Можайский — 7: Завершение - Павел Саксонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эх, где ты — наше лето позапрошлого года? Где наш с тобою переход через Атлантику, когда мы так легко надрали задницы и бошам, и лягушатникам, и звездно-полосатым? Всё изменилось: ты — погряз в своей полицейской работе, а я… да знаешь ли ты об этом? Я теперь состою при нашем посольстве в Риме.
О твоей затее мне стало известно загодя, и я сообразил: дело, в которое ты так неосмотрительно впутался, тебе решительно не по зубам. Не только потому, что уровень его — не уровень полиции. В первую очередь, всё в нем — сплошные интриги; клубок, о множестве нитей которого не подозревает почти никто. Даже я в своих мемуарах — засяду за них… кхе-кхе… лет через двадцать — не осмелюсь открыть всю правду, ограничившись разве что анекдотом: твоим спасением под носом у злого и коварного врага!
И кстати об этом враге: ты его должен был встретить — этого якобы секретаря Виктора-Эммануила. Человек он без совести, без чести и беспощадный до оторопи. Но если ты читаешь мое письмо, значит, ты от него покамест улизнул. Главное — не расслабляйся! Выводи «Анабель» из лагуны — и как можно скорее. Погоня будет — это я тебе гарантирую. И чем больше ты положишь миль между собою и «секретарем», тем более вероятно, что всё закончится благополучно.
«Анабель» имеет все необходимые припасы, а в ящике стола ты обнаружишь сигары. Знаю: ты больше любишь папиросы, но этих ваших здесь купить невозможно. Сигары же — те самые, что предпочитает наш первый лорд Адмиралтейства: помню, тебе они тоже пришлись по вкусу.
Первую часть курса смотри на обороте. В указанных координатах ты встретишь наш — британский я имею в виду — корабль: с него тебе передадут другое мое письмо. А там — на Гибралтар и Солент[69]. В Саутгемптоне ты и твои спутники будете в безопасности. Возвращайтесь оттуда в Россию и не забывайте обо мне: о твоем друге навеки —
Тоби, лорде Солтверке.
— Ах, Тоби, Тоби… — Можайский — бумагу у него забрал Вадим Арнольдович — улыбался. — Невероятный человек! Это же надо: перегнать сюда «Анабель», догадавшись, что мы…
— Вы ему доверяете? — перебил Можайского Владимир Львович.
— Да.
— А мне всё это кажется странным!
— Вы никогда не ходили с нами в море! Иначе… — Можайский пожал плечами. — Давайте-ка лучше осмотримся. Посветите мне!
Владимир Львович, склонившись над вставшим на колени Можайским, удерживал фонарь так, чтобы Юрий Михайлович мог видеть содержимое трюмов. Сам же Юрий Михайлович откидывал пайол[70] за пайолом и каждый раз удовлетворенно кивал головой: трюмы были наполнены всякой всячиной — аккуратными рядами консервов, мешками с крупами и сухарями, а в цистернах оказалось более чем достаточно пресной воды.
— Тоби, — в итоге констатировал Можайский, — загрузил «Анабель» под завязку: от голода и жажды мы не умрем! Теперь — на палубу!
На палубе (Гесс, только что приодевшийся в найденную в салоне робу, по-прежнему держал письмо, а Владимир Львович — фонарь) все трое встали у румпеля. Можайский закурил, задумчиво поглядывая то на устрашавши-красный в темноте кончик сигары, то на сложенные вдоль борта части рангоута, то на своих спутников.
— Что, господа, — наконец, произнес он, — дельце нам предстоит нелегкое?
Гесс вздрогнул и, не очень-то слушавшимися его пальцами сложив в несколько раз бумагу и сунув ее за пояс, запрокинул голову и не без робости посмотрел вверх — на клонившуюся мачту, от которой еще выше, через эзельгофт, убегала к звездам стеньга:
— Как… как мы с этим справимся?!
Можайский — без малейшего смущения — швырнул сигару за борт и усмехнулся:
— Перестаньте дрожать, Вадим Арнольдович! Вспомните, что ваш отец был членом императорского клуба и сам ходил на лодках поболе этой!
— Да, но я-то, — возразил Гесс, — человек сугубо сухопутный. У меня уже голова кругом идет!
