Последний день империи - Мария Морозова

– Чего?

– Я ведь мог ударить.

– Где ты был? – спросила, отмахнувшись от чужого возмущения.

– Ходил по делам, – сухо ответил Кас и сбросил плащ.

– Куда? В храм?

В комнате уже немного посветлело, так что я вполне могла оценить тяжелый взгляд, которым наградил меня маг.

– Ложись спать, еще рано.

– Нет, скажи мне, – я не отставала. – Ты правда ходил в храм?

– Ходил. И что?

– Зачем? Это ведь опасно. Там же церковники и Святая стража. Ты мог попасться.

– Ну не попался же, – он пожал плечами так равнодушно, словно совершил развлекательную прогулку в ближайший ресторан.

– Кас, – я возмущенно выдохнула.

– Лара, – он резко оборвал меня, но потом покачал головой и сказал гораздо мягче: – Вообще-то я маг. Знаю, как сделать так, чтобы меня не заметили даже те, у кого буду маячить перед самым носом.

– Ну… – вспомнив о магии, я сдулась. – Да… Как-то… забыла.

– Забыла, – усмехнулся Кас и одним движение снял рубашку.

Я отвела взгляд. Густые утренние сумерки не могли полностью укрыть обнаженный торс мага. А пялиться было как-то неприлично.

– Просто я… волновалась за тебя, – буркнула тихо. – И не подумала, что с магией ты можешь… наверное, многое.

– Не бойся, – ответил Кас и лег в постель. – Я не собираюсь подставляться и лезть на рожон. Но откуда ты вообще узнала, куда меня понесло?

– Увидела во сне.

– Занятно…

– Зачем ты пошел туда? – Я тоже легла и повернулась на бок, чтобы видеть мужчину. – Искать наши знаки?

– Нет. – Он помолчал, потом тихо признался: – Искал… сам не знаю, что. Мне не дает покоя твой сон.

– Какой?

– Тот, где ты видела архиприора Амальфеуса. Вернее, то, о чем ты рассказала утром. О его мыслях.

Покопавшись в воспоминаниях, я нахмурилась:

– Ты имеешь в виду то, что ему нужна сила магов?

– Да.

– Но… – забормотала сбивчиво. – Ты воспринял это так серьезно? Даже я сама не уверена, что мои сны полностью правдивы. И можно ли в них узнать чужие мысли или чувства.

– Я верю тебе, – Кас парой слов оборвал мои метания. – Просто верю. А еще я помню… что было тогда, двадцать лет назад. Как церковники арестовывали магов, сначала выбирая самых сильных. Когда сильных не осталось – хватая всех подряд. Как собирали артефакты и вывозили их в Атараксию. И помню… – он запнулся, – чего хотели от меня, когда держали в своих казематах.

Мне было страшно спрашивать. Но я все же пересилила себя и прошептала еле слышно:

– Расскажешь?

Кас невидяще уставился в потолок.

– Одурманенный какими-то зельями, я мало что соображал тогда. Но до сих пор помню их вопросы. Почему мои способности не ослабли? Кем были мои родители? Какими артефактами я пользовался и где бывал? Какое максимально сильное заклинание способен сплести? А еще они раз за разом опустошали мой резерв, который и так еле чувствовался.

– Резерв?

– Да. Способности магов никогда не были бесконечны. У каждого из нас имелся максимальный объем энергии, который мы могли накопить и использовать.

– Как топливный бак в машине, – сообразила я.

– Именно. Тогда я не понимал, зачем они это делают. Но твои слова натолкнули меня на мысль…

– Что над магами ставили эксперименты, – мне без труда удалось продолжить.

– Когда я учился, один из наших преподавателей рассказывал о странных случаях исчезновения одаренных, которые происходили еще до декрета «О ереси». Ну а потом магов начали, что называется, лопатой грести.

– Ты нашел какие-нибудь доказательства?

– Пока нет, – вздохнул Кас. – Но я уверен, что у приора Амальфеуса что-то осталось с тех времен.

– Значит, завтра ты снова туда пойдешь.

– Пойду. – Несмотря на темноту, я поняла, что маг улыбается. – Не бойся. Все будет хорошо.

Меня это почти успокоило. Но засыпая, я все равно недовольно хмурилась и думала о том, что наше путешествие становится все более и более опасным.

Утром о своем походе в храм Кас никому не рассказал. Я тоже молчала, понимая: это его тайна и он имеет полное право ее хранить. Да и вряд ли мы сумели бы его переубедить, даже если бы привлекли тяжелую артиллерию в лице супругов Кримтов.

После завтрака Кас и господин Сэдли о чем-то пошептались и ушли. Я попыталась узнать, куда они собрались, вот только меня проигнорировали. И от этого стало очень обидно. Я понимала, что они взрослые, знающие мужчины, у которых явно есть какой-то свой план, но нельзя же относиться к нам, как к детям. Я вообще имею право знать, что происходит. Ведь все началось именно с меня. А теперь мной как будто пренебрегают. Несправедливо.

Кажется, нужно все брать в свои руки. И когда Кас вернется, не отставать от него до тех пор, пока он сам все не расскажет.

***

В этот раз Фил даже не впустил старого друга в квартиру. Сунул в руки записку с адресом, буркнул, что человек, его давший, последний раз Альбехта Дорна видел почти десять лет назад, и захлопнул дверь. Впрочем, Вильмер Сэдли особенно не расстроился. Кажется, с бывшим коллегой и разговаривать было совсем не о чем.

Адрес с записки оказался почти на самом краю города, в предместьях. Это был район коттеджей, обширный, но тихий. Более-менее приличные дома, окруженные садами, соседствовали с дряхлыми халупами, а иногда и вовсе с заброшенными участками.

Коттедж, к которому мужчин привела записка, оказался как раз из таких. За проржавевшим металлическим забором раскинулись буйные заросли кустарников и бурьяна. По веткам кустов, стеблям и прутьям ограды полз плющ, сплетая все это в непроходимые заросли. Не было видно ни дорожек, ни хозяйственных построек. Сам дом, и тот почти полностью скрылся за зеленью. Сквозь нее проглядывала только часть облезлой стены с закрытым ставнями окном, покосившееся крыльцо и крыша.

– Это правильный адрес? – поинтересовался Кас, скептично осматривая участок.

– Да, – кивнул Вильмер Сэдли. – Слева четвертый дом, справа – восьмой. Значит, этот должен быть шестым. Вот только в нем, кажется, никто не живет.

Еще раз глянув на записку, бывший историк мрачно констатировал:

–