Я мыслю, значит, я существую (СИ) - Max Maximov

— Я хочу привести такую аналогию, — начал рассуждать Ласкин, — представь, что ты всю жизнь был слепым. С рождения до пятидесяти лет ты никогда ничего не видел и вообще не использовал зрение. Что значит — “видеть”, тебе не объяснить никак. Никогда у тебя в голове не было понятий — картинка, рисунок, цвет. И вдруг ты прозрел.

Алёна подошла к существу на левой стороне улицы, прислонила лезвие к его шее под ухом и резким движением вспорола кожу, мышцы и артерию. А в это время взглядом уже выбирала следующего псевдо-человека. Ей вдруг припомнился старый советский мультфильм, где девочка приговаривала — одну ягодку беру, на вторую смотрю, третью примечаю, четвертая мерещится.

— Если ты резко прозрел, — сказала девушка, переходя дорогу перед Ласкиным и Федей, — скорее всего, ты не сможешь адекватно воспринять изображения.

— Так и есть. Мозгу потребуется какое-то количество времени, чтоб адаптироваться. А может, он и никогда не сможет этого сделать. Как думаете, что будет, если человек, слепой от рождения и умеющий на ощупь отличать шар от куба, вдруг прозреет и увидит перед собою и шар, и куб? Сумеет ли он, не прикасаясь, а лишь визуально отличить одну форму от другой и понять, что есть куб, а что — шар?

— Я думаю, да, — сказал Кошкин.

— Я не знаю, — ответила Алёна, поднося лезвие к очередному горлу.

— Был поставлен эксперимент, который показал, что у внезапно прозревшего человека зрение и осязание не взаимодействуют между собой, не обмениваются полученной информацией. Следовательно, человек не сопоставляет картинку шара с ощущением шара через осязание. А значит, он не сможет понять, где шар, а где куб. А теперь я хочу, чтоб вы представили внезапно прозревшего человека, который оказался еще и в другой вселенной, на другой планете, в мире, где всё утроено, не как на Земле.

Алёна увернулась от струи крови, брызнувшей из сонной артерии псевдо-женщины и произнесла:

— Я думаю, в такой ситуации мозг сойдет с ума.

— Ты в этом кривом для тебя мире, — продолжал Ласкин, — не видишь никаких закономерностей, но в какой-то момент понимаешь, что тут кто-то есть. Есть какие-то создания. Но фокус в том, что эти создания общаются светом. Световыми сигналами. А у тебя понятие свет отсутствует. У прозревшего внезапно человека сейчас перед глазами просто поток шума, который мозг не в силах распознать. У этих световых созданий разум устроен иначе, не как у тебя или у меня. Цель их существования тебе не понятна, и понять ты ее не сможешь никогда, допустим потому, что их цель это… я даже не знаю, какой пример привести… ну пусть будет — превратиться в электромагнитную волну. И они делают различные вещи на протяжении своей жизни, чтоб стать световой волной.

Возле Алёны рухнуло очередное тело, заливая асфальт кровью. Туман всё густел и густел, и вот уже стало плохо видно даже дома на противоположной стороне улицы. Казалось, что они теперь не в тумане, а в дыму. Настолько была велика концентрация воды в воздухе. Девушка в очередной раз перешла дорогу.

— Существа для того, чтоб стать светом, пытаются как-то воздействовать на свои тела с помощью каких-то неведомых устройств. Ты, ощупывая все это, никак не можешь понять, что происходит. Ты даже не всегда можешь отличить форму существа от формы интерьера — вот сидит существо в кресле невероятной формы под их невероятное тело, а ты не понимаешь: кресло — это часть существа, или это отдельный предмет? Где заканчивается кресло и начинается существо? Непонятно ничего! И самая вишенка на торте — у тебя отнимают возможность ориентироваться осязанием, и говорят — ориентируйся зрением. А в мозгу — каша от всего этого потока света, которую никогда не разобрать.

Нож вошел под ухо псевдо-ребенку, а следом и его матери. Алёна вернулась к старому способу — она вонзала лезвие, а не проводила им от кадыка к уху. Сейчас ей показалось, что так удобнее. А еще, она уже четко видела место, где находится сонная артерия.

