Я мыслю, значит, я существую (СИ) - Max Maximov

Сначала Алёна считала тварей, но на пятьдесят седьмом или пятьдесят восьмом… в общем где-то на этих числах она сбилась.

Девушка изрезала уже половину существ в помещении. Она была вся в крови. Из-за того, что приходилось постоянно или присаживаться, или наклоняться вперед так, чтоб не наклонять при этом голову, у нее заломило в пояснице.

— Кто бы мог подумать, — сказала она сама себе, — болит поясница от того, что я режу горла. Голая. В параллельном мире. С распиленной головой. Н-да…

Алёна распрямилась, выставила руки в стороны, потянулась и продолжила. Существу в виде матери и сына она перерезала оба горла.

Девушка шла от стены к стене, убивая созданий, потом делала шаг к двери в коридор и снова шла ряд от стены к стене. Крови в кабинете было уже по щиколотку.

Возле одного из псевдо-мужчин Алёна остановилась. На полу у кровати валялась спиленная верхняя часть черепа и мозг, не разделенный на полушария. Очевидно, это был мозг этого существа. Но в голову его был небрежно вставлен другой мозг, человеческий.

Спустя пятнадцать минут она добралась до выхода и окинула фонарем трупы врачей. Вся комната была красная от крови, как, собственно, и сама Алёна.

— Я всё! — крикнула она, — выхожу! Отвернитесь!

— Отвернулись! — крикнул Ласкин.

Девушка вышла в коридор. У стены напротив, спиной к Алёне, стояли одетые Вася и Федя. На полу лежала одежда девушки. Первым делом она схватила трусы и надела их. Потом лифчик. А потом и остальную одежду Алёна принялась натягивать на свое грязное, кровавое с головы до пят тело.

Как понять, что перед тобой принципиально другой разум?

Когда Алёна, Федя и Ласкин вышли из больницы, миновав разбитые ранее Кошкиным стеклянные двери, они увидели, что небо, ставшее после захода Лампы черным, сейчас приобрело синий оттенок. Это восходила местная звезда, по спектральной классификации такая же, как и Солнце, а именно — желтый карлик. На улице возле входа стояли двое псевдо-людей. Алёна, держа в липкой ладони нож, решительной походкой подошла к ним и точными движениями перерезала сонные артерии. Кровь струями била из их ран, но девушка заранее встала так, чтоб на нее не попало. Пускай Алёна и была уже вся вымазана, но одежду ей мочить не хотелось. Существа, фонтанируя кровью, держались на ногах от пяти до десяти секунд, а потом начинали дрожать и падали замертво.

Фонарик уже можно было выключить. Рассеянного света местной звезды хватало, чтоб видеть силуэты застывших кровожадных тварей. Алёна шла зигзагами от существа к существу, постоянно переходя дорогу туда-сюда. Вася с Фёдором периодически ждали, пока девушка закончит и двинется дальше. Это сильно замедлило их путь, но зато, возвращаясь назад с Мишкой, у них будет больше шансов пройти по этой улице и не наткнуться на беду. Во сколько точно в следующий раз взойдет Лампа, никто не знал. Ласкин рассчитал лишь примерно. Вышло, что у них есть от трех до пяти часов.

От больницы они прошли по Первомайской улице километр. К этому времени Солнце этого мира вылезло из-за стены на горизонте на половину. Длинные тени вновь легли на город. Утренний рассвет окрасил всё в привычные Земные тона. Стоя посреди дороги, троица уставилась в сторону восхода, который было видно меж домов слева от направления их пути. Солнце вставало не там, где вставала Лампа, а значительно левее, примерно на семьдесят — восемьдесят градусов. То есть траектория движения солнца по небосводу была почти перпендикулярна траектории движения Лампы.

— И с этой стороны тоже стена, — сказал Ласкин, глядя вдаль между двух пятиэтажек.

— Получается, — задумчиво начала Алёна, — либо этот город весь окружен стеной, либо стена только в двух направлениях.

— На закате посмотрим, будет ли стена и с другой стороны, — щурясь, произнес Кошкин.

Солнце медленно ползло вверх, возвышаясь над ровной горизонтальной линией далекой стены. Город начало заволакивать утренним туманом.

— Нам надо бы найти воду, — сказал Ласкин, — эти существа должны где-то брать воду.

