Бегущий в Лабиринте (Трилогия) - Джеймс Дашнер (Дэшнер)

Томас попытался улыбнуться.

– Хорошо. Увидимся завтра.

Он быстро развернулся, опасаясь, что снова передумает, и пошел прочь.

Свернув за угол, Томас направился к главному входу в Хомстед, куда как раз заходили два запоздавших глэйдера: Ньют стоял на пороге и подгонял их, как отбившихся от курицы цыплят. Как только Томас вошел внутрь, Ньют немедленно закрыл за ним дверь.

Юноше показалось, что за секунду до того, как раздалось щелканье замка, он услышал жуткий вой гриверов, донесшийся откуда-то из глубин Лабиринта.

Ночь началась.

Глава тридцать восьмая

В прежние времена большинство глэйдеров ночевали под открытым небом, поэтому, чтобы всем разместиться в Хомстеде, пришлось изрядно потесниться. Кураторы разделили глэйдеров на группы и распределили по комнатам, снабдив одеялами и подушками. Несмотря на тесноту и неразбериху, подготовка ко сну проходила в напряженной тишине, словно никто не хотел привлекать к себе внимание.

Когда глэйдеры разместились, Томас вместе с Ньютом, Алби и Минхо оказался на втором этаже, где они могли завершить разговор, начатый возле Картохранилища. Алби и Ньют сидели на единственной в комнате кровати, а Томас и Минхо – на стульях напротив. Помимо кровати, из мебели здесь были только старый платяной шкаф и маленький стол, на котором стояла лампа – единственный источник освещения в комнате. Серая мгла снаружи, казалось, давила на окно, предвещая недоброе.

– Никогда еще не был так близок к тому, чтобы послать все к чертям, – сказал Ньют. – Плюнуть на все и поцеловать гривера на ночь. Обеспечения нет, Ворота нараспашку, чертово небо – и то серое. Но сдаваться все равно нельзя; думаю, вы все это понимаете. Ублюдки, по чьей вине мы здесь оказались, либо хотят нас просто порешить, либо подстегнуть к действию. Как бы то ни было, придется пошевелить лапками, чтобы спасти собственные задницы. Или не спасти… Тут уж как получится.

Томас молча кивнул. Он был полностью согласен с Ньютом, хотя и не знал, чем помочь. Он надеялся, что, если доживет до утра, они вместе с Терезой что-нибудь придумают.

Юноша посмотрел на Алби, который молча сидел, уставившись в пол, очевидно, погруженный в мрачные раздумья. На его осунувшемся лице по-прежнему читалась депрессия, а в запавших глазах сквозило полнейшее отчаяние. Все-таки не просто так Метаморфоза получила свое название, учитывая то, какие перемены произошли с парнем.

– Алби, – окликнул его Ньют. – Ты с нами?

Алби удивленно поднял глаза, словно для него стало полной неожиданностью, что в комнате помимо него находился еще кто-то.

– Что? А-а, ну да. Лады… Но вы ведь в курсе, какая хрень творится по ночам. И не факт, что остальным удастся повторить то, что провернул наш Супермен-Шнурок.

Томас поглядел на Минхо и поморщился.

Если куратор и был в душе солидарен с Томасом, то мастерски скрывал свои чувства.

– Я поддерживаю Томаса и Ньюта. Пора нам перестать распускать сопли и жалеть себя. – Минхо потер ладони и выпрямился на стуле. – Завтра, прямо с утра, вы, парни, создадите группы, которые станут непрерывно анализировать карты, а бегуны тем временем продолжат исследование Лабиринта. Экипируемся по полной, чтобы можно было остаться там на несколько дней.

– Чего?.. – встрепенулся Алби. В его голосе наконец-то проявились эмоции. – В каком смысле – дней?

– Да в прямом. Теперь, когда Ворота не закрываются, ради чего каждый раз торопиться назад? Останемся там и поглядим, откроется ли проход, когда стены переместятся. Если, конечно, они еще перемещаются…

– Ни за что! – возразил Алби. – Тут, в Хомстеде, по крайней мере, можно укрыться, а если он падет, останется вариант с Картохранилищем и Кутузкой! Черт возьми, мы не можем отправить людей в ночной Лабиринт на верную смерть! Какой идиот на такое подпишется?!

– Я, – ответил Минхо. – А еще Томас.

Все взгляды обратились на юношу. Он молча кивнул в знак согласия, хотя и был напуган до смерти. В конце концов, исследование Лабиринта – действительно углубленное исследование – было именно тем, о чем он мечтал с момента, когда впервые о нем услышал.

– Я тоже пойду, – неожиданно отозвался Ньют.

Несмотря на то что Ньют ни разу не заговаривал об этом, его больная нога служила Томасу постоянным напоминанием о том, что с ним в Лабиринте произошло нечто ужасное.

