Кремль 2222. ВДНХ - Владислав Выставной

Станция напоминала лабиринт, состоящий из коридоров по осям отдельных сегментов, сочлененных стыковочными узлами. В некоторых узлах было сразу по шесть люков, ведущих в разные стороны, и с непривычки было легко заблудиться. Тем более, что отсутствие ощущения верха и низа еще больше усложняло ориентацию, делая «лабиринт» трехмерным. Книжник заглянул в пару боковых ответвлений и не нашел ничего для себя полезного. Если что и имелось здесь ценного, то было тщательно упаковано, может, и увезено на Землю.

Единственное, что ему удалось обнаружить ценного, – была притороченная к борту наполовину опустошенная сетка-контейнер с едой. Питание здесь было тщательно упаковано в вакуумные пакеты, давно пожелтевшие от времени. Но Книжник решился вскрыть один такой пакет. Внутри оказалось что-то вроде сушеного мяса. Возможно, когда-то оно и не было сушеным – просто иссохло от времени. И голод толкнул его на риск отведать «космической пищи». Оказалось жестковато, но вполне съедобно.

И все бы ничего, если бы не одна мысль, заставившая парня замереть с недоеденным куском во рту.

Ведь если здесь осталось продовольствие и воздух – значит, экипаж не ждал здесь до упора, пока внизу все «образуется». Стало быть, обитатели станции улетели отсюда, все-таки улетели, не дожидаясь, когда закончатся ресурсы. Возможно, до, а возможно, после Последней Войны. Почему-то до этого Книжник был уверен, что жители МКС были единственными, кто сохранил цивилизацию – пусть даже на орбите. И, быть может, нашли возможность остаться здесь навсегда, продолжить свой род. Ведь среди космонавтов бывали и женщины. Глупая, наверное, мысль. Возможно, эти «небожители» предпочли смерть со своими близкими на родной планете жизни в холодном космосе…

Желая проверить свою версию, Книжник отыскал прикрепленную к борту схему станции. Поводил по ней пальцем, пытаясь понять устройство. Отыскал самое главное – орбитальные корабли. В качестве таковых здесь использовались древние, как мир, «Союзы» или более новые – «Федерация». Только с их помощью можно было вернуться на Землю. Даже не сомневаясь в результате, выплыл в модуль, почти целиком состоящий из стеклянных панелей. На схеме он был обозначен как «Купол».

Вид отсюда представлялся сказочный. Под ногами медленно проплывала голубая планета, и даже представить было невозможно, что двести лет назад ее чуть не уничтожила ядерная война. Все-таки для космоса все человечество, со всеми его достижениями в области взаимного уничтожения – не более, чем стая комаров для горной вершины…

Залюбовавшись видом, Книжник чуть не забыл о том, что хотел увидеть отсюда – корабли. Их не должно было быть на месте. Но они были – два усеченных конуса «Федераций» на штатных стыковочных узлах. Можно было предположить, что космонавты покинули станцию на грузовых кораблях или на других, о которых ему было не известно. Книжник не знал, возможно ли это, но факт оставался фактом – пилотируемые аппараты на месте.

– Не понимаю… – проговорил Книжник. – Что это может означать?

Глаз резануло светом – над изгибом планеты непривычно быстро поднималось Солнце. Лучи ударили в чуть затемненное стекло купола – и только теперь Книжник заметил какие-то засохшие разводы. Купол был весь в этих разводах – давно потерявших цвет, но когда-то, видимо, жидких. Сколупнув ногтем такой развод, Книжник наблюдал, как тот, рассыпаясь пылинками, засверкал в солнечных лучах. Немного забилось под ноготь, и парень брезгливо оглядел содержимое в ярком солнечном свете. Он все еще не понимал, что это за вещество, давно ставшее серым, но сохранившее какой-то оттенок бурого.

Похолодев, он вдруг понял.

Кровь. Вот, что это были за разводы. Кто-то залил весь купол кровью – своей или чужой. Быстро оглядевшись, он обнаружил такие же разводы на светлой обивке бортов, и кое-где они все еще отдавали бледно-бурым цветом.

– Что же здесь такое стряслось? – пробормотал Книжник.

Совершив немыслимый в земных условиях кульбит, оттолкнулся и покинул пространство купола. Теперь, двигаясь вдоль бортов, он все чаще замечал такие же, почти высохшие разводы и пятна, и не хотел верить собственным предположениям.

Ответы стоило поискать в центральном посту управления станцией, и, если верить схеме, он находился в служебном модуле под названием «Звезда». Книжник и сам не представлял, что именно хотел отыскать.

Но интуиция не подвела.

