Пылай, огонь (Сборник) - Николас Мейер

— Не покажете ли мне дорогу, мисс Ренфру?

— Я с тобой говорю, приятель! — рявкнул гвардейский офицер, схватив Чевиота за левую руку.

— А я с тобой не разговариваю,—сказал Чевиот, поворачиваясь и высвобождая свою руку из чужой. — Надеюсь, что и впредь мне это не понадобится.

Вытянутая физиономия капитана Хогбена, украшенная черными усами и бакенбардами, приобрела цвет его мундира. Затем он стал смертельно бледен.

— Клянусь Господом! — сдавленным голосом прошептал он, отводя назад правую руку в белой перчатке. — Клянусь Господом!

Но тут же четверо его друзей с хохотом накинулись на него и, несмотря на отчаянное сопротивление капитана, потащили его вверх по лестнице.

— Сдержи свои страсти, Хогбен!

— Ты же не собираешься вызывать лучшего стрелка в городе, не так ли, Хогбен? , — Изабелла ждет тебя, Хогбен! Она просто умирает от желания увидеть тебя, Хогбен, клянусь адским пламенем!

Компания сплетенных тел грохнулась о стенку, миновав мисс Ренфру, которая с отвращением отстранилась от них, запинаясь и падая, компания потащилась вверх по лестнице. Чевиот успел лишь мельком увидеть длинное разъяренное лицо гвардейца с растрепанной шевелюрой.

— Я тебя запомню! — донесся до него вскрик.

Молодой Фредди, с сияющей улыбкой поклонившись Флоре и Чевиоту, последовал за всеми прочими. Длинные фалды его сюртука летели вслед за ним, когда он взбегал по лестнице. Через секунду компания исчезла.

Маргарет Ренфру вздернула плечо.

— Сущие щенки, — невыразительно сказала она. И затем с большей силой: — Как с ними Скучно. Я бы предпочла человека постарше, с опытом.

Она не смотрела на Чевиота. Ее взгляд, внимательный и загадочный, приковался к чему-то за его плечом. Затем она повернулась и неторопливо стала подниматься по лестнице.

Флора, если даже и почувствовала прилив гнева, не показала его. Она была взволнована и даже несколько испугана, когда поднималась наверх рядом с Чевиотом.

— Тебя не успели предупредить, — тихо сказала она, —-Но я молю тебя об одном!

— Да?

— Не ссорься с капитаном Хогбеном, молю тебя; не надо!

— В самом деле?

— Не серди его и вообще не связывайся с ним. Он известен своей подлостью и отсутствием благородства. Я терпеть не Могу этих слой, но ты можешь пострадать!

— Как ты меня пугаешь!

— Джек!

— Я не сказал ничего, кроме «Как ты меня пугаешь».

Флора засунула руки в меховую муфту.

— И... кроме того, ты был довольно суховат с бедным Фредди Доббитом.

Чевиот остановился почти на вершине лестницы. Снова он поднес руку ко лбу. И голое его был лишь чуть громче, чем у нее.

— Флора, сколько еще раз мне придется просить у тебя прощения? Этим вечером я просто сам не свой.

— И ты считаешь, что я этого не замечаю? Я пытаюсь всего лишь помочь тебе! — Она Снова замолчала, утомленная столь бурной вспышкой. Чувствовалось, что он лихорадочно соображает, что к чему.

— У Фредди, бедного мальчика, хотя он и сын лорда Ловестоута, нет ни пенни. Но он страшно обожает тебя; вот почему он и мне нравится. Он развлекает леди Корк своими ужимками и своими сказками...

— Сказками? Какими сказками?

— О, это всего лишь болтовня! Ну, например, о ворах, поскольку ты так занят этим противным птичьим кормом.

— Что именно о ворах, Флора? Расскажи мне!

— Ну, например, что кто-то может украсть обожаемого ара леди Корк, того попугая, который курит, — мол, кто-то утащит его прямо с насеста и все такое. Или что он не будет даже утруждаться, вскрывая замок ее сейфа, он просто утащит его целиком.

— Вот как! — пробормотал Чевиот, щелкнув пальцами. — Вот как!

Поднявшись по лестнице, они оказались в широком, хорошо освещенном коридоре. Он повернулся, с интересом осматриваясь вокруг.

Стены были украшены росписью в китайском стиле, столь восхитительном лет сорок назад, но теперь несколько поблекшим. Черные лакированные панели стен с золотыми драконами в свете масляных ламп бросали отблески на шелковые ширмы и украшенные росписями пустые фарфоровые вазы. Лампы стояли на маленьких низких столиках тикового дерева, рядом с которыми вдоль дальней стены располагались гнутые стульчики из такого же тика.

Стоя спиной к коридору, Чевиот увидел посередине стены закрытую двустворчатую дверь, на глянцевой оранжевой поверхности которой вились золотые арабески. Она вела в бальный зал; из-за нее доносился гул голосов и приглушенные звуки скрипок.