– И я уверен, что все бегуны согласятся присоединиться к нам.

– Ты-то куда со своей ногой? – отозвался Алби, грустно усмехнувшись.

Ньют нахмурился и опустил глаза.

– Блин… Мне, знаешь ли, не очень-то хочется загребать жар чужими руками.

Алби резко откинулся на кровати.

– Короче, делай что хочешь.

– Что я хочу? – повторил Ньют, вставая. – Да что с тобой, чувак? Хочешь сказать, у нас есть выбор? Или ты предлагаешь нам просто торчать тут и дожидаться, пока гриверы всех не перещелкают?

Томасу хотелось встать и высказаться в поддержку Ньюта. Он был уверен, что Алби вот-вот встряхнется и согласится с товарищами, однако их вожак, кажется, абсолютно не устыдился и не собирался оправдываться.

– Все лучше, чем самому бежать к ним в объятия.

Ньют так и сел.

– Алби, пора бы тебе включить мозги и перестать молоть чепуху.

Как ни неприятно Томасу было это признавать, но если они хотят чего-то добиться, помощь Алби им просто необходима. Все глэйдеры беспрекословно слушались своего вожака.

Алби тяжело вздохнул и посмотрел поочередно в глаза каждому.

– Что-то я совсем расклеился, парни. Серьезно. Мне… жаль. Черт, я больше не имею права быть здесь главным.

У Томаса перехватило дыхание. Он не верил своим ушам.

– Какого хрена… – начал Ньют.

– Нет! – выкрикнул Алби. Судя по его обреченному выражению лица, он окончательно сдался. – Ты меня совсем не понял! Я не говорю, что мы должны поменяться местами и все такое. Я лишь имел в виду, что… Думаю, теперь вы должны принимать решения. Я просто сам себе не доверяю. В общем… я поступлю так, как вы скажете.

По-видимому, Минхо и Ньют были поражены не меньше Томаса.

– Гм… ну… ладно, – несколько неуверенно протянул Ньют. – Вот увидишь, у нас все получится. Обещаю.

– Ага, – буркнул Алби. Выдержав долгую паузу, он продолжил, но теперь в его голосе отчетливо слышалось странное возбуждение. – Слушайте. Давайте вот что сделаем: вы назначите меня главным по анализу карт, а я, в свою очередь, заставлю глэйдеров изучать эти вонючие карты до потери пульса.

– Недурная мыслишка, – ответил Минхо.

Томас хотел было поддакнуть, но усомнился, стоит ли сейчас влезать со своими комментариями.

Алби снова спустил ноги на пол и сел прямо.

– Знаете, ничего более идиотского, чем засесть тут на ночь, нельзя и придумать. Сидеть бы нам сейчас в Картохранилище да работать.

– Может, и так. – Минхо пожал плечами.

– Короче… Я пойду туда, – сказал Алби, сопроводив слова решительным кивком. – Прямо сейчас.

Ньют замотал головой:

– Лучше забудь, Алби. Уже слышно, как воют гриверы, будь они неладны. Подождем до утра.

Алби наклонился вперед, упершись руками в колени.

– Слушайте, народ, вы только что развели черт знает какую пропаганду, а теперь, когда я повелся на вашу болтовню, начали ныть. Я должен стать таким, как прежде, и если я решил что-то сделать, то сделаю это кровь из носу. Мне просто необходимо поскорее заняться чем-то полезным!

Томас почувствовал облегчение. Все эти препирательства действовали на него угнетающе.

Алби встал.

– Серьезно, мне это просто необходимо.

Он решительно двинулся к выходу.

– Ты что, совсем спятил?! – воскликнул Ньют. – Выходить сейчас наружу – чистой воды безумие!

– Я иду, и точка. – Алби вытащил из кармана связку ключей и потряс ими, словно дразнил. Томас никак не мог понять, с чего это вдруг вожак глэйдеров так расхрабрился. – Увидимся утром, шанки!

С этим он и вышел.

Непривычно было сознавать, что ночь давно наступила, так как темнота, которая в былые времена поглотила бы мир вокруг, упорно не опускалась на землю. Вместо нее за окном царили серые безликие сумерки. Перемена в освещенности действовала Томасу на нервы, а желание поспать, которое с каждой минутой заявляло о себе все настойчивее, воспринималось как нечто противоестественное. Время тянулось мучительно долго, и юноша уже начал сомневаться, что утро вообще когда-нибудь наступит.

Глэйдеры давно улеглись и, закутавшись в одеяла, пытались уснуть, что, впрочем, представлялось совершенно немыслимым. В комнате царила напряженная атмосфера ожидания чего-то ужасного. Никто почти не разговаривал – слышались лишь шорохи да тихие перешептывания.