Первое, что бросилось в глаза, – это хаос и разрушение в модуле, где располагался центральный пост. Он медленно влетел в стыковочный люк, заменявший входную дверь, и потревоженным воздухом согнал с места многочисленные обломки, обрывки одежды, клочки бумаги, до этого жавшиеся к стенкам. Сам пост, видимо, некогда представлял собой панель с закрепленными на нем приборами и компьютерами. Теперь разбитые в дребезги «лаптопы» плавали в воздухе, и оставалось лишь таращиться на место разрушения, пытаясь понять, как после всего этого станция оставалась на орбите и не пошла вразнос. Но главное, он не понимал, что искать в этом хаосе.

Ответ пришел сам собой. Перед глазами удивительной птицей с распахнутыми страницами-крыльями поднялся большой блокнот на пружине. К пружинке крохотным карабином был прицеплен пластиковый тросик, крепившийся другим концом к консоли из-под разбитого ноутбука. Очевидно, кто-то хотел, чтобы этот блокнот никуда не исчез.

Подтянув за тросик порхающий блокнот, семинарист обомлел: тот был пробит насквозь у нижнего угла. Повидавший подобное, парень понял сразу: блокнот прострелен. Открыв его на первой странице, принялся листать, задерживаясь на местах, которые особо цепляли его за живое.

Минут через сорок картина в общих чертах стала ему ясна.

Он ошибся. Все его предположения оказались лишь благими пожеланиями идеалиста. Все было слишком обыденно и печально. И, если рассуждать здраво – иначе и быть не могло. Обитателям станции не удалось отсидеться в тишине и покое, пока на планете разворачивалась страшная катастрофа.

Война пришла и сюда.

Блокнот описывал давно минувшие события торопливым почерком командира российского сегмента станции. Поначалу даже война внизу не могла окончательно поссорить представителей враждовавших внизу сторон. На орбите тогда находилось двенадцать космонавтов и астронавтов – четверо россиян, пятеро американцев, японец, британец и канадец. Ожидаемая смена так и не прилетела. Но работы продолжались по графику – нельзя сидеть без дела, чтобы не сойти с ума от наползающих дурных мыслей. Правда, уже непонятно, кому могли понадобиться результаты исследований.

Отношения стали холоднее, прекратились обычные когда-то душевные разговоры, появилось определенное напряжение. Оно и неудивительно – и с одной, и с другой стороны на станции присутствовали военные. Пусть даже некоторые и не афишировали звания.

Через месяц после начала конфликта внезапно пропала связь. Вся – включая общедоступную спутниковую и Интернет. Из центра управления полетами перестали приходить данные телеметрии. При этом приборы зафиксировали на поверхности планеты многочисленные всплески ионизированного излучения. Невооруженным взглядом были видны вспышки ядерных взрывов. Пролетая с затененной стороны планеты, можно было видеть, как гаснет освещение целых городов.

Планета погружалась во тьму.

Имела место первая попытка самоубийства – женщина из западного сектора пыталась отравиться. Это не прибавило людям хорошего настроения. Теперь и в «восточной» половине случилась первая истерика, пришлось применять медикаменты.

Была попытка «угнать» один из кораблей – угонщика поймали и успокоили при помощи инъекций.

Когда находиться в такой компании в тесной орбитальной «банке» стало невмоготу, провели первые переговоры. Половина хотела спуститься на Землю, другая половина была категорически против – и здесь уже мнения разделились даже внутри одних и тех же секторов.

Информации снизу по-прежнему не было никакой. Работали и жили по инерции – сильная подготовка, накрепко вбитая дисциплина и работа психологов все еще приносили результаты.

Но всему есть предел. Вскоре практически все были согласны: лучше неизвестность внизу, чем неопределенность в замкнутом пространстве станции. В тот момент за спуск были уже все.

И тут вылезло это проклятое «но».

Пилотировать шестиместные корабли типа «Федерация» могли только русские космонавты – к тому моменту американская космическая программа так и не справилась с созданием нового корабля, который пришел бы на замену «Шаттлам». Экспериментальный «Дракон» находился в частных руках, и НАСА не соглашалось использовать его для запуска своих людей – слишком велик был риск угробить людей на таком «сыром» аппарате.

Так или иначе, все уперлось в место посадки: русские пилоты были готовы к посадке только на «своей» территории. Обитатели «западного» сектора были категорически против – они пришли в ужас при мысли о том, что могут попасть в «лапы врага». При этом сулили всевозможные материальные блага русским, которые доставят их на территорию «свободного мира». Переговоры оборвались на небрежно брошенной фразе одного из русских: «Да куда там садиться? Нет уже ее, вашей Америки!»