Избранные труды - Борис Волженкин

Во многих законодательных актах, предусматривающих меры административного воздействия за различные антиобщественные проступки, прямо указывается, что применение этих мер преследует также и цель предупреждения преступлений. Таким образом, законодатель не скрывает, что он борется с некоторыми антисоциальными явлениями не только вследствие их вредности (общественной опасности) самих по себе, но и потому, что они связаны с возможным преступным поведением, ведут к преступлению. При этом законодатель исходит из статистически доказанной связи между антисоциальными чертами личности, определяющими подобные правонарушения, и преступлениями.

Так, Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 18 июня 1972 г. «О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма», давая социально-политическое обоснование предусмотренным в нем принудительным мерам, применяемым к пьяницам и алкоголикам, среди отрицательных последствий пьянства подчеркивает и то, что «под воздействием алкоголя люди утрачивают чувство ответственности перед обществом, совершают хулиганство и другие преступления».[292]

В соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 23 февраля 1970 г. «О мерах по усилению борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни»[293] административные органы должны решительно использовать силу закона в отношении злостных тунеядцев, осуществлять постоянный контроль за их поведением, предупреждать с их стороны преступления и другие антиобщественные поступки (п. 6). С этой целью органам внутренних дел предоставлено право подвергать приводу лиц, ведущих паразитический образ жизни, для предупреждения, а затем и официального предостережения о недопустимости паразитического существования и необходимости трудоустройства.

О необходимости борьбы с пьянством и иными антиобщественными явлениями, поскольку они способствуют совершению преступлений, говорится и в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1973 г. «Об основных обязанностях и правах советской милиции по охране общественного порядка и борьбе с преступностью».[294] Назовем, наконец, Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство»,[295] где установлено, что «лица, систематически допускающие нарушения общественного порядка и другие правонарушения, не повлекшие за собой применение мер административного или уголовного наказания, в необходимых случаях могут подвергаться приводу в органы милиции для соответствующей регистрации и официального предостережения о недопустимости антиобщественного поведения». Для нас несомненно, что эти принудительные меры имеют определенное профилактическое значение.

Особое место среди принудительных мер с профилактической направленностью занимает административный надзор органов милиции за лицом, освобожденным из мест лишения свободы. Согласно Положению[296] административный надзор является принудительной мерой и применяется в отношении совершеннолетних лиц: а) признанных судами особо опасными рецидивистами; б) судимых к лишению свободы за тяжкие преступления, если их поведение в период отбывания наказания в местах лишения свободы свидетельствует об упорном нежелании встать на путь исправления и приобщения к честной трудовой жизни или если после отбытия наказания или условно-досрочного освобождения от наказания они систематически нарушают общественный порядок и правила социалистического общежития и несмотря на предупреждения органов милиции продолжают вести антиобщественный образ жизни. Установление административного надзора преследует цель наблюдения за поведением таких лиц, предупреждения с их стороны преступлений и оказания на них необходимого воспитательного воздействия.

Как представляется, административный надзор учреждается не только за конкретные проступки лица (за эти проступки он может быть наказан в административном, дисциплинарном или ином порядке самостоятельно), сколько в связи с его образом жизни, системой поведения в целом в местах лишения свободы или после отбытия наказания. Исключение составляют особо опасные рецидивисты, административный надзор за которыми устанавливается во всех случаях. Можно, пожалуй, сказать, что административный надзор является возможным последствием осуждения в уголовном порядке лиц определенных категорий при условии, если они упорно не желали встать на путь исправления и приобщения к честной трудовой жизни в период отбывания наказания или вели антиобщественный образ жизни после его отбытия, и обязательным последствием применительно к особо опасным рецидивистам. Следует однако отметить, что понятия «нежелание встать на путь исправления» и «антиобщественный образ жизни», как основания установления административного надзора, не являются достаточно четкими и нуждаются в дальнейшей конкретизации.

Подводя итог сказанному, можно заключить, таким образом, что основанием для применения различных принудительных мер является отнюдь не сам по себе прогноз вероятного преступного поведения, а разнообразные предусмотренные законом антиобщественные поступки, в которых проявляются отрицательные социальные качества личности и которые как раз и учитываются при прогнозировании вероятного поведения. Поэтому применение подобных мер имеет большое профилактическое значение.[297]

Можно ли утверждать, что применение подобных профилактических мер антигуманно? Еще К. Маркс писал: «Мудрый законодатель предупредит преступление, чтобы не быть вынужденным наказывать за него. Но он сделает это не путем ограничения права, а тем путем, что в каждом правовом стремлении уничтожит его отрицательную сторону, предоставив праву положительную сферу деятельности».[298] Нет ничего более гуманного, чем предупредить преступление, что в интересах и общества, и конкретной личности. При этом в современных конкретно-исторических условиях предупреждение преступлений осуществляется не только с помощью мер социально-экономического и культурно-воспитательного характера, но и посредством применения к лицам, допустившим различные отклонения от норм общественного поведения, предусмотренных законом мер принуждения, не являющихся наказанием, что не противоречит социалистическому гуманизму[299]

И, наконец, последнее. Принципиальная познаваемость любых явлений заставляет П. П. Осипова, вопреки его собственной позиции, неоднократно делать оговорку, что прогноз индивидуального преступного поведения недопустим лишь в современных условиях, когда недостаточно разработаны конкретно-научные основы, методика и другие вопросы этой деятельности. Значит, прогноз индивидуального преступного поведения как вывод о большей или меньшей вероятности совершения субъектом преступления, и следовательно, о его общественной опасности все же возможен? Задача, следовательно, состоит в том, чтобы разработать конкретные научные основы и методы индивидуального прогнозирования, а не закрывать проблему.

Уголовное право и криминология[300]

Возрождение в начале 60-х годов советской криминологии вызвало дискуссию о предмете этой науки, ее соотношении с уголовным правом, месте в системе общественных наук, которая не прекращается и по настоящее время.

В ходе дискуссии наметилось несколько принципиальных позиций по рассматриваемому вопросу. Сторонники одной из них утверждают, что криминология – составная часть, раздел науки уголовного права.[301] Предметом изучения последней наряду с нормами уголовного законодательства, явлениями реальной общественной жизни, опосредуемыми этими нормами, применением уголовно-правовых норм в судебно-следственной практике и т. п., являются также преступность, ее причины и меры профилактики. Криминология – лишь частный случай применения метода конкретно-социологического исследования в науке уголовного права,[302] т. е. применение этого метода к изучению группы проблем (преступность, ее причины и предупреждение), входящих в предмет уголовного права. Выделение же криминологии в самостоятельную юридическую науку приведет к тому, что уголовное право превратится в догматическую науку, замкнутую в кругу юридических понятий, ограничивающуюся только юридическим анализом норм уголовного законодательства в отрыве от конкретной действительности.[303]

Согласно другой позиции криминология является самостоятельной юридической наукой, хотя и «отпочковавшейся» от уголовного права. При этом самостоятельность криминологии доказывается своеобразием предмета изучения (преступность и ее предупреждение), который не укладывается в рамки уголовного права, и методами этого изучения. Правовой же характер криминологии аргументируется тем, что криминология основные свои понятия черпает из уголовного права, которое в известной мере определяет пределы криминологических исследований.[304]