Второй сын - Эми Хармон

Тот не проронил ни слова и всю дорогу смотрел лишь прямо перед собой. Требование Банрууда было услышано.

Тяжелое тело Билга подняли на северные ворота и оставили там на всеобщее обозрение, но Гисла старалась не смотреть в ту сторону. Она не жалела, что он мертв, но произошедшее привело ее в ужас.

Она вошла в храм через главные двери и, оказавшись в просторном переднем помещении, по сторонам которого вверх тянулись две лестницы, остановилась, понурив голову, и позволила себе наконец перевести дух.

Она проголодалась и с изумлением ощутила, насколько обыденно это чувство. Жизнь продолжалась. Хранители уже давно собрались в обеденном зале и успели позавтракать. Вся их жизнь была четко организована, а сами они отличались исключительной пунктуальностью. У них на глазах закололи мечом человека, но с этим уже ничего нельзя было поделать. А раз человек этот не был добрым и честным, о нем следовало как можно скорее забыть.

Она отмахнулась от чувства голода. Она не смогла бы есть, пока в носу еще свербел запах крови и смерти, а лицо болело при каждом ударе сердца. Ей нужно было вымыться и поспать. Сон был для нее сейчас важнее пищи. Ночная сорочка пахла потом и страхом, лиловый балахон испещряли пятна крови, капавшей у нее из носа. Ей не хотелось думать, что то могла быть кровь Билга.

– Лиис из Лиока, – послышался из тени голос мастера Айво.

Подняв голову, она увидела его у входа в святилище.

– Мне нужно поговорить с тобой, дочь.

У нее не было сил на беседу с верховным хранителем, и она задержалась с ответом.

– Подойди, – велел он, входя в святилище.

Она пошла за ним, но, когда он уселся на свой трон, она повалилась на стоявшую неподалеку каменную скамью и опустила глаза.

– Не сочти за неуважение, мастер. У меня нет сил.

– Я слишком многого о тебе не знаю, Лиис из Лиока.

– Я слишком многого не знаю о тебе, мастер. – Ее слова прозвучали дерзко, и он ответил ей холодно:

– Я не враг тебе, дитя.

– Я не дитя, мастер.

– Нет. Не дитя. И король положил на тебя глаз. Это нехорошо.

– Не глаз, а… уши.

– Да. Это так.

Она закрыла глаза и взмолилась про себя, чтобы он ее отпустил.

– Что ты делала в погребе, Лиис? Так поздно, совсем одна?

Она не ожидала такого вопроса и изумленно уставилась на мастера Айво.

– Я не была в погребе, мастер. Билг из Берна вытащил меня из моей постели.

– Не сегодня. Несколько месяцев тому назад… когда на тебя напали. Ты была в погребе в рассветный час. Почему?

– Порой мне хочется петь, просто петь. Меня это успокаивает. Я не хочу никого будить, хочу просто побыть одна. – Оправдание было неловким и прозвучало неискренне.

– Сложно узнать, кому можно довериться, так? – задумчиво вымолвил верховный хранитель.

Она не ответила.

– Еще сложнее узнать, как правильно поступить, – прибавил он.

– Я не уверена, что есть… правильные поступки. Есть лишь… хорошие поступки.

Байр был хорошим. И Хёд. И Элейн. И Альба, и ее сестры… тоже были скорее хорошими. Но всё остальное – все остальные, включая и Гислу, – походили на омут, полный недомолвок и тайн.

– Но есть правда. Правда правильна. Правда добра. Ее‐то я и ищу.

Он протянул к ней руку. Его скрюченные пальцы дрожали. Она никогда прежде не касалась верховного хранителя. И боялась сделать это сейчас. Ей не хотелось слышать его мысли. Не хотелось, чтобы он услышал ее… она отчего‐то знала, что он их услышит. И все же она взяла его за руку, не в силах сопротивляться. Он опустил веки и застыл без движения.

– Ты скажешь мне правду, Лиис?

– Ты используешь ее во вред?

Ей показалось, что этот вопрос застал его врасплох.

– На каждую правду, которую ты мне поведаешь, я поведаю тебе свою правду.

– Мне не нужна твоя правда, мастер. – У нее самой в достатке имелось жестокой, холодной правды. Правда тянула ее к земле. Ей не хотелось ничего больше знать.

Он усмехнулся:

– И все же… ты только что поведала мне правду.

Так оно и было, и от этого ей стало чуть легче.

– Ты ведь не из Лиока, дитя?

Она захотела было высвободить ладонь, но его пальцы цепко держали ее, и возведенные ею стены начали медленно рушиться. Она готова была рассказать ему все, что бы он ни спросил. Она расскажет ему о Дездемоне, о ее кровавой руне. О Тени и Альбе. О Хёде.

– Не бойся, – успокоил он. – Мой отец был родом из Эббы. Там я родился – целую вечность тому назад. А моя мать была из Сонгров. Ты слыхала о Сонграх, Лиис из Лиока?

– Да, – чуть слышно выдохнула – выплакала – она.

– Мать умела петь… не так, как ты… но все же неплохо. Ее пение утешало. А крик оглушал. Своим криком она могла одолеть крепкого мужчину. Точь-в‐точь как ты.

И это все, что он хотел узнать?

– Ты из Сонгров, дочь? – Он спросил об этом так мягко… так просто… что она сразу дала ответ, который, казалось, он и так уже знал.

– Да. Ты прогонишь меня?

– Конечно, нет. Все мы откуда‐то родом. Мы из разных кланов. Никто из нас не родился на горе. Никто, кроме Байра. Он истинный сын Сейлока.

– Но его отослали прочь. – Нужно рассказать мастеру Айво. Нужно прямо сейчас рассказать ему о кровавой руне. Но все ее мысли заполнило лицо Байра.

– Однажды он вернется.

Он выпустил ее руку, и Гисла со всхлипом выдохнула. Она выдала лишь свои тайны, но их верховный хранитель и так уже знал.

– Быть может, ты тоже вернешься домой, если так решит слепой бог, – сказал он, чуть улыбаясь одними губами.

– Я запуталась, мастер. – Она не просто запуталась. Горло сдавило, глаза жгло, а напряжение последних двенадцати часов внезапно навалилось на нее непосильной ношей.

– Я знаю, дочь. Слепой бог слушает… но не видит. Один видит, но не может сказать. У меня нет ответов, хоть я и искал их всю свою жизнь.

– Я устала, – пробормотала она и потерла руки, пытаясь согреться.

Мастер Айво опустил пальцы в стоявший подле него кубок с водой, словно желая смыть со своих рук ее правду. Он тоже казался усталым.

– Не все в мире таково, каким кажется, Лиис. Мир редко бывает правдив. Не верь королю. Сегодня он вел себя как герой, как защитник, но он защищает лишь себя самого.

13 дев

Гисла не сказала верховному хранителю