Все двери были выкрашены в оранжевый цвет с золотыми узорами, контрастировавшими со стенами черного лака. Вторые двустворчатые двери, тоже закрытые, были расположены в конце коридора. По правой стороне были распахнуты две одностворчатые двери. Современный ковер с блеклыми цветами был покрыт грязными следами ног и пылью.

— Мистер Чевиот?

Но Чевиот рассматривал птичьи клетки.

— Мистер Чевиот! — повторила мисс Ренфру, которая, обратись к нему лицом, стояла у двустворчатых дверей вдали.

Здесь было восемь птичьих клеток, которые по четыре в ряд свешивались с потолка по обе стороны тикового столика вдоль стены. В каждой из клеток беспокойно прыгали канарейки, некоторые издавали трели. Все клетки были позолочены и очень большие. Как он и предполагал.

Сделав шаг, он взял из одной из клеток кормушку из белого китайского фарфора. Она тоже была внушительных размеров. Клетка качнулась, встрепенувшаяся канарейка вспорхнула на жердочку, и Чевиот, осторожно ставя кормушку на место, краем глаза увидел, как Маргарет Ренфру, ожидавшая его, с силой сцепила руки.

— Вы считаете, что это очень вежливо, — обратилась она к нему, — заставлять ждать леди Корк?

Неожиданно заявила о себе Флора.

— Я уверена, мисс Ренфру, — ясным голосом сказала она, — что леди Корк не будет возражать, если я и никто иной задержит мистера Чевиота на пару секунд.

— Вы, как правило, и задерживаете его? Ну, конечно! И даже в таких случаях?

— Особенно в таких случаях!

— Вы же знаете, насколько важны дела леди Корк!

— Не сомневаюсь, — вежливо согласилась Флора. — Как и мои. Так что мне понадобится всего лишь минутка, договорились?

Чевиот, готовый запротестовать, повернулся и впервые увидел Флору при ярком свете.

Она была выше, чем он предполагал; выше, и у нее были более женственные формы. Может быть, сидя в карете, он представил ее меньше ростом из-за тихого голоса и миниатюрных рук. Свет озарял чистую гладкую кожу ее лица и плеч. На губах ее была вызывающая улыбка. От ее облика у него перехватило дыхание.

В тот же самый момент двустворчатые двери за спиной мисс Ренфру, ведущие в будуар леди Корк, распахнулись и тут же мягко прикрылись.

Оттуда выскользнула смуглая девушка с оливковой кожей, лет восемнадцати или девятнадцати. Чепчик прикрывал ей уши, а длинный передник поддерживался завязками. Она была хорошенькая, с такими выразительными сияющими карими глазами, что часто они казались черными.

Обратившись к Маргарет Ренфру, девушка пробормотала: «Прошу прощения, мисс», — и заторопилась по коридору к лестнице. По пути она отвесила реверанс Флоре, искоса одарив ее взглядом, полным обожания.

— Мистер Чевиот! — снова окликнула его мисс Рен-ФРУ- — Не думаете ли, что вы теперь?..

— Мадам! — вмешался почтительный голос.

Чевиот и забыл о мистере Хенли, который вслед за ними поднялся наверх. Но он был рад увидеть этого коренастого, крепко сбитого человека.

— С вашего разрешения, мадам, — сказал старший клерк, адресуясь к мисс Ренфру и отвешивая ей поклон, — я бы взял на себя смелость войти первым. И обещаю вам, что мистер Чевиот не задержится.

— В таком случае будьте любезны.

Она открыла одну створку двери и вошла. Мистер Хенли, бросив быстрый одобрительный взгляд из-под рыжеватых бровей, последовал за ней, закрыв за собой двери. Чевиот остался наедине с Флорой в аляповато расписанном коридоре.

— В чём дело? — спросил он. — Ты хотела мне что-то сказать?

Флора, мотнув головой, пожала плечами, стараясь отвести от него взгляд.

— Ну-ну... — пробормотала она. — Если это не так сложно для тебя, и ты мог бы пожертвовать мне один танец...

— Танец? И это все?

— Все! — отозвалась Флора, широко открывая глаза. — Все?

— Я же не могу, Флора! Я же при исполнении обязанностей!

Так он выразился. Но он не мог противостоять ей, и она это отлично понимала. Но может быть, именно поэтому, похоже, ее сердце смягчилось и она не стала слишком настаивать.

— Ну что ж,—сказала она, скривив рот в огорченной гримаске. — Я вижу, что тебя главным образом интересуют эти ужасные полицейские дела. Во всяком случае, первым танцем будет вальс, а Кое-Кто считает этот танец просто восхитительным. Очень хорошо! В таком случае я буду сидеть здесь, — и она с изящной неторопливостью опустилась на один из четырех стульчиков, — и ждать, пока ты не покончишь с делами.: