Ленин. Спаситель и создатель - Сергей Кремлев

С другой стороны, партия была и жила даже в эти сложные годы – так уж выстраивал её, так готовил её сам её вождь – Ленин. Армия генерала Монка – во всяком случае, в романе Дюма «Десять лет спустя», сохранила себя как единое целое даже в тот период, когда Монк, похищенный д’Артаньяном, в ней отсутствовал. Нечто подобное имело место – но не в романе, а в жизни, и в партии Ленина, умевшей сохранить себя и без связи с Лениным.

Теперь партийная масса была связана с Лениным напрямую, а Ленин был связан напрямую с партийной массой.

И это было хорошо.

На Апрельской конференции обсуждались комплекс политических и социальных проблем и линия большевиков в событиях. Несогласных с Лениным на конференции хватало, однако основная часть делегатов пошла за ним. Все резолюции конференции написал, по сути, Ленин, в том числе и «Резолюцию о войне», которая 29 апреля (12 мая) 1917 года была опубликована в № 44 «Правды». Начиналась она так:

«Современная война со стороны обеих групп воюющих держав есть война империалистическая, т. е. ведущаяся капиталистами из-за дележа выгод от господства над миром, из-за рынков финансового (банкового) капитала, из-за подчинения слабых народностей и т. д. Каждый день войны обогащает финансовую и промышленную буржуазию и истощает силы пролетариата и крестьянства…

Переход государственной власти в России к Временному правительству, правительству помещиков и капиталистов, не изменил и не мог изменить такого характера и значения войны со стороны России…

Поэтому пролетарская партия не может поддерживать ни теперешней войны, ни теперешнего правительства, ни его займов…»[157]

В резолюции было сформулировано и отношение Ленина к сепаратному миру с Германией:

«Что же касается до самого важного вопроса о том, как кончить возможно скорее, и притом не насильническим, а истинно демократическим миром, эту войну капиталистов, то конференция признаёт и постановляет:

Нельзя окончить эту войну отказом солдат только одной стороны от продолжения войны, простым прекращением военных действий одною из воюющих сторон.

Конференция протестует ещё и ещё раз против низкой клеветы, распространяемой капиталистами против нашей партии, будто мы сочувствуем сепаратному (отдельному) миру с Германией. Мы считаем германских капиталистов такими же разбойниками, как и капиталистов русских, английских, французских и пр., а императора Вильгельма таким же коронованным разбойником, как и Николая II и монархов английского, итальянского, румынского и всех прочих…»[158]

Как видим, резолюция о войне Апрельской конференции никак не разваливала фронт.

Что же до Боргбьерга, то Ленин, выступая 25 апреля (8 мая) на конференции, сказал:

– Я не могу согласиться с товарищем Ногиным… Не надо забывать сути и подкладки всей этой истории. Я вам прочту точно сообщённое в «Рабочей Газете» предложение Боргбьерга и отмечу, что за всей этой комедией якобы социалистического съезда кроется самый реальный политический шаг германского империализма. Тут не может быть и тени сомнения, что это предложение немецкого правительства, которое не делает таких шагов прямо и которому нужны услуги датских Плехановых, потому что на такие услуги немецкие агенты не годятся. Положение Германии самое отчаянное, вести теперь эту войну – дело безнадёжное. Вот почему немцы говорят, что готовы отдать почти всю добычу, ибо они всё-таки стремятся при этом урвать кое-что…

Зал слушал внимательно, хотя не все лица выражали одобрение и понимание. Вроде бы речь о мире, а Ленин – против.

Ленин же продолжал:

– Несомненно, что когда английские и французские социал-шовинисты сказали, что они не идут на конференцию, – они уже всё знали: они пошли в своё министерство иностранных дел, и им там сказали: мы не хотим, чтобы вы туда шли… Отрицать то, что Боргбьерг – агент немецкого правительства, нельзя. Вот почему, товарищи, я думаю, что нам эту комедию надо разоблачать. Все эти съезды не что иное, как комедии, прикрывающие сделки за спиной народных масс…[159]

Вот тебе и «пломбированный вагон»!

Вот тебе и «немецкий шпион»!

А ведь как удобно было бы укрыться за спиной Боргбьерга действительному агенту немцев…

Впоследствии отставные «социалистические» политики Февраля об истории с Боргбьергом вспоминать не любили, а если и вспоминали, то с явным намерением затемнить этот неприглядный для них эпизод. Так, уже знакомый нам бывший комиссар Временного правительства доцент Владимир-Владас Станкевич-Станка, покинувший Россию в 1919 году и с 1949 года живший в США, написал о Боргбьерге следующее:

«Подлинное же мнение большинства германской социал-демократии привёз представитель датских социалистов Боргбьерг. Он появился как-то таинственно, произнёс небольшую (!? – С.К.) речь с явными недомолвками, потом на неделю куда-то стушевался. Потом появился опять и заявил, что может приблизительно изложить мнение германских социалистов. Но это мнение отнюдь не произвело впечатления ответного рукопожатия, а скорее, попытки спекульнуть на русской революции»[160].

В общем, по Станкевичу выходило, что приезжала, мол, какая-то мелкая подозрительная «шушера», которую никто (и особенно «трудовики» во главе со Станкевичем-Станкой) всерьёз не воспринял.

А ведь пятидесятилетний Боргбьерг к тому времени был уже двадцать лет депутатом датского парламента, главным редактором центрального органа партии – газеты «Социал-демократ». К русскому Октябрю он отнёсся враждебно, в двадцатые и тридцатые годы занимал в королевском правительстве Дании посты министра социального обеспечения, а потом – образования. Поэтому тот же Станкевич говорил с ним в 1917 году «без дураков», прекрасно представляя себе немалые фактические полномочия датчанина.

Впрочем, прогерманская миссия Боргбьерга была обречена во «временном» Петрограде уже потому, что тон в мировой буржуазной политике задавал теперь Вашингтон, официально подключившийся к войне и подготавливавший поездки в Россию собственных полномочных эмиссаров типа летней миссии Элиху Рута. Ниже я познакомлю читателя с этой миссией, отсылая его за более подробными сведениями к, например, страницам с 312-й по 315-ю собственной своей книги «Россия и Япония: стравить!»

Там же можно прочесть и о, например, некой таинственной межсоюзнической конференции, проходившей в Петрограде в январе 1917 года. Полковник Хор обозвал конференцию «Ноевым ковчегом». Он считал: «Ни народ, ни правительство, ни император не хотели приезда союзной миссии… этой большой компании политиканов, военных и экспертов… Это было назойливостью в час испытаний их Родины»…