Трудно быть феей. Адская крёстная (СИ) - Россо Ея

— А… в клетке кто?

Ягиня ответить не успела, как вперед сотник выступил.

— Ты уж не серчай, государыня, в клетке… матушка твоя крёстная… Кабы не высочество, сбежала бы ведь… госпожа императрица бывшая. Делов-то наворотила, едва в грех смертный не вогнала всех нас своими приказами. Вот царевна-то её и спеленала. Уж не знаю, откуда они с водком к нам припожаловали, а то, что Ягиня про беду нашу знает, так то Бабаю Кузьмичу пропавшему благодарность сказать надобно.

— Ф-феврноия? Там? — в ужасе глядя на клеть, прошептала Зинаида.

— Не про то думаешь, государыня, — вновь не дав царевне слова молвить, встрял сотник. — Беда у нас большая. И сроку нам на все про все три дня!

— К-к-какая беда? Какой срок? — с каждым новым вопросом царица брала себя в руки, и вот уже не запуганная девчонка сидит перед гостями, а молодая государыня. — По порядку докладывай! — выпалила Зинаида, ладошкой по подлокотнику пристукнув.

Волк хмыкнул, огляделся, к стене скользнул и, прихватив кресло, вернулся к Ягине. Царевна благодарно кивнула, уселась и продолжала молча наблюдать. Царица слегка покраснела, смутившись своего промаха, и свирепо уставилась на сотника, ожидая ответа. В голове лихорадочно мысли носились, а одна виски молоточком долбила: «Кто защитит, раз крёстная в клетке птицей мается?»

Что интрига их хитрая раскроется, Зинаида не сомневалась. Вон как Ягиня по сторонам зыркает! «И что ей тут надобно? Сами бы со всем справились!» — Зинаида едва заметно поморщилась, слушая сотника и размышляя над своей бедой. Как оправдаться и выкрутиться из ситуации — в голову никак не шло. Любовью прикрыться? Ревностью? Так и скрывать нечего, в помутнении разума согласилась мужа любимого опоить, ревность черная змеей в сердце проникла, ядом разум отравила. А то и на крёстную свалить можно: мол, околдовала, с ума свела, погубить обоих хотела!

Мысль так понравилась Зинаиде, что она на троне выпрямилась, лицом посветлела, успокоилась и вникать стала в рассказ сотника Михея Святогоровича, стараясь в сторону Яги и красавца волка небесного не глядеть. Царевна перемену в государыне подметила, вздохнула печально: тлела надежда в сердце её — непричастна Зинаида к делам сестрица. Ан нет, знала-ведала жена молодая, что творила под началом крёстной любимой. Теперь бы выяснить, куда Бабай Кузьмич делся и что за колдовство над Жданом учудили царица с Февронией.

— И что же ей надобно? — надрывно прозвучал голос царицы, сердце в ужасе зашлось, как подумалось: пришла Амбрелла за Жданом, а как отдать, коли самой нужен до судорог в руках и острой боли в душе?

— Мыслю я, за государем фея лесная пришла, — гулко вздохнул сотник Михей, речь свою заканчивая. — По другому и ума не приложу, что ей у нас-то еще понадобилось, — развел руками воин и на царицу уставился, решения ожидая.

— Да как так? Государь что — вещь какая? — запричитала Зинаида, с трона вскакивая, руки заламывая. — Был бы жив-здоров, сам бы вышел поговорил! А когда он болен — лежит без чувств, без мыслей?! Что делать, дядька Михей? Что делать?! Нельзя царя отдавать ведьме проклятой на растерзание! — слёзы потекли по щекам бледным, румянцем ревности изнутри подсвеченными.

Царица березкой подломленной рухнула на ступеньки, к трону ведущие, и заплакала тоненько, жалобно, руками себя обхватив.

— Как отдать? Нельзя отдавать! — подскуливала, плача, а в голове картины прошлого одна за другой всплывали.

Знала, Зина, ведала, ничего хорошего из затеи с женитьбой не выйдет. Стоит только гребень волшебный потерять и кудри царские им перестать чесать, вспомнит всё царевич! Любовь истинная, что Ждана с Амбреллой много лет назад накрыла, — подарок богов. Раз в столетие такое с живыми существами приключается. И все реже с каждым веком. Уж она-то, Зинаида, вопрос этот изучила вдоль и поперек. Сколько легенд и сказаний прочитала, выискивая, как связь истинную разрушить, разум другой половинке при этом сохранить. А тут крёстная со своей идеей, кошкой ласковой в доверие втёрлась, подсказывала, намекала, рассказывала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И в какой-то момент дрогнула Зина, не выдержала. В мечтах свои девичьих представлялось ей всё иначе: пусть не сразу, да получится любимого голосом своим очаровать, красотой увлечь, преданностью да разумностью в себя влюбить.

