Повелительница зеркал - Рыжая Марика

Когда Ника долетела до дома Крыловой, ей стало плохо. Ее тошнило, лоб покрылся испариной, а взгляд стал мутным. Вместо одного тополя, росшего около дома, вдруг почему-то стало два.

«Только бы не упасть, только бы не упасть!» — мысленно повторяла про себя Вероника, но ослабевшие руки сами отпустили вешалку. Падая, Ника потеряла сознание. Последнее, что она слышала и видела — это жуткий крик Ады и пускающего искры Аскольта…

«Жуть какая… Это ведь было не со мной, да?.. Это был кошмар. Сейчас я проснусь, и все будет хорошо», — подумала Вероника, открывая глаза и разглядывая белый потолок со старинной лепниной. Все казалось каким-то размытым, дробилось на разрозненные фрагменты, как в мозаике.

«Ага, значит я у Алика, — поняла девочка. — Но что я здесь делаю?»

Она попыталась сесть, но голова немедленно закружилась и заныла. Вновь откинувшись на подушку, Ника оглядела комнату. К потолку с лепниной прибавился громадный камин, бордовые шторы и обои и мягкие, под цвет штор, глубокие кресла.

«Здесь еще должен быть диван, — вяло подумала Вероника, узнав гостиную в доме Белова. — А, нет, на диване я лежу,… Что же все-таки произошло?»

Девочка попыталась пошевелиться и тут же поморщилась от тупой боли во всем теле.

«Значит, это был не кошмар!» — дошло до Ники. Слезы сами собой потекли из глаз, заставив зарыться в подушку.

«Они не пошли со мной… — плача, думала Ника, — Вместе мы бы справились с Хельгой.… И Дашка и остальные мне не помогли.… Хотя мог-ли… Они не помогли мне.… И Аскольт… Аскольт… Аскольт…»

— Пусти! — неожиданно послышалось за дверью.

— Ага, сейчас! — раздалось в ответ. — Ей покой нужен! Она все равно спит! Что, ты ее спящей не видел?

— Ну, пусти! — вклинился третий голос.

— Уходите, — прошептала Ника.

— Тихо, — приказала Ада. — Слышите?

— Пошли вон! — закричала Ника.

— Ура! — радостно завопила Ада в ответ. — Пришла в себя!

Дверь открылась, и в комнату жизнерадостным ураганом влетела Ада.

— Как ты?!

— Лучше не бывает! — огрызнулась Ника, отвернувшись к стене.

Ада немного помолчала. Затем произнесла:

— Так значит, да?! Ладушки…

Резко развернувшись и чеканя шаг, она вышла из комнаты. Дверь с грохотом захлопнулась, в скважине повернулся ключ.

— Ну, как она? — послышалось за дверью.

— Просто отлично! — нарочито громко ответила Краснова.

— Тогда почему же она нас прогоняла? — спросил третий голос.

— Заговоривается от радости! — сказала Ада. — Бывает!

— К ней можно?

— Не-а! Она так счастлива, что мы пришли проведать ее, что от пе-реизбытка чувств не может нас принять! Пусть посидит одна! Не страшно! А мы пойдем пить чай с ежевичным вареньем!

Ника шмыгнула носом, слушая их разговор. Ежевичное — ее самое люби-мое…

— Айда, ребята! — позвала Ада и громко затопала ногами, удаляясь. Наступила тишина…

«Ну и пожалуйста! — обиженно подумала Ника. — Сами прибегут! Прощения просить!»

Она попыталась уснуть, но сон не шел к ней. Девочка представила, как друзья сидят внизу за красиво убранным столом и пьют чай с ежевичным вареньем и пирожными (тут в животе у Ники предательски заурчало). Аскольт улыбается и смотрит на разодетую Каринку. Смотрит и улыбается. Улыбается и смотрит. И Ромова улыбается в ответ. Аскольт отбрасывает привычным движением свои длинные волосы и залихватски подмигивает Ромовой. Затем рука его тянется к коленке Ромовой. Тянется. Тянется. Тянется…

Вероника помотала головой, прогоняя назойливое видение. Аскольт не может ей изменить. Или может?

В окно забарабанил дождь. Девочке почудилось, что она совсем-совсем одна на всем белом свете. Ей суждено целую вечность лежать, не двигаясь, изредка засыпая под стук дождя за окном и недовольное урчание живота.

Слезы снова полились из глаз. Сначала Ника беззвучно плакала, жалея себя, а потом не выдержала и слабо крикнула:

— Ада-а!

Молчание и тишина.

— Ада-а-а! — Ника прибавила децибел в голосе.

Снова тишина.

— АДА! — завопила Вероника, с надеждой глядя на дверь.

Послышалось тихое хихиканье и… щелкнул замок. Затем дверь от-ворилась, и в комнату вошли ее друзья. Ника была рада видеть их, но виду не подала. Наоборот, сделала постное лицо.

Все были в сборе, даже Зинаида была здесь.

