Рассказы Эдуарда Кочергина в "Знамени" - Эдуард Кочергин

Со временем Евдокия Васильевна показала себя просто государственной особой — купила еще два дома на проулке, друг против друга. В одном поселила на жительство девушек, в другом обучала рожденных от камелий детей разным ремеслам: пацанков — столярным делам, девчонок — швейным. С каждым годом детишек в мадамином тупичке прибавлялось, и местные зеленинские жители стали крестить их Дунькиными детьми или Дунькиными выблядками. Отсюда и пошла эта обзовуха.

Деньги, добытые ее девицами, бандерша считала своими кровными и держала в банках под проценты. Рассчитывалась только по выходе девушек из дела. Благие же намерения обучать их детей — своими пожертвованиями. За что уважалась и поощрялась властями.

Главными помоганцами в ее доме служили ключница-экономка Анисья Саввишна, рыжая сорокалетняя бесформенная тетка, и специалист по всем мужским ремеслам петроградский армянин с неожиданным именем Дездемон. В обязанности Саввишны входили прием посетителей, наблюдение за девицами, сопровождение их на гуляньях, в поездках в город, в театр. Знаменита она была каждодневной фразой: “Девочки, атас! По местам! Кареты дателей** привезли!. . ”. Кроме того, она следила за буфетчиками, заказывала продукты, вина, водку и так далее.

Мужскому работнику Дездемону вменялось в обязанность не допускать на проулок всяких там золоторотцев, то есть босяков и оборванцев, чтобы те не портили флору и фауну вокруг Дунькиного лупонария. А ежели кто сопротивляться вздумает — крестить того кулаком без разговора. Среди работников заведения (все они, как на подбор, были рыжие), Дездемон считался самым рыжим, даже красным. На жителя гор он совершенно не походил, да и глаз имел не черный, а какой-то зеленый, как у кота. В околотке много спорили о его происхождении. Одни говорили, что рыжих армян сроду не было, другие, что могло статься. У мадам этот свирепый Дездемон служил всем, чем можно: цербером, вышибалой, дворником, садовником, истопником. Околоточное шпанье старалось не встречаться с его рыжеволосатыми кулачищами. До Дуньки Дездемон выступал в цирке Чинизелли силовым акробатом, борцом, кулачным бойцом, но по нечаянности сломал правую ногу, что вынудило его навсегда покинуть манеж. В свободные вечера этот армянский великан учил Дунькиных пацанков всяческим приемам борьбы и кулачного боя.

Последним из помощников Евдокии Васильевны, не считая двух близнецов Гаврилычей, швейцаров, служил приходящий венерологический доктор Брюханов. Тоже рыжий. Он осматривал мадаминых девочек в особой комнате. Здоровым девицам на контрольный листок выставлял синий штамп. Любой посетитель мог этот листок потребовать.

Из сторонних помогателей заведения надо назвать специально прикормленных извозчиков, поставлявших клиентов даже с самого Невского проспекта, забирая их по закрытию ресторанов. Поначалу у мадам работал один извозчик, а затем, по мере роста известности заведения, количество их увеличилось до пяти. Они привозили желателей из города и отвозили их назад по адресам. Постоянным, проверенным клиентам, по более высокой цене, девушек поставляли на дом.

Постепенно Евдокия Васильевна свой малый, никому не ведомый тупик превратила в прибойное место, которое в те времена узнали не только петроградские жильцы, но и центральный охочий народ. А ее вертеп для чистых и богатых господ стал лучшим в городе.

Чтобы заманить и привлечь баболюбов, мадам Евдокия придумала целый ряд специальных театрализованных соблазнов. Для рекламы заведения по центральным проспектам Петербурга катали в расписанных амурами каретах эффектно причесанных и подкрашенных девиц ее заведения, привлекая женскими прелестями внимание мужских особ.

В мезонине над номерами второго этажа находился зеркальный зал для особых случаев. За сеанс в нем с дателей брали в пять раз дороже, зато в самый интересный момент в зале начинала играть музыка. Там же, наверху, соседствовала с ним так называемая турецкая комната, вся обитая коврами, с богатой двуспальной кроватью, с хрустальным розовым фонарем над ней. Комнату с большим удовольствием посещали коренные петербургские купцы. А в саду главного дома Евдокия срубила из бревен натуральную русскую баню с отменной парилкой и отдельными закутами для потребителей банных процедур с ее девочками.

На лето мадам нанимала для любителей водных экскурсий с юными морячками малый пароходик “Пикник” с шестью каютами и кают-компанией. Обычно его снимали гуртом юристы, провизоры, торговые люди. Пароходик кружил вокруг островов и, по надобности, высаживал насельников на зелень берегов для пасторальных занятий. С пароходом Евдокия отправляла баяниста и цыганку Марьицу, завлекательно певшую цыганские романсы, растравляя мужскую охочесть своим маточным голосом. Морячки наряжались в белые матроски с синими воротничками, в белые бескозырки с ленточками и в короткие темносиние юбочки с заложенными складками. Все это им очень подходило. Хозяйкина идея с пароходом вскоре стала сильно популярной, и на ее морячек выстроилась солидная очередь.

В конце первого сезона на судне произошла неприятная история. Ярый, разгоряченный спиртными напитками купец во время исполнения хором пьяных собутыльников песни про атамана Стеньку Разина поднял на руки свою возлюбленную княжну-морячку и метнул ее за борт. Слава богу, обошлось все благополучно. Пароходные матросы мгновенно среагировали и вытащили жертву из воды, а разгулявшегося купчика высадили на Каменный остров прогуливаться в одиночестве. С этого знаменательного события в Дунькином закуте судно стали называть не “Пикник”, а “Стенька Разин”.

Сильными соблазнами были устраиваемые в веселом Дунькином доме балы. В особенности балы “свадебные”, для которых проституток наряжали в подвенечные наряды с фатой. Кавалеров и выбранных ими “невест” венчали бокалами шампанского с подносов нанятых гарсонов, объявляя “мужем и женой”.

Кроме этого в заведении по заказу можно было развлечься с костюмированной русской красавицей в сарафане с кокошником, грузинской княжной, пылкой испанкой, цыганской певуньей, молоденькой промокашкой, ряженной в балетный костюмчик. К ночным заездам, когда после закрытия петербургских ресторанов кучера привозили кутил, в танцевальном зале ставились ломберные столы. На них компании прожигателей жизни до утра играли в карты. Свежие, соблазнительные девицы подавали им в хрустальных фужерах дорогие вина.

Необходимо рассказать еще об одном славном, чуть ли не государственной важности, деянии Евдокии Васильевны. Ее заведение обслуживало знаменитый царский Второй кадетский корпус, что стоял с XVIII века на Ждановской набережной***  Петроградской стороны, совсем недалеко, можно сказать, по соседству с Зелениными улицами и переулками. Практически весь командный состав — господа офицеры и, правда, нелегально, подопечные им старшие кадеты слыли постоянными клиентами Дунькиного дома, приносящими ей солидный доход. Из прыщавых юнцов, обзываемых девицами безусыми сладостями, делали настоящих мужиков для императорской армии. В свою очередь Дунькин веселый дом в кадетском корпусе именовался фабрикой любви.