Я мыслю, значит, я существую (СИ) - Max Maximov

— Обещай, что не побежишь! — грозно рявкнул Кошкин.

— Федя! Поставь! Ты мне на руку давишь! — Ласкин брыкался.

Алёна осторожно заглянула в кабинет.

— А ну успокойся, я тебе сказал! — продолжал ругаться Фёдор, — Если это настоящий Мишка, то, папаша, радуйся — мы через минуту его забираем и уходим! А если это обманка? Что тогда делать?! Кто твоего сына будет спасать, если мы сейчас здесь пропадем?! А?! Дурень ты учёный!

— Ладно, ладно! Черт тебя! — Ласкин перебирал ногами в двадцати сантиметрах от пола, — Миша, ты не ранен?!

— Нет, но они держат меня! — плакал мальчик.

— Я сейчас тебя поставлю, — спокойно произнес Федя, — включу фонарик. Мы посмотрим, что там да как. Потом идем туда осторожно. Я иду первый. Понял?

— Да понял я! Отпусти уже!

— Эх ты… учёный… на костре печёный, — недовольно произнес Федя, развернулся и поставил Васю подальше от входа в класс. Вход Кошкин загораживал своим могучим телом.

— Давай свети туда! Чего стоишь, как истукан! — возмущался Ласкин.

Круг света от фонаря вытащил из тьмы страшную, непонятную для адекватного человеческого разума картину — в углу класса фрагментами был виден Мишка, с растопыренными в стороны руками и ногами, скрытыми за частями тел других Мишек, искусственно созданных и опутавших его — настоящего мальчика. Множество рук и ног копий Миши с ракурса, видимого со стороны двери в класс, пересекали руки и ноги реального Миши. Выглядело это, будто мальчик, спутанный лианами, находился где-то позади за паутиной из конечностей-щупалец, а перед ним и возле ненастоящие дети держали его везде, где только могли ухватиться. Это напоминало живую тюремную камеру из сплетения рук и ног, которые сцепились намертво с Мишкой и друг с другом, вплетая мальчика в себя и делая его частью своей извращенной структуры из плоти.

— Помогите! — кричал Миша.

Вася попытался протиснуться между Федей и стеной, но полицейский слегка оттолкнул Ласкина локтем так, что Вася чуть не упал.

— Ты чего творишь?! — крикнул Ласкин.

— Погоди, — произнес Федя, — ты понимаешь, что он повторяет одни и те же фразы?

— Папа! — продолжал кричать Мишка.

— Спроси у него что-нибудь, что может знать только он, — предложила Алёна Васе.

Пыл Ласкина немного поутих. Он перестал рваться в класс и задумался.

— Может, что-нибудь личное, или…

— Миша, ты можешь сейчас успокоиться и ответить мне на некоторые вопросы? — спросил отец.

Ребенок громко плакал, шмыгал носом и постанывал.

— Я не смогу тебе помочь, если ты не возьмешь себя в руки, ясно? — продолжил Ласкин. В это время страх сковал Васю с ног до головы. Он осознавал, что это и правда может оказаться не его сын, а лишь бессознательная копия, не понимающая, где она находится, что делает, что за звуки издает и воспринимает, и что вообще происходит.

— Миша! — дрожащим голосом произнес отец, — ответь мне.

— Папа… мне страшно… помогите! — кричал мальчик.

— Миша, прошу… перестань повторять одно и тоже… — голос Ласкина сорвался и слезы потекли из его глаз, — это же ты… это ты…

— Почему вы стоите?! Что происходит?! Помогите мне! — плакал Мишка.

— Миша! Если ты сейчас же не замолчишь, мы уходим! — строго крикнула Алёна, — тебе ясно?!

Мальчик замолк. Слышен был лишь его тихий плач.

— Ты можешь говорить?! — продолжала Алёна тоном строгого учителя.

— Да.

— Как тебя зовут?

— Почему вы это спрашиваете?! — он снова заплакал.

— Отвечай!

— Миша Ласкин!

— Давай, Вася, ты что-нибудь спроси, — шепнул Федя.

Вася шмыгнул носом, вытер рукой глаза и произнес:

— Где твоя мама?

— Какая еще мама?! — Мишка снова начал кричать, — я не понимаю, что вам надо! Почему вы не помогаете мне!?

— Просто ответь, черт тебя дери! Где! Твоя! Мама! — кричал Вася.

— Она бросила нас! Бросила!

Вася выдохнул и хотел было снова броситься к сыну, но Кошкин опять оттолкнул его.

