Сумерки - Стефани Майер

По экрану побежали начальные титры, и в комнате стало чуть светлее. Мои глаза сами собой скользнули к нему. Я слабо улыбнулась, увидев, что его поза зеркально повторяет мою — от сложенных на груди рук со стиснутыми кулаками до косящих в мою сторону глаз. Он усмехнулся в ответ, и даже в темноте было видно, как вспыхнул его взгляд. Я быстро, пока не сбилось дыхание, отвернулась, — не хватало еще упасть в обморок прямо на уроке.

Биология тянулась бесконечно. Я не могла сконцентрироваться на фильме, даже не поняла, о чем он был вообще. Я старалась расслабиться, но тщетно. Поток электричества, который, казалось, шел откуда-то из глубин его тела, не отпускал меня. Иногда я позволяла себе быстрый взгляд в сторону — Эдвард был так же напряжен. Необоримое желание коснуться его не ослабевало, и я с такой силой прижимала к ребрам свои кулаки, что заболели пальцы.

Вздох облегчения вырвался у меня, когда мистер Беннер наконец включил свет. Я вытянула руки и растопырила пальцы, чтобы размять мышцы. Рядом раздался негромкий смешок Эдварда.

— Н-да, забавно… — мрачно пробормотал он с настороженным видом.

— Ум-м, — все, что я могла ответить.

— Ты уверена? — спросил он, поднимаясь с места неуловимым текучим движением.

Я почти застонала — неумолимо надвигалась физкультура. Я осторожно вылезла из-за стола, боясь, что после нового странного проявления нашего взаимного притяжения не удержусь на ногах.

Он молча проводил меня до дверей зала и замер. Я повернулась, чтобы попрощаться. Увидев его лицо, я вздрогнула — смятенное, почти истерзанное, оно было пронзительно, пугающе красиво. Страстное желание коснуться его вспыхнуло с прежней силой. Слова застряли у меня в горле.

Он нерешительно, еще колеблясь, поднял руку — в глазах бушевала буря — и вдруг провел кончиками пальцев вдоль моей щеки от скулы к подбородку. Его прикосновение было ледяным, как и в первый раз, но след, оставленный им, был странно горячим — словно я обожглась, но не почувствовала боли.

Он молча повернулся и быстро пошел прочь. Как в бреду я двинулась в зал, голова шла кругом. Ноги отнесли меня в раздевалку, все в том же полусне я переоделась, не замечая никого вокруг. Сознание прояснилось только тогда, когда я почувствовала в своих руках ракетку. Она была не тяжелая, но в моей руке — все равно, что граната. Я заметила, как несколько человек в зале с опаской покосились на меня. Мистер Клапп велел разделиться на пары.

К счастью, Майк еще не полностью растерял рыцарское отношение ко мне — он подошел и встал рядом.

— Хочешь, будем играть вместе?

— Спасибо, Майк, но, знаешь, ты совсем не обязан делать это, — я состроила извиняющуюся гримаску.

— Не волнуйся, я буду держаться подальше, — усмехнулся он. Иногда он бывал таким милым.

Но все пошло не так уж гладко. Я каким-то образом умудрилась ударить себя ракеткой по лбу, а затем рикошетом оцарапать плечо Майка.

Остаток урока я провела в дальнем углу площадки, держа ракетку у себя за спиной от греха подальше. Майк, несмотря на полученные раны, держался превосходно и выиграл три гейма из четырех практически в одиночку. Благодаря ему мне поставили за этот урок незаслуженную пятерку.

— Ну, что? — начал он, когда мы шли с площадки.

— Что значит «что»?

— Ты и Каллен, да? — обличающим тоном спросил он. Нежность и благодарность к нему мигом испарились.

— Это не твое дело, Майк, — предупредила я, про себя предрекая Джессике семь кругов ада.

— Мне это не нравится, — упрямо продолжал он.

— Ну и подумаешь! — бросила я.

— Он смотрит на тебя так… так, словно хочет съесть! — закончил он, не обратив внимания на мою резкость.

Со мной едва не случилась истерика, но я задавила ее в зародыше. Только один маленький безумный смешок сумел выпрыгнуть наружу. Майк мрачно посмотрел на меня. Я помахала на прощанье и исчезла в раздевалке.

Я быстро оделась, и что-то более сильное, чем страх, заставляло мое сердце колотиться о ребра. Ссора с Майком уже стала воспоминанием. Я думала, будет ли Эдвард стоять здесь, или придется ждать его возле машины? Что, если его братья и сестры тоже окажутся там? Тут я почувствовала волну настоящего ужаса. Они знают, что я знаю? Они думают, что я знаю то, что они знают, что я знаю, или как?

Выходя из спортивного корпуса, я уже была готова идти домой пешком, даже не взглянув в сторону парковки. Но мое беспокойство оказалось напрасным. Эдвард ждал меня, небрежно прислонившись к стене, его невероятной красоты лицо было спокойным и умиротворенным. Подойдя к нему, я испытала странное чувство облегчения.

— Привет, — выдохнула я, широко улыбнувшись.

— Привет, — он белозубо улыбнулся в ответ. — Как физкультура?

Я слегка помрачнела и соврала:

— Просто отлично.

— В самом деле? — недоверчиво спросил он. Его взгляд слегка переместился за мое плечо, глаза прищурились. Я оглянулась и увидела удаляющуюся спину Майка.

— Что? — резко спросила я.

Он снова смотрел на меня, глаза были какие-то нехорошие.

— Ньютон действует мне на нервы.

— Ты что, опять подслушивал? — меня охватил ужас. Хорошее настроение исчезло без следа.

— Как твоя голова? — с невинным видом спросил он.

— Ты просто невозможен! — Я повернулась и зашагала более-менее в направлении парковки, в душе не исключая, что все-таки пойду пешком.

Он с легкостью меня догнал.

— Ты сама сказала, что я еще не видел тебя на физкультуре, вот мне и стало интересно.

Поскольку он даже не думал раскаиваться, эти слова я проигнорировала.

Мы молча — я не могла выдавить ни слова от гнева и смущения — шли к его машине. Но, не дойдя нескольких шагов, я остановилась: машину окружала толпа мальчишек.

Мгновение спустя я поняла, что объектом их внимания был не «Вольво» , а красный кабриолет Розали. В устремленных на машину глазах горело вожделение. Никто даже не взглянул на Эдварда, когда тот проскользнул между ними к своей двери. Я быстро запрыгнула на пассажирское сиденье, также никем не замеченная.

— Шикарно, — тихо пробормотал он.

— Что это за машина? — спросила я.

— M3.

— Прости, но это совершенно чуждый мне язык.

— Это BMW, — он закатил глаза. Не глядя на меня, он старался выбраться с парковки так, чтобы не задеть никого из поклонников кабриолета.

Я кивнула — об этой марке я что-то слышала.

— Ты все еще сердишься? — спросил он, виртуозно выруливая на дорожку.

— Разумеется.

Он вздохнул.

— Простишь меня, если я извинюсь?

— Может быть… если не шутишь. И если пообещаешь больше так не делать, — железным голосом произнесла я.