— Дубль два! — громко возвестила Ада, с улыбкой глядя на Нику. — Актеры те же, декорации те же, только настрой другой!

Не удержавшись, Ника рассмеялась. Ада тоже захохотала и села к ней на кровать. Ника сдавленно вскрикнула, выпучила глаза, и замахала руками.

— Что это с ней? — вслух удивилась Ада, озабоченно косясь на подругу.

— Ты села ей на ногу, — пояснил Алик, держась за щеку.

— Ой, прости! — вскочила Ада. — Я совсем забыла.

Ника облегченно вздохнула и снова сделала постное лицо.

Ада с видом ученого, рассматривающего блоху, оглядела Никину физиономию.

— Это еще что за кислая мина? — скривилась она. — У меня аж изжога нача-лась!

— Вы пришли попросить прощения? — холодным голосом поинтере-совалась Вероника, глядя куда-то в пространство.

— Нам уйти? — в свою очередь спросила Ада, многозначительно поглядев на дверь. Наступила пауза. Ника отрицательно покачала головой.

— Отлично, — кивнула Ада и бухнулась на ковер, знаком приглашая остальных сделать так же. — Зачем-то ведь ты меня звала. Зачем?

— Так, просто, — ответила Ника.

— Тогда я так, просто пришла, — снова кивнула Ада. — И обе мы такие про-стые-простые! Да?

— Вы не пошли со мной, — тихо сказала Ника.

— Ты не велела, — пожала плечами Ада.

Ника глупо заморгала. И правда, она же сама не хотела, чтобы друзья пошли с ней.

— Нам что, надо было вцепиться в тебя и не отпускать? Или мы должны были настаивать, что бы кто-нибудь пошел с тобой? — подал голос Брайан. — И вообще, вдвоем вы бы не справились! А все мы вызвали бы слишком много подозрений.

— Откуда ты знаешь, что вдвоем мы бы не справились? — уже нормальным голосом спросила Вероника.

— Зинаида сказала, — ответил Брайан, кивая на старушку. Ника про себя отметила, что синяков у Таунса прибавилось.

Ника посмотрела на Зинаиду, ожидая, что старушка все объяснит, но ворожея только пошевелила бровью, показывая, что еще не время.

Аскольт с доброй улыбкой сел к ней на кровать и попытался приобнять, но Ника отстранилась, пробормотав:

— Я все равно не могу вас простить…

На лице Аскольта отразились обида и разочарование. Он крепко сжал губы, резко встал и вышел вон из комнаты, не закрыв дверь.

Глаза Вероники вновь превратились в маленькие водопады.

— Эй-эй! — предупреждающе крикнула Ада уже менее теплым голосом. — Только сырость тут разводить не надо!

Она злилась на Веронику из-за ее упрямства и оттого, что подруга поссорилась с Пологовым.

«Какая же я глупая! — думала Ника, утирая слезы. — Я же их давно простила, но мне же надо повыделываться, повыпендриваться!»

— Простите меня… — сказала Ника, громко икнув. — Я такая глупая…

— Призналась, а значит, скидка выйдет! — возвестила Краснова. Она уже улыбалась. Ника тоже слабо улыбнулась. Живот заурчал еще громче, напоми-ная о себе.

— Ого! — удивилась Ада и подошла к окну. — Неужели гроза начинается?

Крылова захихикала, тут же поперхнувшись и зайдясь в кашле.

— Судя по вашему виду, невезение не кончилось, — мрачно заключила Ника.

— То же самое можно сказать и о тебе, — хмыкнул Захар.

Вероника оглядела себя. М-да…

— Стоп! — вдруг опомнилась Ника. — Захар?! Ты узнаешь меня?

— Ко мне вернулась память, — похвастался брат.

— Как? — радостно воскликнула сестра. — Зинаида выручила?

Старая ворожея покачала головой. На ее губах появилась легкая улыбка.

— Э-э-э… Если честно, я упал… — признался Смирнов.

— Снова?

— Клин клином вышибают! — подвел черту Брайан, и все засмеялись.

— Ладно, сейчас Сватик-Игнатик принесет нам покушать, и мы с удовольст-вием послушаем нашу дражайшую Зинаиду! — пропела Ада.

— Так вы еще не ели? — удивилась Ника. В памяти всплыла назойливая кар-тинка про чай и пирожные.

— Ели, но вчера, — ответила Ада, отдергивая шторы.

— Сколько же я провалялась без сознания?

— Двое суток.

— Значит, сейчас день?

— Не совсем — половина третьего утра.

— Ты свалилась с большой высоты, — пояснил Алик. — Мне пришлось долго регенерировать тебя. Иначе у тебя сейчас было бы два закрытых перелома.

— Твоя регенерация работает? — уточнила Ника.

— Нет, но на тебе вдруг заработала, — честно признался Белов. — Видимо, то, что ты упала, не было невезением. Невезением было то, что ты свалилась с вешалки.