— Дай еще задачку ему, ту, на логику, — сказал полицейский.

— Это он! Я тебе точно говорю!

— Задачку!

— Хорошо, — со злобой произнес Вася.

— Миша, послушай внимательно вопрос. Готов?

— Не знаю…(всхлипывает) Да!

— Слушай! Все кошки любят рыбу. Мою кошку зовут Мышь. Что любит Мышь? — у Ласкина тряслись руки. Он молился, чтоб ребенок ответил правильно и не начал говорить не связные вещи.

— Что? Какая мышь? — сквозь слезы спросил мальчик.

— Все кошки любят рыбу! Мою кошку зовут Мышь! Что любит Мышь?! — закричал Вася, — просто ответь на вопрос! Прошу тебя! Это же элементарно!

— Мышь… — мальчик замялся, задумался, даже полностью затих на несколько секунд, — папа, тут какой-то подвох? (тяжело вздыхает) Ох… Ну… если кошки любят рыбу, а Мышь, это кошка, то она… любит рыбу!

В этот раз Федя не стал препятствовать Васе. Отец, перешагивая лежащие тела школьников, (возможно копии Миши, возможно и нет) подлетел к клубку из детей, в центре которого висел его распятый сын. Красное, опухшее от плача лицо мальчика мелькало в свете фонаря, а тени конечностей псевдо-детей ползали по Мише, по стене, по полу и потолку.

— Ты точно не ранен?! — произнес Ласкин.

— Нет! Но он убил их! Я видел! — плакал Мишка.

— Кого “их”?!

— Катю, Марину, Сашу и Дениса! Он по очереди всех убил! Он меня должен был убить следующим!

Мишка ревел, а Ласкин одной рукой пытался расцепить хоть какую-то хватку псевдо-детей. Кошкин схватился двумя руками за руку одного из мальчиков и резко дернул, от чего вся конструкция покривилась и скособочилась. Миша издал громкий стон. Феде удалось расцепить одно из звеньев-рук.

— Кто тебя хотел убить? — спросила Алёна, — опиши его.

— У него длинные руки и длинные пальцы! Как веревки! Это не человек! — Мишка стонал и плакал, казалось, ничто его не сможет успокоить.

— Он замирает, как все? — продолжала задавать вопросы Алёна, а Кошкин в это время расцеплял руки. Клубок из тел трясся. Ласкин нервно перетаптывался и озирался в сторону выхода, держа в здоровой руке Федин фонарь. Тени зловеще ползали по поверхностям.

— Нет! Он всегда ходит!

— Он при тебе убил других детей?

— Дениса при мне, остальных в другом классе. Я слышал, как они кричали!

— Это человек с длинными руками?

— Да. Надо убегать! Он убьет нас всех. Проткнет и оторвет руки и ноги! Он выколол глаза Денису!

Кошкин добрался до Мишки и принялся расцеплять руки, держащие мальчика.

— Дениса тоже похитили?

— Да! Так же, как и меня!

— Этот человек с длинными руками говорил что-нибудь?

— Говорил, что мы существуем. Еще он всё время говорил, что у него не получается.

Мишка уже мог наклониться вперед. По пояс он торчал из клубка. Внимательно осматривая мальчика, Федя думал, как быстрее пробраться к его ногам, чтоб высвободить их.

— Ты понял, что у него не получается?

— Нет. Он постоянно повторял, что у него не получается. “У меня не получается, у меня не получается” — вот так говорил и ковырялся пальцами в нём!

— В Денисе?

— Да! А Денис был еще живой!

— Мы существуем, а у него не получается? — произнесла Алёна, — не получается существовать?

— Федя, давай быстрее, — торопил Ласкин.

— Секунду! — Кошкин по пояс сам залез в тела, — ногу отцеплю!

Как только Федя сорвал последнюю хватку с щиколотки Мишки, Алёна вытянула мальчика из клубка. Ласкин тут же упал на колени перед сыном и обнял его одной рукой.

— Теперь бежим! — сказал Федя, — потом наобнимаетесь.

— Надо решить, укроемся тут или к проходу? — спросила Алёна.

Кошкин посмотрел на Ласкина.

— До леса километра два, — сказал он, поднимаясь с пола, — я быстро бежать не смогу из-за руки, а Алёна, я так думаю, из-за головы.

— Если будет вопрос жизни и смерти, Вася, мы оба сможем бежать на полном ходу, забыв про боль, — сказала Алёна.

— А вопрос сейчас именно такой, — произнес Федя.

— Пойдемте, прошу вас, — мальчик потянул Васю за майку.