Прекрасная страна. Всегда лги, что родилась здесь - Цянь Джули Ван

собрались в здании склада; одни поднимали и перемещали коробки, другие сидели без дела. Форму они не носили, но одежда их была похожей: черные футболки, джинсы в пятнах, рыжие ботинки. Они тепло поздоровались с нами и, похоже, откуда‑то знали, как меня зовут, но я их дичилась. К тому времени я уже научилась остерегаться всех незнакомых мужчин, особенно тех, которые не были китайцами, как и учил меня Ба-Ба. Но Ма-Ма, казалось, чувствовала себя рядом с ними свободно, а надо сказать, что она уже давно почти нигде не чувствовала себя свободно. Это побудило меня торопливо, стеснительно улыбнуться краешками губ перед тем, как Ма-Ма повела меня к лестнице в дальнем конце большого складского помещения.

Лестниц оказалось много, и пока мы по ним поднимались, я почувствовала, что рука Ма-Ма снова напряглась. Лестница выплюнула нас на очередной этаж склада. Мы проходили мимо одного темного стеллажа за другим и, наконец, добрались до офиса, который выглядел как очередной складской зал; яркие трубки светильников свисали с потолка лишь чуть ниже металлических труб.

На полу в сторону ржавых широких окон тянулись два ряда столов. На каждом столе высились стопки документов и стояло по одному слабенькому компьютеру. Столешницы были сбиты из настолько грубо оструганных досок, что при одном взгляде на них руку саднило, как будто я уже засадила занозу.

Мы с Ма-Ма пришли последними. На ближайшем к входной двери стуле сидела женщина, которая, как я поняла, и была Ай-А-И. При взгляде на нее из запасников моей памяти вынырнула история с «лицом как блин». Она посмотрела на нас без улыбки и отвернулась к своему компьютеру. На лице у нее было такое серьезное и сосредоточенное выражение, что, если бы она не моргала, я приняла бы ее за манекен. Еще она делала вид, что у нее Очень Важная Работа, хоть я и знала, что этого быть никак не может, поскольку делала она то же, что и Ма-Ма.

Рядом с ней, отделенный широкими и высокими стопками бумаг, многие из которых уже сморщились и пожелтели, сидел Е-Е. На самом деле его звали не Е-Е, не совсем так, но прошло столько времени с тех пор, как я в последний раз видела Е-Е, что он начал мерещиться мне повсюду: в метро – поедающий «лунный пирог» (юэбин); в ресторане – протирающий столы; на тротуаре – идущий рядом с женщиной, которая не была Най-Най.

При виде Е-Е я засияла радостью и любовью. Но когда Е-Е повернулся ко мне, до меня дошло, что это не он. Мужчина был не лишен дружелюбия, но держал дистанцию, и от лица его не порскали в стороны лучи счастья. Значит, это и был Генри И.

Долго присматриваться мне не дали, поскольку Ма-Ма велела идти вслед за ней. Одной из ее утренних задач было приготовить чай для Генри И. Взяв металлическую кружку, Ма-Ма отвела меня на другой конец складского офиса, в закуток, где была голая маленькая раковина, прикрепленная к стене и стоявшая на одной ноге, а над ней – ржавое металлическое рыльце смесителя и такие же ржавые рукоятки кранов.

Вместо того чтобы повернуть рукоятку и вымыть кружку водой, Ма-Ма трижды плюнула в нее и повернула, чтобы равномерно распределить слюну по донышку. Потом она повернулась к другой стене, наклонилась, достала унылый черный чайник, весь заросший грязью. Наполнила его водой и воткнула вилку куда‑то в стену.

Я стояла в паре шагов позади Ма-Ма и оглядывала территорию. Рядом с чайником находилась микроволновка, явная его сестра: такая же черная и грязная. На полу у раковины примостилась желтая коробка, на вид такая же старая, как Генри И. На ней было напечатано слово «Липтон». К стене рядом с ней была прислонена метла родом из Китая. Я догадалась об этом, потому что, сделанная из множества свободно связанных между собой бамбуковых прутьев, она была не похожа ни на одну метлу, виденную мною с тех пор, как мы покинули родину.

Когда чайник запел, Ма-Ма выключила его, плеснув кипятка поверх своей слюны. Вскрыла пакетик из коробки «Липтон» и бесцеремонно плюхнула его в кружку. Потом мы пошли в темноте обратно под флуоресцентный свет офиса.

Я устроилась на складном стуле рядом с окном, стараясь держаться как можно ближе к потоку воздуха из кондиционера. Ма-Ма села перед компьютером и стопкой документов, которые, по всей видимости, находились в ее ведении. Так она и сидела, не вставая, пока Генри И не рявкнул следующую команду. В основном так и прошел весь день: я таскалась за Ма-Ма туда-сюда, из освещенного офиса по темному проходу в грязную кухоньку и обратно. Она все время молчала. Я тосковала по тому времени, когда была для Ма-Ма не просто прилипшей к подолу ниткой, гоняющейся за ней взад-вперед, пока она выполняет прихоти старика, оказавшегося совершенно не похожим на Е-Е.

Если верить большому круглому циферблату часов на стене офиса, Генри И ушел около пяти вечера. Однако телефон периодически продолжал звонить, и Ма-Ма бегом бежала через все помещение, чтобы взять трубку. Ай-А-И за весь день практически не изменила положения, сидя за столом, перелистывая документы и бесконечно набирая текст; только дважды отлучилась в туалет.

Ай-А-И не смотрела на меня до восьми вечера и только потом жестом подозвала к себе. Я замешкалась, повернувшись к Ма-Ма в ожидании указаний. Но Ма-Ма не отводила глаз от экрана перед собой, не замечая моего умоляющего взгляда.

Я подошла к Ай-А-И, но скрестила на груди руки, готовясь к сражению. Остановилась примерно в десяти футах перед ней и повернулась к Ма-Ма, которая по-прежнему не обращала на меня внимания.

– Лай я, зай лай я.[74]

Мой взгляд хлестнул хлыстом в ответ на просьбу Ай-А-И подойти ближе.

Я пару раз шаркнула ногами, надеясь, что она не заметит, насколько маленькие я делаю шажки.

– Сколько тебе лет?

Это был легкий вопрос, но под взглядом ее бездонных глаз я забеспокоилась, что могу дать неверный ответ. Я снова повернулась к Ма-Ма за помощью. Она по-прежнему была поглощена происходившим на экране.

У меня не осталось иного выбора, кроме как сказать правду.

– Девять! Моему сыну тоже могло бы сейчас быть девять… – Она отвела глаза и стала смотреть в окно.

Я воспользовалась этой возможностью, чтобы ретироваться к своему стулу, и больше не осмеливалась поднять глаз от библиотечной книги, пока Ма-Ма не сказала мне, что нам пора уходить.

Когда мы выходили из офиса, Ай-А-И все еще сидела за своим столом, набирая текст и