Можайский повернулся к Владимиру Львовичу:
— Ну, а вы, генерал?
Владимир Львович невольно похлопал себя по животу и ответил со вздохом не без горечи:
— Господи, и где мои семнадцать лет?
— Ничего! — Можайский уже рассмеялся в голос. — К концу перехода вы станете стройным, как жердочка!
И, перегнувшись через борт:
— Друг мой, ты еще здесь?
— Здесь, принчипе! — отозвался лодочник.
— Тогда окажи любезность: перебрось швартовы!
Лодочник выполнил приказ.
«Анабель», ошвартованная к причалу кормой и теперь удерживаемая только якорем с носа, двинулась и начала угрожающе наваливаться на соседнюю яхту. Можайский тихонько выругался:
— Гесс, голубчик! Бегом на нос: выбирайте якорь!
Вадим Арнольдович убежал.
— Владимир Львович! На руль!
Генерал повесил фонарь и встал к румпелю.
«Анабель», выбирая слабину якорного каната, легонько пошла вперед.
Можайский начал быстро вращать одну лебедку — бросил. Перебежал к другой и тоже бросил… Его метания по палубе выглядели хаотичными, но странное дело — яхта начала преображаться, всё более одеваясь парусами: пока еще не забиравшими ветер, но уже готовыми вот-вот приняться за работу.
— Якорь… — послышалось неуверенное с носа, — чист? Кажется, так говорят?
Можайский закрепил шкот и, утерев лоб, отозвался:
— Всё верно, Вадим Арнольдович! Вы — молодец!
И — Владимиру Львовичу, вскрикнувшему вдруг под тою тяжестью, какой внезапно налился руль:
— Иду!
Вдвоем они навалились и «Анабель» вышла под ветер. И ровно в этот же момент из темноты послышались ругательства, показалась большая лодка под вёслами, сверкнули три или четыре вспышки: палили из ружей.
— Фермо! Фермо[71]!
Но было поздно. «Анабель» еще секунду или две помедлила, а затем, накренившись и почти забирая воду бортом, понеслась, как чемпионский жеребец при звуке стартового пистолета.
— А-ах! — воскликнул Гесс, уцепившись за штаг.
— Черт побери! — расхохотался, удерживая румпель, Владимир Львович.
— А я что говорил, господа?!
Можайский перегнулся через транец и сделал в темноту всем и тогда уже понятный жест —
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Поддержать автора можно переводом любой суммы на любой из кошельков:
в системе Яндекс.деньги — 410011091853782
в системе WebMoney — R361475204874
Z312553969315
E407406578366
в системе RBK Money (RuPay) — RU923276360
Вопросы, пожелания? — paulsaxon собака yandex.ru
Примечания
1
Россия жила по Юлианскому календарю, тогда как Италия — по Григорианскому. В России было самое начало марта, в Италии — его середина.
2
2 Князь (ит. Principe).
3
3 Il Gazzettino — старейшая из существующих поныне венецианских газет. Основана в 1887 году.
4
4 Sua Eccelenza — «его сиятельство».
5
5 Средневековые орудия пыток.
6
6 Зволянским — как с директором Департамента полиции Министерства внутренних дел.
7
7 Сипягиным — как с министром внутренних дел.
8
8 Дурново — как с председателем совета министров.
9
9 Вероятно, через Синий, вдоль которого находится Мариинский дворец, где, очевидно, и состоялась беседа Дурново и Можайского.
10
10 Железнодорожный вокзал в Венеции.
11
11 Россия входила в число государств, поначалу не признававших законность образования единого Итальянского королевства.
12
12 Намек на роман Достоевского «Идиот».
13
13 Centesimo — ченте́зимо — итальянская разменная монета, часть лиры. Вроде нашей копейки.
14
14 Скряга.
15
15 «Флориан» — одно из старейших венецианских кафе и, как считается, весьма респектабельное. Однако в описываемую эпоху оно, как и многие другие «респектабельные» кафе, больше служило местом встреч относительно обеспеченных развратников.
16
16 Чего изволите? (Cosa desidera?)
17
17 И это всё? (È tutto qui?)
18
18 Смотри, смотри!
19
19 Имеется в виду ручка со стальным пером.
20