Жемчужина Авиньона - Элейн Кейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На секунду их взгляды встретились, затем Катарина медленно, с достоинством, отвернулась. Ее как будто окатили ледяной водой. Внутри все застыло, комок подступил к горлу, когда она услышала откуда-то издалека слова Хью:
— Адель, прости, но я должен…
— Должен что? Я ждала тебя пять лет, даже приехала сюда, чтобы поскорее раскрыть тебе свои объятья. Что может быть такого важного, что могло бы помешать нам теперь оставаться вместе?
Ответа Хью Катарина не слышала. Она почувствовала, как сильная рука обняла ее за плечи.
— Пойдемте с нами, госпожа Катарина, сегодня у вас был тяжелый день.
Она не помнила, как оказалась снова в своей келье, как преодолела двор, как поднималась по ступенькам. Когда она пришла в себя, то уже лежала на узкой кровати, уткнувшись лицом в подушку, а две пухлые сестры подносили к ней нюхательную соль и еще какие-то снадобья.
Она не слышала их голосов, что-то бесконечно бормотавших в полумраке комнаты. Все, что она слышала, это шум дождя, барабанившего по черепичной крыше аббатства, по окрестном полям, по ее сердцу.
Глава пятнадцатая
Дождь барабанил час за часом и ночи, казалось, не будет конца. В комнате Катарины слышался приглушенный разговор, кто-то ходил взад и вперед за дверью, но ей ни до кого не было дела. Она как сквозь сон видела тени Бастона, Гриера, Гладмура и дю Фона, о чем-то тихо шептавшихся при свете единственной свечи, освещавшей ее келью. Ей ни с кем не хотелось говорить, и она лежала на своей кровати, позволяя слезам беззвучно стекать на набитый соломой матрас.
Катарина вслушивалась в шум дождя с благодарностью, он был как бальзам на ее измученную душу, пополняющий источник, из которого струились ее слезы, давая ей возможность выплакать боль, обиду, одиночество и печаль. Она знала, что Аврил сидит на маленьком трехногом табурете в ногах ее кровати, но не смотрела на него. Однажды он тихо позвал ее по имени, но она отвернулась к белой чистой стене и не ответила ему. Ей не хотелось говорить с ними, не хотелось слушать их соболезнования, не хотелось видеть выражение боли на их лицах и слушать, как Аврил говорит о том, сколько горя доставил ей Хью. Она хотела только одного, чтобы кончилась эта бесконечная ночь, а с ней и боль, которая пульсировала в ее сердце.
В конце концов, Катарина погрузилась в глубокий сон и уже не слышала и не видела ничего. Когда она снова открыла глаза, в келье уже было совсем светло, а на белой стене играли солнечные зайчики. Катарина повернулась на спину и провела рукой по распухшим от слез глазам. В дальнем углу комнаты сестра Жюли отложила вышивание и, подойдя к ней, присела на кровать, заняв почти половину своим пухлым телом.
Она смотрела на Катарину с выражением участия на круглом лице.
— Мне так стыдно, — призналась она, наконец, выжимая полотенце, лежавшее в тазу с водой рядом с кроватью. — Стыдно за то, что я вчера наговорила тут о бароне, о вашем замужестве и о том, какая вы счастливица. — Она ласково приложила влажную, прохладную ткань к лицу Катарины. — Я и не подозревала, какие новости ожидают вас в этом письме.
Катарина слабо улыбнулась и отрицательно покачала головой.
— Это не ваша вина, сестра.
— Мы все так расстроены, моя дорогая. Вы плакали и плакали, и никто не понимал, в чем дело. Ваши спутники тоже ничего нам не сказали. Мужчины бывают такими скрытными! Но вот, наконец, сестра Марианна решила прочитать письмо от вашего батюшки. Тут-то нам все и стало ясно. Подумать, вся жизнь ваша изменилась в одно мгновение, когда вы прочитали его. Но, милая моя, надо положиться на милосердие Господа нашего. На все воля Божья и на все есть причины, не ведомые нам. Надо молиться, — заключила она. — Молиться и трудиться.
— Где Аврил? — тихо спросила Катарина.
— Аврил? А, это тот симпатичный маленький паж, который просидел всю ночь у вас в ногах, как собачонка! Он уехал, моя дорогая.
— Уехал?
— Да, рано утром, как только кончился дождь.
— А Гладмур и де Фон? А Хью?
— Все уехали вместе, а с ними и эта тощая госпожа Адель.
Катарина закрыла глаза и вздохнула.
— Да, конечно.
— Настоятельница хотела бы видеть вас, как только вы сможете прийти. Могу я сказать, что вы скоро посетите ее?
Катарина прикрыла глаза и вздохнула.
— Да, конечно, передайте ей, что я скоро буду готова. Мне нужно всего несколько минут, чтобы прояснилось в голове.
Менее чем через час Катарина была готова. На той табуретке, что ночью служила не самым удобным сиденьем для Аврила, она нашла чистую блузу и платье того же цвета, что и вчерашнее. Катарина причесалась и заплела волосы, умыла лицо прохладной водой, сделала несколько глубоких вдохов, как учила ее мать, взяла себя в руки и приготовилась к встрече с миром, в котором для нее больше не было надежды.
Она нашла сестру Марианну склонившейся над ворохом сухих листьев иссопа. Подняв один лист, Катарина размяла его в пальцах, чтобы ощутить знакомый аромат лечебного растения, напомнивший ей о тех временах, когда мать учила ее разбираться в травах.
— Доброе утро, дитя, — приветствовала девушку настоятельница, поднимаясь на ноги. — Ты не против, если мы с тобой немного пройдемся? Ноги мои теперь устают быстрее, чем в молодости, и я считаю не лишним изредка упражнять их, — сестра Марианна сняла перчатки, в которых она разбирала травы, и набросила на себя накидку. Кивнув Катарине, она направилась к выходу из аббатства, а оттуда в поле. Девушка молча последовала за ней.
— Я знаю о печальных новостях, госпожа Катарина. Жаль, что содержание письма мне не было известно заранее; в этом случае я могла бы подготовить вас, и происшедшее не явилось бы таким ударом. Я очень сожалею, что так случилось.
Катарина проглотила подступивший к горлу комок. Что ж, наверное, хорошо, что настоятельница и остальные монашенки считают, что именно гибель барона вызвала такую реакцию с ее стороны. По крайней мере, они не подозревают, что она влюблена в другого мужчину, и именно то, что она увидела его с нареченной невестой, вызвало такую боль.
— Здесь уж ничего не поделаешь, матушка. На все воля Божья, — тихо сказала она.
— Это так, дорогая Катарина, но твою рану надо исцелить, и я не знаю более подходящего места для врачевания души, чем монастырь. Здесь многие обрели душевный покой. Я верю, что мы сможем помочь тебе.
Катарина с удивлением посмотрела на нее. Настоятельница продолжала:
— Я знаю, что целью и причиной твоего приезда к нам было подготовить тебя к замужеству. Но многое здесь может помочь тебе. Покой и труд, вот что лечит. Работа занимает руки и отвлекает от тягостных мыслей. Ты увидишь, что то, чем мы занимаемся здесь, в аббатстве, не оставляет времени на воспоминания. К тому же здесь ты сможешь принести много пользы.