Психотерапевт - Бернадетт Энн Пэрис

из окон на втором этаже. Я не могу разобрать, кто это — она или Коннор, но поднимаю руку и машу: кто бы это ни был, они меня наверняка видят.

— Элис!

Оборачиваюсь и вижу Уилла: он бежит за мной, и на шее у него яркий шарф.

— Привет! — бодро говорю я, надеясь, что он не видел, как я выхожу из отеля. Если мне так важно, чтобы никто из местных не узнал, что я перебралась в отель, надо было снять номер подальше от «Круга». — В магазин ходил?

— Нет, просто прогуляться. Читаю новый сценарий и решил сделать перерыв. Ты уже вернулась? Ева говорила, ты уехала.

Только теперь вспоминаю, что мое предполагаемое отсутствие заканчивается завтра.

— Да, — отвечаю. — Вот только что.

Он рассеянно кивает:

— Еве очень понравилось в оранжерее.

— Мне тоже. Не знаю, как она, но я там чуть не лопнула от обжорства.

— Слушай… Ева говорит, тебе несколько раз казалось, что ночью в доме кто-то есть?

— Ну, это я наверняка нафантазировала.

Интересно, он это к чему? Уилл бросает на меня короткий взгляд:

— Не хочу тебя напугать, но ведь Ева тебе рассказала, что Нина говорила то же самое?

— Да.

— Тогда... Тебе там точно нормально одной? Если Лео пока не возвращается, можешь пожить у нас.

— Большое спасибо, но, честное слово, я в порядке.

Он снова смотрит на меня своими голубыми глазами:

— Прости, Элис, я не понимаю, зачем так рисковать? Да еще после того, что случилось с Ниной.

— Если Нину убил Оливер, чем я рискую?

— А если это не он?

Я останавливаюсь.

— Уилл, ты о чем?

Он засовывает руки в карманы.

— Честно говоря, мне никогда не нравилась версия, что это он ее убил. Не могу сказать, что я хорошо его знал, мы всего пять месяцев были соседями… Но даже этого времени было достаточно, чтобы известие о том, что его обвиняют в убийстве Нины, потрясло меня до глубины души. Как и всех остальных. А когда заявили, что, покончив с собой, он окончательно подтвердил свою вину, в это я уж точно не поверил. Я не стал настаивать, потому что другие знали его лучше, чем я… Подумал: возможно, в нем было нечто такое, чего я просто не замечал. А потом приехала ты и начала задавать вопросы и во всем сомневаться. И теперь я просто не знаю… Что, если настоящий убийца так и живет среди нас? Скрывается, находясь у всех на виду?

Он говорит так искренне… Но я напоминаю себе, что он актер, и очень талантливый. Если Ева пересказала ему наш разговор в оранжерее, значит, возможно, упомянула и о том, что я говорила ей на прошлой неделе — что я больше не вижу, какую еще тайну здесь можно разгадывать? Не хочет ли он устроить мне ловушку?

— Мне жаль, если я заставила тебя сомневаться в том, что и как тут произошло. — Я делаю шаг в сторону дома. Хочется поскорее закончить этот разговор. — Сначала я не знала всех фактов, но теперь, когда мне известно столько же, сколько и всем остальным, я убеждена, что Оливер убил Нину из ревности. Полицейские решили, что расследовать больше нечего, так с чего бы мне считать, что они ошибаются.

Я смеюсь, изображая неловкость. Да-да, я тоже умею играть!

— Иногда мне кажется, — продолжаю я, — что, возможно, мне просто хотелось произвести на вас впечатление, показаться интереснее, чем на самом деле.

— Ну что ж, в таком случае, видимо, и мне придется смириться с этой версией, — говорит Уилл, и непонятно, разочарован он или, наоборот, испытывает облегчение.

Мы подходим к калитке.

— Удачи со сценарием, — говорю я и направляюсь к своей двери.

— Спасибо, Элис. И не забывай, если что-нибудь понадобится, я рядом.

Я невольно вздрагиваю. Вроде бы эти слова должны были прозвучать ободряюще, но я почему-то слышу в них угрозу.

Глава 36

ТОМАС ПРИХОДИТ В ПОЛОВИНЕ ТРЕТЬЕГО, в темно-синем костюме и светло-голубой рубашке. Он очень бледен.

