Клинический случай - Карл Хайасен

– Вы думаете, это не был несчастный случай? То, что произошло с Джимми?

– У меня с самого начала были сомнения. Вы уверены, что в состоянии дать интервью?

– В состоянии? В состоянии нестояния. Видели бы вы меня до того, как они сняли капельницу с морфином. – На этот раз ухмылка Тито больше похожа на гримасу.

– Давайте я сперва введу вас в курс дела. – И я рассказываю ему все: про псевдовскрытие в Нассау, про сцену с Клио и Лореалем на балконе, про мое интервью с Джеем Бернсом, про грабителей на яхте у Джимми и в моей квартире, про странную гибель Джея, про исчезновение (при невыясненных обстоятельствах) Дженет – и про обнаружение жесткого диска Джимми на борту «Рио-Рио».

К концу моего повествования Тито лежит с закрытыми глазами и тяжело дышит.

Когда я подхожу ближе, чтобы проверить, не заснул ли он, гитарист моргает и говорит:

– Если это шутка, то она не смешная. Вы говорите, они похитили Дженет?

– Я не уверен. Но она исчезла, и все это очень подозрительно.

– Ублюдки.

– Объясните мне, что происходит, – прошу я.

– Какая разница? Я ничего не смогу доказать.

– Скажите мне хотя бы то, что сообщили полиции.

– Не затруднит налить мне воды? Извините, забыл ваше имя… И побольше льда.

– Джек.

Он берет стакан и жадно пьет. С его мексиканских усов капает.

– Я сказал копам, – говорит он, – только то, в чем абсолютно уверен. Что зашел к себе через парадную дверь, а какой-то ублюдок приставил мне к груди пушку, пока второй гребаный урод шарил у меня по дому, разнося все к чертовой матери. А тот, что с пушкой, постоянно повторял: «Где он? Где?»

– Где что? – Я открываю блокнот.

– Я бы тоже хотел знать. Где что? А этот мордоворот говорит: «Ты прекрасно знаешь что». И примерно спустя час такой вот петрушки они связали мне руки и заставили встать на колени. А затем тот, что с пушкой, сказал, что снесет мне башку, если я им не скажу, где он, – я сказал, что эти ублюдки пристрелили моих рыбок? Налейте мне еще воды, можете?

Пополнив запас жидкости, Тито продолжает:

– У меня был аквариум на сотню галлонов с тропическими рыбками. Джимми поймал для меня несколько штук. У меня были рыба-ангел, рыба-сержант, рыба-клоун, рыба-басист… Вы разбираетесь в тропических рыбках? Ах да, у меня еще была редкая анемоновая креветка.

Болеутоляющие средства – чудо современной медицины, но некоторые их побочные эффекты не указаны на упаковке. Я возвращаю Тито обратно к рассказу о вторжении в его дом, но сначала мне приходится выслушать монолог о брачном ритуале оранжевого губана.

– Вас ранили, – напоминаю я. – Как это случилось?

– А? Да-да. Эти уроды выловили из аквариума всех моих рыб и покидали на пол. А потом расстреляли! Истратили к чертовой матери кучу пуль, потому что мои крошки бились и трепыхались, и потом, они такие маленькие…

– А затем они выстрелили в вас?

– Нет, приятель, – отвечает Тито. – Сначала я вскочил и бросился бежать. А затем они выстрелили в меня.

– Это объясняет…

– Как пули попали мне в зад. Но я добежал до двери и не остановился, – продолжает он. – Эти ублюдки смылись и прихватили с собой видак и три «Рикенбакера 4004».[106] Но я знаю, что вломились они не за этим.

– Вы знаете, кто это был?

– Нет, – отвечает Тито. – Зато они знали меня. Называли по имени. «Мы тебя пришьем, Тито», – повторяли они по-испански – они были мексиканцы. Местные ублюдки, судя по акценту. И по-моему, они собирались меня убить, чтобы все выглядело как ограбление.

– Как вы думаете, что они искали?

Тито стонет и тянется к кнопке вызова медсестры.

– Мне нужен еще укольчик. А может, три. Вы торопитесь?

Я выскакиваю за дверь, пока медсестра с кустистыми бровями готовится вколоть подстреленному музыканту новую дозу, промыть раны и поменять повязки. Прогулявшись по этажу, я не замечаю ни одной прикованной к постели знаменитости, хотя у автоматов перекидываюсь парой слов с санитаром, который клянется, что однажды украл утку из-под самого Роберта Митчема.[107] «Я продал ее за семьдесят пять долларов магазину „Всякая всячина“ на Сансет», – делится он со мной как ни в чем не бывало.

