Психоз - Татьяна Соломатина

«Может, их в армии кодируют? Это тоже из какого-то фильма…»

Бесстрастный официант поставил перед Сашкой четыре рюмки текилы, солонку и нарезанный лайм.

– За что пьём?

– Тут хорошо знают твои привычки.

– Просто у него хорошая память.

– Просто тебя сложно забыть.

– Так за что пьём?

– За это и пьём. За твою незабываемость.

Сашка пожала плечами и, лизнув соли, опрокинула рюмку. Закусывать не стала.

«И так кисло…»

– Саша, выходи за меня замуж, – спокойно произнёс просто Вова.

«Ё!.. Хорошо, что текилу успела проглотить!»

Она молча опрокинула вторую.

– Я не вижу другого способа избавиться от патологической зависимости от тебя. Я уже всё перепробовал.

– Дрова… Колокола… – Сашка прыснула.

– И даже других баб, – серьёзно продолжил он.

– Зашибись! Если уж и это не помогло, действительно, остаётся – только оформить… Акт гражданского состояния!

– Саша, не ёрничай. Я совершенно серьёзно предлагаю.

– Вов, помнишь, как-то после очередной нашей ссоры… Ты тогда закрылся в сауне и не открывал мне, хотя я скреблась туда, как покинутая собачонка… Я нашла в тамошней гардеробной – не потому, что искала, а потому что меня заинтересовали какие-то альбомы, стоящие в самом неподходящем месте на самой неподходящей полке, – фотографию твоей жены. Помнишь? – Он кивнул.

– Забавно. Хочешь что-то спрятать – положи на самое видное место. А если хочешь, чтобы обязательно нашли – запрячь получше… Так вот, я напомню. Ты мог подзабыть детали. Ты вышел, как обычно ни в чём не бывало. И, увидев у меня в руках фотокарточку, взвился по новой. Я даже ничего сказать не успела. Да и нечего мне было говорить, если честно. Я всего лишь любопытна, как все женщины. Ты орал, что эта женщина – мать твоих детей. Что она перетерпела все муки рядом с тобой – год просидев рядом с твоей больничной койкой. Что никому, кроме неё, ты не скажешь никогда слова «люблю». И так далее, и так далее, и так далее. Я просто даже не знала, что ответить. Потому что мне было совершенно нечего отвечать. Я уважала и уважаю эту женщину и за твоих детей, хотя никакого особенного героизма в деторождении не вижу. И за бесконечные госпиталя. Особенно теперь, зная твой характер. Но ты так орал тогда… Кстати, именно тогда я и поняла, что не хочу жить с тобой под одной крышей. С тобой, с твоими воспоминаниями, с твоей женой, с твоими детьми, с твоей жестокостью, с твоим самодурством и, главное, – с твоим огромным чувством вины. А ты говоришь, замуж… Замужество предполагает любовь. Ты не знал? Скорее всего, тебе нужно жениться именно на твоей бывшей жене. Так часто бывает, поверь. Она одна способна вытерпеть все твои «характерологические особенности». Потому что любит тебя. Это так очевидно. Вова, я тебя не люблю. Это честно. Ты – никогда не скажешь мне слова «люблю». Какой смысл?

Сашка выпила третью и, махнув официанту, заказала кофе. Просто Вова молчал. Мрачно. Она прямо таки видела, как ворочается его мозг. Он не был глуп, отнюдь. Просто патологическая привязанность превратилась в навязчивую идею. А все свои идеи – деловые или навязчивые – просто Вова привык реализовывать. И сейчас он в оперативной обстановке рассчитывал коррекцию пути.

– Саша, – наконец он заговорил, – если «да» – мы с тобой всё оформим по-людски, включая брачный договор, если тебе так будет спокойнее. Вплоть до мелочей. Тебе больше всего нравится третий этаж? Отлично. Я обставлю его под твой вкус. Я куплю тебе машину. Оформлю её на твоё имя. Хочешь – работай. У тебя забавная служба. Не хочешь – не работай. Просто будь со мной. Если «нет» – ты навсегда убираешься из моей жизни. На обдумывание – неделя.

«Вот это по-военному, мужик! Срок ультиматума истекает через неделю! «Конечно, не срочно» превратилось в «надо срочно искать квартиру!» Или?..»

Просто Вова встал и кинул на стол деньги. Гораздо больше, чем стоил его чай и Сашкины кофе-текила. Просто Вова всегда платил кредиткой. Причём никогда не оставляя даже самых жалких чаевых.

«Аванс. Чтоб не забывала, чьи в лесу шишки. Грубо. Но честно…»

– Ровно через неделю я тебе позвоню. Потому что если я услышу «нет», то пусть я хотя бы смогу не видеть тебя. Если ты, конечно, сама не появишься раньше, чтобы сказать мне «да». Я и так еле сдерживаюсь, Саша. У тебя такая тонкая шея… Можешь, конечно, ещё пару раз встретиться с господином Боровиковым до того, как… определишься. Но больше никаких пародий на моей территории.

