Охота - Кирилл Цыбульский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закончив с козами, какие вернулись в тень, мальчик принес мяч и принялся стучать о забор. Канн жонглировал, подбрасывая сферу все выше. Доски пружинили от ударов, словно струны. Щепки отлетали после хлестких ударов, Канн вкладывал в замах всю свою силу. Мальчик попал по мячу, и тот ударился о козырек сарая, залетев внутрь.
Прохладная атмосфера помещения, всего покрытого тенью, смешивалась с царившим в нем запахом животных, едкого густого смога, от которого першило в горле. Мяча не было видно. Канн проходил вдоль загонов, из которых торчали пятачки, вынюхивающие вошедшего гостя. Высоко, под крышей сарая, были подвешены длинные жерди, тянувшиеся от одной стены к другой. На них сидели курицы и перепелки, все вжали небольшие хохолки в тело и мирно спали, лишь иногда распуская веер хвоста, чтобы уронить плевок помета с высоты нескольких метров.
Мальчик подошел к Бульдогу, и тот толкнул широкой головой ладонь Канна. Мощная челюсть зверя приоткрылась, наслаждаясь ласками.
– Эй, малыш, ты не знаешь, где мой мяч? – спросил мальчик. – Я видел, как он улетел сюда.
Не дождавшись ответа, Канн сказал:
– Ладно, поищу сам.
Заглядывая под загоны и разрывая стога колючего сена, ребенок продвигался по сараю. Под ногами чавкала слякоть, со всех сторон доносились животные звуки.
Канн оглянулся, крадясь на носочках. Все напоминало игру в прятки: мальчик вслушивался в жаркий воздух, а мяч задерживал дыхание, чтобы не выдать себя. Зрачки расширились. Позади мальчика стояла Мэгги. Огромная кобыла с раздувающимися ноздрями, мотающая головой, словно в мозгу открутился винтик. Лошадь всеми силами пыталась вернуть его на место.
Ноги подкосились, и мальчик упал. Стены сарая сдавили его плечи, голова закружилась. Тело вдруг стало таким ватным, невесомым, как бывает, когда самолет набирает высоту, и ноги слегка отрываются от пола. Еще так бывает, когда страшно, когда сердце поднимается к горлу и не получается выдавить из себя ни слова.
Пальцы ухватились за решетку сливных отверстий, куда стекали отвратительные массы. Ладонь окрасилась в грязный цвет. Мэгги била копытом на пороге сарая, половина ее гордого и сильного туловища светилась жалящим солнцем, а другая часть утонула в серой тени. Непредсказуемое животное стояло напротив Канна, мальчик видел слепней, круживших над огромной головой зверя, видел разрезанное светом пополам тело Мэгги, следил за каждым ее движением и понимал: выхода нет. Зачем она пришла к нему? Чего хочет от мальчишки?
Сидя на решетке, Канн краем глаза заметил движение под собой. Он вскрикнул от неожиданности. Копыта в загонах заволновались, поднялся визг. Животные почувствовали опасность.
Ему не могло показаться! Там что-то было. Мальчик нашел в себе силы оторваться от Мэгги и посмотрел вниз. Свет едва касался кривого пространства подвала, в нем было так глубоко, что стены плавились с темнотой в один непроглядный слиток.
Наверное, Канн увидел то, зачем спускался в подвал отец. Интерес взял верх над страхом, мальчик прильнул к решетке. Не сложнее, чем игра в прятки: надо лишь обернуться вслух, и ответы дадут о себе знать.
Нечто шевельнулось внизу. Канн был уверен: там что-то есть, что-то живое, способное двигаться. Неизвестные волны разрезали мглу ямы, дна которой не было видно. Подумав, мальчик вытянул из-под свиней веточки соломы и просунул сквозь решетку. Они утонули без звука. Никакой реакции. Кто-то замер, надеясь, что его не найдут. Канн был не из робкого десятка. Для игры в прятки у него имелись свои секреты.
Мальчик слегка прикусил щеки, чтобы набрать больше слюны – на тот случай, если подвал окажется слишком глубоким. Вытянув губы, Канн опустил каплю слюны и замер. Ответ не заставил себя долго ждать. Плевок увяз, не добравшись до дна, что означало победу. Он нашел! Нашел того, кто прячется в подвале. Тени завозились, ощутив на себе прикосновение Канна. Это человек! Живой! Человек!
Но как он мог оказаться там…
Увлекшись, мальчишка не заметил тени, растущей за его спиной. Огромное черное пятно тянулось прямо с порога сарая: мощное тело, длинная, широкая шея, вытянутая голова. Канн потерял концентрацию и мог поплатиться за это. Жизнью.
– Что ты здесь делаешь?
Металлический голос, словно вкус крови. Отец.
Канн обернулся, не веря в происходящее. Пока он искал, нашли его. Все это время водой был кто-то другой. Будто мальчик плюнул и попал в отца, стоявшего над ним.
– Я задал тебе вопрос, – сказал великан, сверля взглядом. – К нам приехали гости, а ты ползаешь по полу сарая? Забыл, где должен быть в этом время?
Солнце ослепило. Отец отошел в сторону, словно открывая ворота туда – вон из сарая, на поле. Канн не успел понять, как вместо Мэгги появился отец, но знал то, что нужно спешить. Его ждут. Всех их ждут. Гости.
Мальчик сорвался с места и побежал к свету, когда ударил колокол:
– Стоять! Лопату возьми!
Канн нырнул в соленую воду, где на него набросились беспощадные медузы. Казалось, солнце накалилось еще сильнее, ярко-желтый диск обжигал детскую кожу как листья лопухов, превращая их в пожухлые тряпки.
На поле, огороженном невысоким забором, поднимались стебли подсолнухов. Несколько рядов пшеницы, картофель. Молодые посевы готовились дать плоды. Для этого за ними был необходим уход, не меньший, чем за скотиной. Особую роль на ферме играла музыка. Классика помогала стеблям тянуться к солнцу, а коровам и козам давай целебное молоко под логотипом «Parker’s».
Весна – самый ответственный сезон для выращивания сельскохозяйственных культур, сродни первому году жизни ребенка, когда он полностью зависим от матери, когда вместо крови, в новом организме течет грудное молоко – природная смесь с полным набором витаминов для крепкого иммунитета.
Когда Канн перепрыгнул через забор в нижней части поля, граничащей с лесом, в грядках уже кто-то рылся. В сапожках, весь испачканный землей с кристально белой панамкой на голове. Сровнявшись с ним, Канн посмотрел на тропинку, ведущую от дороги к их дому. По ней уже шли трое взрослых людей, один с зонтиком и портфелем под мышкой, пытающийся укрыть дам от палящего солнца и вместе с тем не выронить кожаный чемоданчик. Мальчик уставился в землю, орудуя лопатой изо всех сил: он выкапывал сорняки и переворачивал почву с беленькими корнями обратно в ямку, словно ее вырыл крот.
Бросая короткие взгляды вдаль, Канн увидел, как отец пожал руку мужчине в пиджаке, услышал, как приезжие дамы захохотали от счастья при виде того самого Паркера, что поставляет молоко в детский приют.
Мальчик воткнул лопату в землю, разрезав червя надвое. Он извивался от боли. Из одного червяка получилось
