Избранные труды - Борис Волженкин

Более того, действующее законодательство фактически признает, что общественная опасность преступников в некоторых случаях сохраняется и после отбытия ими наказания, и в силу этого регламентирует применение к таким лицам определенных принудительных мер в целях предупреждения с их стороны преступлений. Так, в Положении об административном надзоре от 26 июля 1966 г. указывается, что административный надзор, являющийся принудительной мерой, устанавливается органами милиции для наблюдения за поведением лиц, освобожденных из мест лишения свободы, предупреждения с их стороны преступлений и оказания на них необходимого воспитательного воздействия. При этом Положение определяет круг лиц, в отношении которых применяется административный надзор, и регламентирует условия и порядок его применения.

Таким образом, советское уголовное законодательство на всех этапах своего развития широко использовало понятие общественной опасности преступника, руководствуясь им при определении целей наказания, оснований и принципов ответственности и решения многих других вопросов. Будучи органично присуще социалистическому уголовному праву, это понятие в значительной степени способствовало научному решению многих общих и частных вопросов борьбы с преступностью.

Прогнозирование индивидуального антиобщественного поведения и профилактика преступлений[276]

Задачи борьбы с преступностью в развитом социалистическом обществе выдвинули на передний план проблемы предупреждения преступлений. «Главное внимание, – сказано в Программе КПСС, – должно быть направлено на предотвращение преступлений».[277] В системе мер предупреждения преступлений наряду с экономическими, идеологическими, воспитательными и общеправовыми важную роль играют средства индивидуального предупреждения, применяемые по отношению к определенным лицам еще до того, как они встали на преступный путь.[278]

Очевидно, что индивидуальные меры должны применяться избирательно и конкретно, точно находить своего адресата, т. е. применяться лишь к определенным лицам, нуждающимся в этом, и соответствовать степени их антисоциальности, социально-нравственной запущенности. Только тогда они будут оправданными и достаточно эффективными.

Закономерно, что задача предупреждения преступлений вызвала к жизни проблему прогнозирования индивидуального антиобщественного поведения, понимаемого советскими криминологами как вероятностное предсказание возможного будущего антиобщественного (преступного) поведения конкретного человека. Цель такого прогнозирования состоит не только в том, чтобы с определенной вероятностью сказать, может или нет данное лицо совершить преступление, но и в установлении обстоятельств, которые могут способствовать или препятствовать этому,[279] и в принятии мер для предотвращения возможного преступления.

Основными методологическими предпосылками прогнозирования индивидуального антиобщественного поведения являются, на наш взгляд, следующие положения. Прежде всего, это детерминистическая концепция преступного поведения, исходящая, в частности, из того, что преступление – не результат злой воли субъекта, а необходимое следствие определенного детерминирующего комплекса, результат сложного взаимодействия личности со средой, в котором решающее значение имеют отрицательные социальные качества субъекта преступления, сложившиеся в силу действия неблагоприятных факторов нравственного формирования.[280] Весьма важным в связи с этим является положение марксистской диалектики, что возможность будущего коренится в настоящем, а развитие, становление какого-либо явления есть процесс превращения возможности в действительность. Прежде чем происходит какое-либо событие, имеется реальная возможность этого, которая при определенных условиях способна превратиться в действительность. Огромное значение имеет положение марксистской теории познания о принципиальной познаваемости любых явлений, в том числе и коренящихся в действительности возможностей. Возможность и вероятность как мера развитости возможности наступления какого-либо события – это не ступени нашего познания, а объективно существующие реальности.

В советской криминологической литературе все убедительнее и последовательнее высказывается мнение о возможности и практической необходимости прогнозирования преступного поведения как составного звена индивидуальной профилактической деятельности (Г. А. Аванесов, А. А. Герцензон, В. Н. Кудрявцев, Н. Ф. Кузнецова, Г. М. Миньковский, А. Б. Сахаров, Ю. В. Солопанов, С. А. Тарарухин, М. Д. Шаргородский и др.). При этом признается возможность прогноза как рецидива, так в первого преступления.

С нашей точки зрения, прогноз индивидуального преступного поведения непосредственно связан с установлением антисоциальности личности. В опубликованных ранее работах мы выдвинули положение, что общественная опасность преступника заключается в наличии у него определенных отрицательных социальных качеств, которые явились причиной совершенного преступления и обосновывают развитую в той или иной степени реальную возможность совершения нового преступления. Это положение получило поддержку и дальнейшее развитие в работах ряда советских криминалистов и криминологов.[281] Так, А. Б. Сахаров пишет: «Общественная опасность личности связана с наличием сложившихся в конкретных условиях нравственного формирования социально отрицательных или неблагоприятных свойств и качеств, благодаря которым лицо способно при определенных объективных обстоятельствах (ситуации) избрать антиобщественный вариант поведения. Своими корнями подобная антисоциальность личности как бы уходит в прошлое – в условия нравственного формирования, предшествующие преступлению, а по своей сущности и значению обращена в будущее, определяя возможные перспективы поведения индивида. Иными словами, будучи объективно существующей реальностью, характеризующей социальную ценность индивида, антисоциальность личности является вместе с тем основанным на этой реальности предположительным прогнозом будущего поведения».[282]

На фоне исследований, связанных с теоретическим обоснованием возможности индивидуального прогнозирования и попытками практически разработать его методику, резким диссонансом прозвучала статья П. П. Осипова «О гуманистической сущности учета личности виновного при назначении наказания».[283] Автор обвиняет ученых, работающих над проблемами индивидуального прогнозирования и общественной опасности личности преступника, в антигуманизме, создании теорий, сходных с реакционными буржуазными концепциями, и т. п.

Разберемся в обоснованности этих обвинений. Прежде всего, безосновательным является утверждение, что развиваемые советскими юристами положения об общественной опасности личности преступника повторяют реакционные идеи буржуазной концепции «опасного состояния личности». Анализ полувековой истории советского уголовного законодательства показывает, что понятие общественной опасности преступника органически присуще социалистическому уголовному праву, не является простым заимствованием из учения буржуазной социологической школы и отнюдь не совпадает по своему содержанию и выводам с теорией «опасного состояния».

По нашему мнению, советский уголовный закон трактует общественную опасность преступника именно как возможность совершения им нового преступления. В частности, постановка перед наказанием задач исправления и перевоспитания осужденных и предупреждения новых преступлений с их стороны была бы беспредметной, если бы законодатель не исходил из возможности совершения виновными новых преступлений, иначе говоря, из идеи их общественной опасности.

Сам П. П. Осипов особо ратует за цели исправления и перевоспитания преступников. Но, очевидно, когда речь идет о наказании преступников, то стоит задача не воспитания из «хороших» людей – «очень хороших», а задача перевоспитания людей с той или иной степенью социально-нравственной запущенности, чтобы предотвратить новые преступления с их стороны.

Действующее законодательство различает преступников по степени их общественной опасности, связывая с этим определенные правовые последствия (ст. 24 УК РСФСР – особо опасный рецидивист, ст. 52 УК РСФСР – преступник, не представляющий большой общественной опасности, ст. 50 УК РСФСР – преступник, утративший с течением времени опасность для общества в силу изменения обстановки или по другим причинам). Этот последний субъект может быть освобожден от уголовной ответственности и наказания, ибо предупреждать совершение им нового преступления нет надобности (реальной возможности этого преступления не существует). В подобных случаях закон прямо обязывает органы следствия и суд делать прогноз о возможном будущем поведении этого человека и предлагает некоторые критерии для прогноза – безупречное поведение и честное отношение к труду.