— А ты не боишься отравиться? — спросила Алёна.

— Они должны пить. Это факт? — спросил Вася.

— Ну… — протянула Алёна, — наверное… факт. Нет, ну а как иначе? Да, факт.

— Какой им смысл отравлять себе воду? — спросил Кошкин.

— Вдруг их вода только для нас отрава? — настаивала Алёна.

— Я уверен, вода тут будет такая же, как и на Земле, — сказал Вася, — вода, воздух, грунт… всё тут такое же. Судя по туману, где-то должна быть река. К реке не пойдем, это не по пути. Но может найдем колодец. Или дальше в домах будет водопровод.

— Дома всё больше похожи на наши, — Кошкин огляделся.

— Да. Потому что они учатся, — уверено произнес Ласкин, — скорее всего, стройкой занимаются эти черные пауки. Но как они взаимодействуют друг с другом и где центр управления? Где чертеж, по которому они строят? Чем они питаются? Как размножаются? Какие тут вообще правила жизни? Пауки — это роботы? Или это форма жизни?

— Центр управления в Лампе? — Федя предположил ответ только на один из вопросов.

— Сложно сказать наверняка, — рассуждал дальше Ласкин, — но я думаю, что тот художник заглядывал в окна и зарисовывал обстановку в квартирах, а потом как-то передавал информацию этим паукам. Скорее всего таких художников было и есть много. Ходят сейчас по нашим улицам и рисуют.

— А шею ему длинную сделали, чтоб было проще заглядывать, — предположила девушка.

— Возможно они мыслят прямолинейно, вот так — второй этаж, это высоко. Чтоб увидеть, что на втором этаже, нужно длиннее шею. И далее создают длиннее шею, — сказал Ласкин.

— Но кто создает? — спросил Федя, — о ком мы говорим?

— Не знаю. Есть еще интересный факт, — произнес Ласкин, — у них тут достаточно сложное взаимодействие. У существ есть разные роли: кто-то строит, кто-то собирает данные, кто-то координирует этих болванчиков, статистов. Причем те, кто собирает данные, от Лампы не зависят, ведь они спокойно ходят по нашему миру. Кто-то создает самих этих псевдо-людей. Рожает их или клонирует, или еще каким-то образом синтезирует. И это только то, что мы смогли увидеть за короткое время. А ведь все это очень сложные технологии, которых нет у Землян. Биоинженерия, астрофизика, система передачи данных от Лампы к существам, постройка огромной стены, которую на Земле никогда бы не смогли возвести, открытие прохода между реальностями… И при всём этом, те, с кем нам довелось пообщаться, демонстрировали очень низкий интеллект. Это всё очень странно. Хотя, у меня есть некоторые гипотезы на этот счет.

— Значит, тут должны быть и те, у кого интеллект высокий, — сказала Алёна.

— Тогда выходит, что создания с высоким интеллектом занимаются тем, что приказывают своим рабочим пилить головы нам, инопланетянам в их понимании? Нет, выглядит нелепо, грубо и пошло, — сказал Ласкин.

— Мы в школе резали лягушек и изучали их внутренности, — вспомнил Кошкин.

— Я бы хотел порассуждать на эту тему, — сказал Ласкин, — мы тоже в школе резали лягушек. А еще мы в детстве ломали часы, чтоб увидеть, что внутри, или открывали папки виндоуса, чтоб посмотреть, что за файлы в них. Раскрывали скобки математических выражений, чтоб изменить его, упростить. Разделяли слова на части — приставка, корень, суффикс… Мы делали различные преобразование с разного рода материей, энергией или абстракциями вроде вышеупомянутой математики.

— Они тоже делают преобразования с нами? — спросил Федя.

— Возможно. Но пока не понимая, как устроен наш мир. Все, что я сейчас буду говорить, это лишь гипотеза, но у нее есть основания. Пойдемте, я расскажу по пути.

Видимость сильно ухудшилась из-за тумана. Федя и Ласкин шли по центру проезжей части, а Алёна все так же переходила слева направо и справа налево — от создания к созданию. Голова её ныла, ломила, но острая боль от трещины в черепе давала о себе знать, только когда девушка наклонялась, поэтому Алёна старалась держать строго вертикальное положение тела.