— Я только что от Хелен, — говорит он.

— Как она?

— Не очень хорошо. Особенно если вспомнить, какой она была раньше.

— Как жаль, — говорю я и опять задумываюсь, не связывает ли Томаса и Хелен нечто большее, чем просто дружба.

Мы идем на кухню и садимся.

— Студентами мы раз или два сходили куда-то вдвоем, — говорит он, будто прочитав мои мысли. — Но поняли, что нам больше нравится дружить, чем встречаться.

Он лезет во внутренний карман пиджака и достает бумажник.

— Вот мы в наши лучшие годы. — Он вынимает из бумажника фотографию. — Взял сегодня с собой, чтобы показать ей.

Я несколько секунд рассматриваю снимок. Томас тут моложе, волосы у него длиннее. Обхватив за плечи, он прижимает к себе хорошенькую девушку со смеющимися голубыми глазами. Выглядят они такими беззаботными… Наверное, Хелен нелегко было смотреть на этот снимок теперь.

— К счастью, тогда она не знала, что ее жизнь оборвется в сорок три года. Так она сегодня сказала, — говорит Томас. — Я иногда спрашиваю себя, успела ли Нина подумать о том же, когда поняла, что вот-вот умрет.

Я возвращаю ему фотографию.

— Не надо.

— Простите, — спохватывается он. — Очень непрофессионально с моей стороны. После визитов к Хелен я сам не свой, но это, конечно, не должно отражаться на работе.

Я чувствую легкий укол разочарования из-за того, что я для него — работа.

— А еще я не успел пообедать, и, наверное, сахар в крови упал. У меня диабет.

Я вскакиваю:

— Что же вы сразу не сказали?! Я вижу, что вы какой-то бледный. Давайте я вас накормлю. Чего бы вам хотелось?

— Печенья или банана будет вполне достаточно.

— Это у меня есть, но я тоже еще не обедала и собиралась сделать себе омлет. С сыром и грибами — подойдет?

— Звучит изумительно, но я не хочу доставлять вам неудобство.

— Мне совсем не трудно.

Он достает телефон и кладет на стол.

— К сожалению, пока никаких известий об убийстве во Франции. Но, возможно, до конца недели что-нибудь появится.

— Я ничего не нашла о том, что убийцу поймали, — говорю я.

— Я тоже. Скорее всего, это означает, что дело до сих пор не закрыто. А следовательно, как я и предполагал, между этими двумя преступлениями вряд ли есть связь, тем более что они произошли в разных странах.

Я чищу грибы и рассказываю ему о разговоре между Евой и Тамсин, который услышала, когда пришла к Тамсин на кофе. Мне неловко, но очень хочется узнать, что он об этом думает.

— Лео известно о дырах в заборах между вашим участком и соседскими? — спрашивает Томас.

— Да, я ему сказала. Он решил, что это отличная идея.

— Простите, что спрашиваю, но как у вас с ним сейчас дела?

— Он здесь пока не живет.

— Мне жаль.

Я отворачиваюсь, не хочу думать о Лео. Выливаю взбитые яйца в две сковородки, ставлю их на слабый огонь. Подворачиваю поджарившиеся края к середине, жидкая часть из середины переливается на освободившееся место. Эти простые движения действуют на меня умиротворяюще.

— Вы знакомы с мужем Тамсин? — спрашивает Томас.

— Да.

— И что вы о нем думаете?

— На убийцу он не похож, если вы об этом.

— Понимаю, что не скажу ничего нового, но внешность бывает обманчива.

— Вы правы, эта истина мне уже известна, — с жаром произношу я, добавляя в омлет грибы и немного тертого сыра.

Томас сочувственно улыбается.

— Но если Тамсин считает, что у него был роман с Ниной... — начинает он.

— Не было у него романа, — тотчас говорю я и пересказываю наш разговор с Тамсин в кафе. — Впрочем, не знаю, насколько всему этому можно верить.

— Простите? — недоумевает он.

Я складываю оба омлета вдвое и слегка прижимаю сверху лопаткой, чтобы сыр расплавился.

— Меня не оставляет ощущение, что Тамсин морочит мне голову. Когда у меня спрашивали, как я узнала об убийстве, я всем отвечала, что мне позвонила журналистка. И с тех