— И тут перед тобой ставят задачу — рассуждал далее Вася, — тебе нужно скопировать этих существ и воспроизвести их поведение. Иначе говоря, тебе надо понять то, чего ты понять не в силах. Вот так я вижу это место и его обитателей. Они — слепые в нашем мире, и при этом зачем-то пытаются стать нами. В каких-то областях у них развитые технологии, а в каких-то они, судя по всему, полные нули.

— Тогда главный вопрос — зачем им становиться нами? — раздался голос Кошкина.

— А для меня все еще главный вопрос — что за стеной, — сказала Алёна.

— На данный момент они поняли, что мы думаем тем, что находится у нас в голове. Поняли, что надо делать копиям людей пять пальцев. Разговаривают они сто процентов по принципу китайской комнаты.

— Это что значит? — спросил Кошкин.

— Представь, Федя, что тебя, не знающего китайский язык, поместили в отдельную комнату, в которой находятся кубики с иероглифами. Ты не знаешь иероглифов, но у тебя есть инструкция на русском языке, которая говорит, какой кубик надо брать и какой кубик надо выдавать в ответ на определенные запросы, приходящие снаружи комнаты. Например — тебе делают запрос на китайском: “Какого цвета море?”. Ты смотришь в инструкцию на русском языке. В этой инструкции говорится, что в ответ на эти пришедшие непонятные иероглифы необходимо взять определенный кубик и положить его в определенное место. Ты успешно манипулируешь этими кубиками с помощью инструкции, и человек на выходе получает от тебя ответы на китайском языке. То есть китаец, который будет с тобой общаться, увидит, что ответы получаются осмысленными. Но ты, Федя, сидя в этой комнате никогда не будеш знать, что же он у тебя спросил, и что же ты ему ответил. Тебе даже сознание в этом случае не нужно, чтоб таким образом общаться.

— Если все так, то у нас не получится выйти с ними на осознанный контакт, — сказала Алёна — если только не обучиться их языку. Или если они не обучатся нашему.

— Даже если обучиться языку… ничего не будет. Они, вероятно, обучились, но это не имеет смысла. Без смыслов и пониманий наших категорий их знание нашего языка сводится к китайской комнате. Я же говорю, все это похоже на то, что у нас с ними разные категории всего. Настолько разные, что они, может, до сих пор не поняли, что именно из наших действий является способом общения. Способом, передачи информации — слов, текста. Ты видишь пред собой двух существ, и ты не можешь понять — они сейчас общаются, или просто стоят без дела, или сражаются, или занимаются любовью? Всё, что существа делают, это повторяют внешние проявления наших действий — для них это лишь изменения состояния материи в нашем мире. Даже когда они говорят нам что-то, они не отдают себе отчет, что это наш способ коммуникации, это просто очередное какое-то изменения в веществе, в энергии.

— Но ведь у нас с ними был диалог, — сказал Федя, — и они даже поняли, что… а хотя…

— Диалог? А вот мне кажется, что все эти диалоги были…

— Китайская комната, — закончил Федя.

— Если они говорят нам слово — “ложись”, — сказала Алёна, — то они имеют ввиду, что мы должны принять горизонтальное положение на кровати. Значит, у них есть понимание значения этого слова. Они заранее хотели, чтоб мы легли, чтоб было проще извлекать наши мозги.

— Произнесенное слово “ложись” не разделимо с понятием звук, — ответил Ласкин, — потому, что любое устное слово, это звук, а точнее, набор из звуков. Предположим, у них нет категории — звук. Как нет такой категории у змей. Создания из иного мира поняли, что если начать колебать среду определенным образом, то мы — существа из более плотной материи, чем сама среда, поменяем свое положение. Понятие слова “ложись” тут совсем не при чем. После колебание среды наше положение изменилось и стало более удобно для вскрытия одной из наших частей, чтоб вытащить оттуда другой сгусток материи, который, как они поняли, отвечает за принятие решение, за выполнение алгоритмов. Я это все не просто так говорю. Я вижу, что они не имеют сознания в нашем понимании, а лишь имитируют нашу сознательную деятельность.