– А не пародий?

Он стремительно вышел из ресторана, забыв даже прикрыть покалеченную руку пиджаком. Владимир Викторович Пятиугольников редко демонстрировал её миру.

«Во как! Всегда знала, что выдержки тебе не занимать, несмотря на твои истерики. Всё-таки я неплохой психолог. Несмотря ни на что. И ни на кого… Забавно. Про Боровикова он знает. Ну что ж… ожидаемо. Что будем делать, Санечка? Что нам на это скажет твоё «Я»? А твоё «Оно»? «Тень»-то, вишь, заливисто хохочет, паскуда…»

Сашка допила текилу.

«Очень по-просто-вовиному. Сделать предложение руки и, так сказать, сердца и оставить выпившую даму одну посреди всего остального. Как ты там сказала? «Эпизод спасения»? Да уж… По утверждённым регламентам этого говённого мира «эпизод спасения» – одна штука бесплатно. За всё остальное надо платить. До квартирки, конечно, недалеко. Но тем не менее. Третий этаж его особняка действительно весьма неплох…»

Ровно сутки спустя Санечка сидела за тем же столиком.

«Что-то «Чёрный» опаздывает… Интересно, что о тебе сегодня подумает бармен? То ходила одна-одинёшенька, эдакая скромница-прелестница, тургеневская девушка. И вдруг – в понедельник – один, во вторник – другой!.. Осталось только Югова притащить сюда в среду. Почему он не звонит?.. Чем занимается Сашка Ларионова – уже наплевать и растереть? Паузу выдерживает? Нет, ты не будешь сейчас нагнетать тревожность. У тебя тут сегодня развлекательное шоу номер два…»

– Прости, детка! Безумные пробки, – мягкий, вкрадчивый дядя Серёжа поцеловал Сашку в макушку.

– Господи! Что ж ты так пугаешь! У меня чуть мысли наружу не вырвались!

«А вот просто Вова заранее выехал. У него, между прочим, такие же пробки!»

– Ты, солнышко, никогда особо, по-моему, и не сдерживалась от озвучивания того, что думаешь.

– Ошибаешься. Ты просто мало меня знаешь. Что я думаю – не дай бог… – Сашка шутливо махнула рукой. – Так о чём будем серьёзно говорить?

Дядя Серёжа подошёл к «прелюдии» куда основательнее. Они поужинали, выпили кофе и только после этого, на десерт, он заказал Сашке стакан виски и начал «серьёзно говорить». Причём говорил действительно серьёзно и с некоторой даже деловой жёсткостью. Да, женат, Сашка не ошиблась. Давно. Но «никаких отношений», каждый живёт «своей жизнью».

«Ага. Потрясающе оригинальный текст. Знаешь, что эти фразы обычно означают? Ты знаешь, ты – умный. Ты – живёшь своей жизнью. А жена – живёт тем, чем живёт…»

Развестись он с ней не может. Во всяком случае, пока… Слишком много «юридических моментов». Они, конечно, решаемы, со временем… Но и не в этом дело. Жена к тому же больна. По-женски…

«Вечная сказка о белом бычке. Вот шельма!»

…Нет-нет, дело вовсе не в половой жизни, хотя её уже давно и нет…

«Как я её понимаю, дорогой… У тебя и на стройную блондинку-то не встаёт. Могу представить, как он не встаёт на одну из фотографий семейного альбома. Поди, три баяна воспоминаний и представлений порвёшь, пока выманишь «черепашку» из «панциря»!»

Он очень любит детей. Сын – уже взрослый и скоро будет жить своей самостоятельной жизнью. А ему так хочется маленькую девочку. Красивую. Такую, как Сашка.

– От меня? – хихикнула Сашка, прервав плавное воркование Сергея Валентиновича.

– Ну разумеется. Чему ты смеёшься, детка?

– Ты просто так всё излагаешь… Как будто потенциальному деловому партнёру расписываешь перспективы взаимовыгодного сотрудничества.

– Отчасти это так, Саша. Я поселяю тебя в загородном доме. В том самом, где мы с тобой недавно были. Там никто не жил, так что… Я знаю, что для такой, как ты, – это важно…

«Ах, как мы всё понимаем. Кроме разницы между «для такой, как ты» и «для тебя».

– Я, солнышко, занятой человек. Поэтому все эти встречи – это приятно и хорошо, но было бы лучше, чтобы ты скорее определилась. Ты ни в чём не будешь нуждаться, абсолютно ни в чём…

– А если мальчик? – перебила Сашка.

– Что?

– Если родится мальчик? Я так понимаю, что я ни в чём не буду нуждаться, если соглашусь родить тебе красивую маленькую девочку? А если будет мальчик? Или девочка, но вовсе не такая уж и красивая? Если, если, если…

– Никаких «если», я полагаю, не случится. Мне подойдёт и мальчик. Некрасивых детей не бывает, особенно если мама так хороша собой.