Плачущий ангел Шагала - Ольга Тарасевич

Кирилл замедлил шаг и принялся с любопытством разглядывать мужиков, вытаскивающих из микроавтобуса какие-то ящики.

«Земляки, судя по всему, строители, в Москве их сейчас полным-полно. Такие обычно вкалывают и выпивают, а телевизор не смотрят», – пронеслось у него в голове.

Он приблизился к мужикам и на «роднай мове» сказал:

– Прывiтанне!

Его расчет оправдался: белорусские гастарбайтеры от радости встречи с соотечественником сделали все, что от них требовалось. Рассказали, возле какой станции метро он находится. Объяснили, как проехать к больнице – по счастливому стечению обстоятельств, у одного из рабочих именно в том районе проживала родственница. И даже предложили подождать до часов приема в той квартире, отделкой которой занимались.

Прожевав очень правильный, толстый и ароматный шматок сала, Кирилл прислонился к еще не оклеенной обоями стене пустой комнаты и, вяло покачав головой на вопрос о водке, провалился в сон.

Картина Марка Шагала возвращена в Беларусь. Отреставрирована. На торжественной церемонии ее передачи в Национальный художественный музей Кирилл не может удержать слез.

– Братка, прасыпайся! Табе у бальнiцу трэба!

Ему не хотелось отпускать чудесный сон, но рука, настойчиво трясущая за плечо, разбила фантазию вдребезги.

Попрощавшись с мужиками, Кирилл вышел на улицу и направился к метро.

Но двигающиеся навстречу люди в милицейской форме заставили его с преувеличенной заинтересованностью уставиться на витрину киоска.

– В метро нельзя, там милиция, – пробормотал Кирилл, вспомнив, что на каждой станции видел стражей порядка. – После терактов там понатыкали камер. И даже если меня не задержат на входе, то до больницы я просто не доеду.

Он проверил содержимое портмоне и вышел к обочине, чтобы остановить машину.

– Вас к какому корпусу подвезти? – уточнил водитель, когда Кирилл устроился на сиденье.

– Нет, прямо к больнице подъезжать не стоит.

– Почему? – мужчина кивнул на окно. – Погода-то мерзкая. Ни за что не скажешь, что декабрь.

– Мне цветы купить надо, – соврал Кирилл.

– Понял, – бодро откликнулся водитель. – Если не ошибаюсь, есть там цветочный. Правда, минут десять потом до больницы придется идти.

«Ничего, к ментам я всегда успею, мне торопиться некуда», – уныло подумал Кирилл.

Он понимал, что рискует. Скорее всего, весь персонал больницы, от врачей до уборщиц, уже полюбовались на листовку с его физиономией и получили четкие инструкции, как действовать.

Кирилл все понимал, но одновременно не сомневался: он должен довести начатое дело до конца. Чего бы это ни стоило. Слишком многое для его страны поставлено на кон…

Зайдя в павильончик с вывеской «Цветы», Кирилл пару минут изучал изысканные букеты.

– Красивым парням скидка, – продавец, молодая чуть полная девушка, сама зацвела, как майская роза. – Вы на свидание собираетесь?

Он кивнул и, подумав, выбрал длинную ветку нежно-розовой орхидеи.

«Может, человек с цветами менее подозрителен», – думал он, направляясь к больнице, и сердце ускоряло свой ритм, а ноги предательски дрожали.

Из-под коротенькой курточки виднеется белый халат. Девушка покупает булочки. Оборачивается и, поймав его изучающий взгляд, кокетливо улыбается.

– Простите. Наверное, вы в больнице работаете. Моя невеста у вас, Лика Вронская. Я только отделение не запомнил. Когда такое случается, обычно ничего не соображаешь.

– В нашем отделении ваша невеста. В восьмой палате, – девушка вздохнула и, пристально глядя Кириллу в глаза, заметила: – Повезло ей с женихом.

Он протянул букет:

– Это вам. Возьмите, пожалуйста.

– А как же невеста?

– У нее есть я…

К большому удивлению Лики Вронской, на дух не переносившей больницы, ее первый день пребывания на больничной койке особо негативных эмоций не вызвал. Может, потому, что к ней все время приходили гости.

С утра пораньше прибежала мама. Нотаций не читала, зато привезла кучу всяких вкусностей – жареного мяса, шоколада, сладких мандаринов, сразу же наполнивших палату запахом, с детства ассоциировавшимся с Новым годом.

– У собаки на ошейнике был выцарапан телефон. Я предложила папе не звонить. Ты захотела оставить пса у себя, и ладно. Не надо доводить собаку до такого состояния, чтобы она смывалась от хозяина, – безапелляционным тоном заявила мама, деловито наводя порядок на тумбочке. – Ну ты Лика, конечно, даешь. Даже в больнице бардак развела! Но ты же знаешь нашего папу. Он честный! Взял и позвонил.