Подозреваю, на вещи Тито Неграпонте не будет такого спроса. В Интернете я нашел только скудные биографические сведения. Родился в Гвадалахаре, подростком уехал сначала в Сан-Диего, а затем в Лос-Анджелес, где его мотало от рока до латин-джаза в никому не известных группах. В 1985 году Джимми Стома давал интервью и рассказал, что пригласил Тито, увидев, как тот играет на барабанах в двуязычной панк-группе под названием «Язва». Джимми вышвыривал барабанщиков, как иные выбрасывают упаковки от барбитуратов, но ему понравилось, что Тито не тянет одеяло на себя, поэтому он оставил его вторым басистом. «Басистов много не бывает», – прокомментировал он свое решение для «Сан-Франциско Кроникл».

И хотя Тито был на десять лет старше остальных «Блудливых Юнцов», он, судя по заметкам в газетах, не отставал от них ни в скандалах, ни в злоупотреблении фармакологическими средствами. Три ареста за наркотики и столько же процессов по установлению отцовства – и он засветился в светской хронике, где также было отражено его скандальное появление на «Грэмми» в сопровождении эксцентричной пышногрудой жены президента звукозаписывающей компании, которая отказалась выпускать «Рабочий ротик», первый мегахит «Блудливых Юнцов». После того как в конце восьмидесятых Джимми распустил группу, Тито создал свою собственную под названием «Монтесума». Один раз они даже выступили на разогреве у Карлоса Сантаны. Диск с их танцевальной испанской версией «Эй, Джо» так никогда и не был выпущен.[108]

Последний раз Тито Неграпонте упоминали в прессе пару лет назад, когда «Бостон Феникс» попросила нескольких гитаристов, играющих тяжелый металл, дать краткие отзывы о классической пародии на рок-музыку «Это Спинномозговая Пункция».[109] Тито признал, что фильм ему понравился, но добавил, что для большей художественной достоверности «басисту не мешало бы почаще трахаться».

В статье также говорилось, что Тито работает в студии с сольными исполнителями. Я не в курсе, чем он занимался в последнее время, но благодаря моему интервью на него истратят больше чернил, чем за последние десять лет, – конечно, при условии, что мне удастся заставить его хотя бы пять минут мыслить линейно. Вернувшись в палату, я вижу, что медсестра перевернула Тито лицом к окну. Я ставлю стул перед его мутным взором и сажусь. Тито парит, как перышко на ветру, а мне позарез нужно вернуть его на твердую землю. Возможно, это мой единственный шанс: в любой момент может заявиться его родня или подружка и выставить меня вон.

Я решительно кладу руку ему на плечо:

– Помните, я говорил вам про компьютерный диск, который нашли на яхте Джимми?

Его веки дрожат.

– Мастер-диск.

– Именно. Ведь это его все ищут, да?

Он разражается кашляющим смехом.

– Не все, приятель. Не «Эм-си-эй», не «Вёрджин» и не «Ариста».[110] Только эта развратная стерва, которую Джимми взял себе в жены, – говорит он. – Она думала, у меня есть копия, но это не так. Я ей говорил, а она не поверила.

– Об этом вы говорили в субботу в клубе?

– Да. Я подцепил какую-то бразильяночку на похоронах, поэтому задержался в Майами на пару дней. А потом позвонил мой менеджер и сказал, что Клио меня разыскивает, чтобы я сыграл вместе с ней на одном выступлении, и что я могу найти ее в Силвер-Бич. – Веки Тито снова падают, будто спущенный флаг. Облизывая серые губы, он добавляет: – Да уж, не самая шустрая лисичка в лесу. Я не играл на Багамах, ни единой ноты. Я и понятия не имел, о чем она толкует…

Тито ускользает в страну снов, а я быстро записываю все, что он сказал, стараясь не упустить ни единой фразы. Меня впечатляет, что он сумел произнести «самая шустрая лисичка», учитывая, сколько ему вкололи. Та же пышнобровая медсестра возвращается с новой наполненной капельницей. При виде блокнота она хмурится. Я невинно улыбаюсь, но чувствую, что очень скоро меня отсюда попросят. Едва она уходит, я толкаю Тито, чтобы он проснулся:

– Зачем Клио нужен мастер-диск? Она вам говорила?

Он шумно фыркает:

– Глупая баба. Подстрелила не того басиста. Представляете?

– А кто играл с Джимми на Багамах?

– Дэнни. – Он имеет в виду Дэнни Гитта, бывшего лид-басиста «Блудливых Юнцов».

– А где он сейчас? – спрашиваю я.

– На большом белом самолете. Не волнуйтесь, вдова Джимми его никогда не найдет.

– Почему вы не рассказали все это полиции?

– Очень смешно. Черт, я умираю от жажды.

Я с готовностью хватаю очередной пластиковый стакан и наливаю ему еще воды. Он приподнимается на локте и шумно, жадно пьет.

– Легавые думают, те двое мексиканцев вломились ко мне, потому что искали наркоту. Если бы я сказал, что этих уродов наняла поп-певица, которая хочет обокрасть своего покойного мужа, они бы… – Тито снова откидывается на подушки. – Они бы ни за что не поверили.