Уж и засватали когда, не могла налюбоваться-надышаться на Ждана. Ловила моменты счастья, костер надежды своей подпитывала: вот платок подал, тут цветов нарвал, здесь хмуро на юношу глянул («Ах, ревнует!») И сердце трижды сильнее биться начинало от счастья, упорно не желая замечать иллюзию, которую сама себе и придумала: вежливость и благородство — привычки благоприобретенные. А более ничего в принце в её сторону не жило.

Слуги подкупленные докладывали все как один: во снах Ждан любимый по лугам изумрудным скачет на единорогах белоснежных рука об руку с королевой Вечного леса, разлучницей проклятущей. По имени её завёт, женой называет, солнышком лесным.

Чем ближе свадебный день подходил, тем ярче осознавала Зинаида — не судьба. «Но если очень хочется, почему бы и не да?» — коварно нашёптывала Феврония, зелье приворотное готовя. И Зина сломалась.

«Да!», — сказала она перед алтарём, трепетно в глаза Ждану заглядывая. «Да», — ответил жених долгожданный, равнодушно в губы дрожащие жену молодую целуя. А уж что творилось в ночь брачную с Зинаидой, не в сказке сказать, не пером описать. Да и потом горничная верная поведала, куда ездил и о чем криком кричал, на коленях стоя у кромки леса Вечного, государь тридцать пятого королевства сто сорок первого царства семьдесят второго государства. Тут-то и сломалась Зинаида, крёстной во всем доверилась.

— Не отдам государя, — прохрипела зверем раненным, глаза заплаканные на Ягиню поднимая.

— Ну что ты, что ты! — легко поднимаясь с кресла, ласково молвила Яга, рядом с царицей усаживаясь. — Ну что ты глупая, кто ж его отдаст. Тем более нынче, когда сам за себя постоять не может, — царевна платок достала, Зинаиде протянула. — Ты расскажи мне, милая, что вы с Февронией учудили? Что натворили-сделали? А я выправить помогу…

— Н-не знаю я, — судорожно выдохнула Зинаида, плат белый принимая, лицо утирая. — Что говорила крёстная, то я и делала.

— А делала-то что? — нетерпеливо рыкнул Сириус, вперед подавшись.

Зинаида испуганно отпрянула, часто-часто ресницами захлопала, прогоняя новую волну слёз. Ягиня на волка укоризненно глянула, вновь царицу приобняла, утешая. Волк смущено отступил за кресло, кивнул сотнику и оба, переглянувшись, покинули палаты царские, оставив девиц разбираться с глупостями любовными.

— А скажи мне, милая, чем привораживали? — поглаживая по плечам царицу, выпытывала Яга. — Поили чем? Или вещью какой колдовали?

— И поили, и вещью, — всхлипнула царица. — Н-но вещь уже была… Не я это… Крёстная давно еще… в первую встречу… гребень Жданушке подарила, чтобы он от любви к фее лесной не страдал! — слёзы вновь брызнули из глаз девичьих. — А он все равно-о-о-о-о её лю-у-у-убит!

— Истинную любовь магией не замазать, волшбой не погубить. Неужто тебе никто об этом не сказывал? — прижимая к себе зареванную царицу, удивленно вымолвила Ягиня. — Это дар богов. И даже если погибнут оба или по отдельности, в других жизнях встретятся и друг друга найдут. Ни человек, ни зверь, ни существо какое разорвать связь не сумеют. Отвести, заморочить, сгубить — да. Любовь вытравить — нет. Они с даром любви рождаются. Связь таких пар для мира — дар и благословение. А вы судьбы миров перекроить пытались, неразумные! — Ягиня рукой махнула, велев девице придворной воды государыне принести.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— И что делать-то теперь? — отлипая от плеча царевны и в глаза её заглядывая, прошептала Зинаида. — Не могу я его отдать, и из сердца вырвать не могу!

— Не думаю, что фея Ждана требует, — подавая кружку воды заплаканной девушке, задумчиво произнесла Яга, не отвечая на вопрос. — Тут другое что-то! Вот что, — царевна на Зинаиду глянула строго. — В себя приходи, ты царица или как? И давай, подробно вспоминай, что Феврония творила, какие слова говорила, Ждана зачаровывая. А я покуда пойду комнаты её гляну. Глядишь и найду что. Не фея к вам под стены пришла с войском снежным. Не фея… Тут — другое что-то… — повторила Ягиня, велела дамам придворным царицу в порядок привести, чаем с ромашкой напоить и ждать в тронной зале, никуда не высовываясь.