Психотерапевт - Бернадетт Энн Пэрис

опрокинутый стул и не обращая внимания на боль, которая пронзает руку. Мне до того страшно, что из глаз льют слезы. Я стараюсь убедить себя в том, что мне только показалось, будто под свитерами лежит пучок длинных светлых волос, но прекрасно знаю, что мне не показалось. В голове кружатся сбивчивые возражения:нет-нет, это не волосы Нины, нет, Лео ее не знал, не убивал, не мог ее убить, ни за что бы ее не убил, — но все мои «нет» натыкаются на суровые факты:он хотел этот дом, именно этот, — и я прихожу к ужасающему выводу:он знал Нину, он убил ее здесь, в этом доме, отрезал ей волосы и хранил как трофей. А теперь вернулся на место преступления.

Страх, что это волосы Нины, сильнее, чем боль в руке или ноге. Я тянусь за телефоном, чтобы звонить в полицию, хотя прекрасно понимаю, что меня примут за сумасшедшую. Может, я и в самом деле сошла с ума, может, это шутки моего воображения, может, на самом деле я видела что-то совсем другое. Преодолевая дрожь, делаю шаг к шкафу, вытягиваю шею, чтобы заглянуть на полку. Он по-прежнему там, отрезанный хвост длинных белокурых волос, перехваченный вверху и внизу красной лентой.

Но ведь Лео не убивал Нину. Перебирая в голове доводы, почему Лео никак не может быть убийцей Нины, не свожу глаз с этих волос и вдруг вижу: с ними что-то не так. Подхожу ближе и вижу, что они блестят как-то неестественно и выглядят чересчур идеально. Мне ужасно не хочется прикасаться к ним, но нужно разобраться. Я протягиваю руку и осторожно провожу по ним пальцем. И с облегчением выдыхаю. Волосы не настоящие, это синтетика.

Падаю на кровать. Зачем Лео спрятал в шкафу хвост из синтетических волос, который любой — любой, кто знает, что случилось здесь с Ниной, — принял бы за ее волосы? Чтобы меня напугать? Увидел, как я достала ключ из его бумажника, и решил сыграть со мной злую шутку?

Меня охватывает холодное бешенство. Так и подмывает набрать номер полиции и сообщить, что я нашла у себя в шкафу волосы Нины, пусть арестуют моего сожителя. Но, приехав, они сразу обнаружат, что волосы синтетические. Возможно, стоит позвонить Лео и сказать, будто я уже вызвала полицию, — немного его припугнуть? Но он только посмеется над моей наивностью и скажет, что это всего лишь шутка. Я изумлена тем, насколько плохо я его, оказывается, знаю. Изумлена тем, как низко он пал. В ярости набираю сообщение: «Волосы — это тупо».

Он отвечает почти сразу: «Я и не рассчитывал, что тебе понравится».

Подхватываю с пола синий свитер, другие оставляю, надо поскорее отсюда убираться. Рука болит. Я захожу к себе в кабинет и стягиваю кофту — посмотреть, что там. Под самым локтем — огромная шишка, это я при падении ударилась о стул, и на ноге в ближайшие дни наверняка появится жуткий синяк. На затылке тоже шишка.

Хочется пить, я иду на кухню. На рабочей поверхности — мои волосы. Последняя капля, как будто мало мне на сегодня ужасов. Сгребаю волосы и собираюсь бросить в ведро, но замираю. В свете флуоресцентной лампы, прикрепленной снизу к кухонной полке, видно, какие они белые — на целый тон светлее моих. Зажимаю один волос между пальцами и сматываю в клубок. Он ненастоящий.

Зажав волос в кулаке, бегу обратно в спальню и достаю с полки хвост. Моя догадка подтверждается: волосы, которые я нашла на кухне, — из этого хвоста.

Новый поворот в игре Лео не укладывается в моей голове! Я ведь не рассказывала ему, что после смерти сестры и родителей начала терять волосы. Он не мог знать, как меня расстроят волосы, валяющиеся по всему дому. Значит, мотив у него был другой. Может, я должна была решить, что это волосы Нины? То есть он прокрадывался по ночам в дом и нарочно раскладывал повсюду волосы, чтобы я их потом находила? Нет, этого не может быть. Ведь в тот первый раз, в воскресенье после того, как к нам приходили соседи, это Лео услышал кого-то в доме, а не я… Если, конечно, он тогда не притворился, чтобы в будущем все таинственные ночные звуки в доме я списывала на таинственного незнакомца.

