раскаивалась Сара. На ее щеках вновь играл румянец, у нее был вид отдохнувшего человека. — А когда вернется Роман и мы переедем в собственную хижину, ты будешь жить у нас. В конце концов, мы все из семейства Джентри! Твое настоящее место — у нас.

— Хорошо, — не стала спорить Китти. — Посмотрим.

Хоть эта идея выглядела весьма соблазнительно, инстинкт подсказывал ей, что после возвращения домой Романа им с Сарой несомненно понадобится уединение.

Наступил октябрь с его теплыми погожими днями и прохладными ночами, и в листве деревьев Ежевичного кряжа и вдоль реки проступили багряные осенние краски. Кое-где уже оголились ветки.

В поле собрали маис и разложили его у стен форта для просушки. Собрали и последние овощи, их нужно было тоже высушить и заготовить на зиму. Дичь, которую принесли охотники, засолили в больших бочках. Китти трудилась наравне со всеми и в самой хижине, и во дворе: ей это было просто необходимо.

Она часто вспоминала о Каллене, но у нее не хватало мужества спросить Дэниэла, не прислал ли он для нее весточки. Его уже так давно здесь не было, и Китти пришла к печальному выводу, что стала ему безразлична. «Но ведь это только на пользу мне! — убеждала она себя. — Если бы я тогда очертя голову доверилась ему, то сейчас наверняка качала бы младенца… Сколько девушек уже прошли через это!»

Но по ночам, лежа в кровати с открытыми глазами, Китти подчинялась острой как агония боли и воображала все, что могло с ним случиться: его могли захватить индейцы и убить после страшных пыток… его мог задрать медведь. Или буйвол — известны случаи их нападения на охотников. Его мог сбросить его чудный вороной конь, и тогда он с переломанными костями лежал сейчас в поле, ожидая медленно наступающей смерти… «Боже, сколько ужасных возможностей, сколько встреч со смертью!» — думала она и, зарывшись лицом в подушку, беззвучно плакала. Если бы она точно знала, что с ним ничего не случилось, ей было бы гораздо легче смириться с мыслью, что он не хотел ее больше видеть, лгала она себе.

В один из ветреных дней середины октября они с Фанни, захватив с собой пару корзин, отправились в небольшую рощицу неподалеку от ручья: оттуда был хорошо виден форт. Собирая с земли высохшие орехи, девушки весело смеялись и разговаривали. И хотя сердцевина в этих орешках была совсем крошечной и было ужасно скучно ее выковыривать, все же какой чудесной, просто восхитительной добавкой были они к пудингу с хурмой, если покрыть их медовой глазурью! Просто сами в рот просятся! Скорлупу они тоже не выбрасывали: как следует прокипятив ее в воде, можно было получить краситель коричневого цвета.

— Боже, сколько же их здесь! — воскликнула Фанни, ползая вокруг на коленях и собирая орехи в фартук. Потом она вытряхивала их в корзину.

— В этом году их уродилось гораздо больше, чем в прошлом, — отозвалась Китти.