– Это правильно, – Лика одобрительно кивнула. – Мам, да я не соображала ничего. Я с врачами говорила в тот вечер на полном автопилоте! Конечно, если у собаки нашелся хозяин, ее надо вернуть.

– Папа позвонил, к телефону подошла девушка. Она сказала, что собаку зовут Снап и что ему полгода.

– Всего? – ахнула Лика. – Насколько я помню, он же здоровый!

– Тем не менее. Всего полгода. Это довольно крупная порода. Собаку купили по просьбе ее брата. Он ею давно не занимается. С ней редко гуляют, поэтому она дикая и трусливая. Лает от страха на всех без исключения. Папа рассказал той девушке, что Снапик тебя спас.

«Уже Снапик», – улыбнувшись, отметила Лика.

– И девушка сказала, что пес в тот вечер вырвался и убежал. А ей стало лень за ним гоняться. Собака ей не нравилась, и она решила – убежал, и хорошо, одной проблемой меньше.

– Да это садизм какой-то, – забеспокоилась Вронская. – Что, было сложно отдать животное в хорошие руки? Дворняжек забирают, а этот еще и породистый.

– С ним никто не справлялся. Завтра она нам привезет документы. Родословную, еще паспорт какой-то, кажется. Но ничего, у нас получится, – мама решительными шагами принялась мерить палату. – Мы с ним подружимся. Сводим к кинологу. Животное, которое тебе помогло, не должно болтаться неизвестно где! Он милый пес. Только глупый. На поводке его водить невозможно. Он лает на машины, а потом бросается вперед, прямо под колеса. Вот, смотри!

Лика ахнула. На маминых ладонях краснели едва подсохшие глубокие царапины.

– Это поводок так кожу раздирает. Но ничего, справимся! – заверила мама и уже совсем другим, обеспокоенным тоном поинтересовалась:

– Ты здесь в безопасности? Я звонила вчера Володе Седову. Он мне ничего не сказал, но его виноватый голос говорил сам за себя.

Лика закатила глаза к потолку:

– Мамуль, ну конечно, что тут со мной может случиться.

После того как было произнесено коронное «ты кушай побольше, совсем худая и зеленая стала», мама ушла.

Вронская собиралась засесть за принесенный мамой ноутбук и написать статью для «Ведомостей» по поводу расследования дела об убийстве Ивана Корендо вообще и последних событиях, произошедших с ней лично, в частности.

Но смогла набрать буквально один абзац.

На пороге палаты появилась подруга, и Лика, отложив компьютер, восхищенно присвистнула:

– Маня! Елки-палки, ты и правда совсем лысенькая! Красотень!

– Мне тоже очень нравится, – Маня машинально провела рукой по черному ежику. – Фен теперь не нужен, волосы высыхают за пару минут. Как твое здоровье?

– Врачи говорят, завтра-послезавтра буду дома, – Лика хитро прищурилась. – И я этому рада, потому что здесь лежат такие гоблины! Я хотела новости посмотреть, а меня как шуганули. Сериал, видите ли, идет, и это святое. Гоблины, однозначно.

Маня не заметила подколки, нахмурилась.

– Лика, ты только не пугайся, но….

От такого начала у Вронской мурашки поползли по спине.

– Не пугайся. Мне опять снился поганый сон.

– Дорогая, тебя зовут не Вера, отчество не Павловна!

– Тебе бы все шутить! А твоя фамилия не Чернышевский! Короче, Лика, я видела во сне, что ты умерла. Мне снились твои похороны. Прикинь, кладбище, все рыдают. Нет! – возмущенно воскликнула Маня. – Не смей вспоминать сцену с плакальщицей из моей книжки! Это когда книжку пишешь, можно стебаться. В похоронах подружки, поверь мне, нет совершенно ничего смешного! Я проснулась на мокрой от слез подушке!

Если бы о подобном рассказал кто угодно, кроме подруги, Лика Вронская умерла бы от страха. Но при личном общении с Маней губы сами собой растягивались в улыбку. Подруга была создана для того, чтобы писать иронические детективы. Ее собственные жесты и реплики полностью вписывались в каноны любимого жанра.

– Ты все веселишься, – расстроенно пробормотала Маня. – А я переживаю.

– Все будет хорошо, – заверила Лика. – Я влезла в одно расследование, но сейчас уже предполагаю, что примерно во всем разобралась.

– Расскажи!

– Чуть позже, – и Лика кивнула на компьютер. – Мне надо закончить статью. Я тебе все расскажу чуть позже, хорошо?

– Хорошо. Но ты все равно будь осторожна.

– Ага. Кругом же гоблины!

Когда подруга ушла, Лика погрузилась в работу. Ее охватило радостное возбуждение, статья писалась легко, на одном дыхании.