Но для чего ему могло это понадобиться? Ответ приходит почти мгновенно. Чтобы я, если не захочу остаться с ним, когда узнаю о его вранье, побоялась здесь находиться. И тогда он получит дом, а я уеду.

Но все пошло не так, как он планировал. Это он уехал, а я осталась. И тогда он пошел дальше и стал пробираться в дом по ночам, надеясь, что я испугаюсь и уеду. Я напоминаю себе: бо́льшую часть времени он находился в Бирмингеме, а не в Лондоне. Но я точно не знаю, останавливался ли он там. Возможно, на самом деле он жил в Лондоне — как и раньше, ночевал в отеле, а по утрам ездил в Бирмингем на работу. Я пытаюсь совместить в голове того Лео, которого знаю, с человеком, который ходит на цыпочках по дому, где спит его бывшая девушка, чтобы напугать ее и заставить уехать, но не могу. Это просто смешно. Если бы Лео хотел, чтобы я уехала, он мог бы прямо об этом сказать. В конце концов, дом-то его.

Глава 35

В ОТЕЛЕ ОЧЕНЬ МИЛО, комната изящно оформлена в нежных оттенках серого, дверь в ванную комнату тоже серая, полотенца — белые и пушистые. Я наконец вздыхаю с облегчением. Впервые за долгие недели я чувствую себя в безопасности.

Чтобы Джинни и Ева не волновались, отправляю им сообщения — предупреждаю, что уехала на несколько дней и вернусь в четверг. Прошу Джинни не говорить Лео, и она обещает, что не скажет. Если Лео узнает, что меня нет в доме, он, возможно, туда вернется.

Всю ночь я верчусь и сплю так беспокойно, что к утру чувствую себя совершенно разбитой: хочется впасть в спячку и не просыпаться до четверга, когда придет время освобождать номер. В отеле я собиралась поработать над книгой, но думать ни о чем не хочется: ни о переводе, ни о родителях и сестре, ни о Лео и его вранье, ни об убийстве Нины. Хочется лишь одного — лежать в темноте, с задернутыми шторами, отключившись от всего.

Следующие два дня я сплю, слушаю подкасты, подолгу отмокаю в ванне и заказываю еду в номер, объясняя милой девушке, которая ее приносит, что неважно себя чувствую. В какой-то момент ловлю себя на том, что думаю о Томасе, и, спохватившись, что не рассказала ему об убийстве во Франции, набираю его номер.

— Им обеим отрезали волосы, — говорю я, выложив историю Марион Карто. — Как вы считаете, не может быть связи между этими двумя убийствами?

— Может, — говорит он. — Но, скорее всего, они были совершены двумя разными людьми с одним и тем же фетишем. Я возмущен тем, что никому из нашей команды — включая и меня самого — не пришло в голову искать за границей. Из вас вышел бы неплохой детектив.

— Спасибо. — Я польщена.

— Поручу своим людям копать в этом направлении и вернусь к вам с новостями. — Мне кажется, что он запнулся, прежде чем продолжить: — Что, если я зайду завтра, чтобы рассказать, что нам удалось найти? Или в пятницу, если вам удобнее.

— Лучше завтра.

— В два?

— Отлично.

Я кладу трубку. Наверное, надо было выбрать пятницу — я уже вернулась бы из отеля. Но так долго ждать не хочется.

На следующий день около полудня я иду в сторону дома и чувствую себя виноватой из-за того, что с нетерпением жду встречи с Томасом, хотя мы с Лео едва успели расстаться. Но на этом этапе моей жизни Томас — один из немногих людей, которым я могу доверять.

Стоит прохладный октябрьский день. Если не считать нескольких детей с родителями на площадке, сквер почти пуст. Я бросаю взгляд на дом Тамсин — чем она, интересно, сегодня занята? — и вижу, что кто-то стоит в одном