Сумерки - Стефани Майер

— Да, — он улыбнулся и, помедлив, добавил: — Но если ты не захочешь быть… наедине со мной, я все же попросил бы тебя не ездить одной в Сиэтл. Я не могу без ужаса думать о том, какие возможности откроются перед тобой в большом городе.

Я оскорбилась:

— Да Финикс в три раза больше Сиэтла — хотя бы по количеству жителей. Что касается размеров…

— Но это же очевидно — перебил он меня. — Пока ты была в Финиксе, твой жребий еще не выпал. Поэтому сейчас я предпочел бы, чтобы ты была при мне, — и его глаза снова коварно засияли.

Я была не в силах спорить, то ли с его глазами, то ли с его аргументами — хотя стоило бы.

— В любом случае, я не прочь побыть наедине с тобой.

— Знаю, — грустно вздохнул он. — Все равно, скажи Чарли.

— С какой стати мне нужно впутывать Чарли?

Вдруг его глаза дико сверкнули:

— Чтобы у меня появился хотя бы слабый мотив вернуть тебя назад.

Я судорожно сглотнула. Но после секунды колебания твердо ответила:

— Думаю, лучше я испытаю судьбу.

Он сердито фыркнул и отвернулся.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — предложила я.

— О чем ты хочешь поговорить? — спросил он. Раздражение еще владело им.

Я посмотрела вокруг, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. Обегая глазами зал, я встретила взгляд Элис, его сестры, — она пристально смотрела на меня. Все остальные смотрели на Эдварда. Я быстро отвернулась и выпалила первое, что пришло на ум:

— Зачем вы на той неделе ездили в Гоут Рокс? Охотиться? Чарли сказал, что там не место для прогулок, много медведей.

Он уставился на меня так, словно я не понимала элементарных вещей.

— Медведи! — ахнула я, и он самодовольно усмехнулся. — Но ведь сейчас не сезон, — сурово добавила я, чтобы скрыть шок.

— Не сезон для охотников с ружьями, если внимательно почитать закон, — заметил Эдвард.

Он с удовольствием наблюдал за тем, как я потихоньку переваривала сказанное.

— Медведи, — с усилием повторила я.

— Эмметт больше всего любит гризли— он говорил светским тоном, но приглядывался ко мне очень внимательно. Я постаралась собраться.

— Хм-м, — сказала я, откусывая кусочек пиццы, чтобы иметь возможность отвести глаза. Покончив с пиццей, я взяла стакан с колой и отхлебнула глоток.

— Ну хорошо, — наконец выговорила я и посмотрела ему в лицо. Он был уже не на шутку встревожен. — А что любишь ты?

Он поднял бровь, и уголки его рта опустились в показном неодобрении.

— Горных львов.

— Вот как, — я изобразила вежливую незаинтересованность и снова нашла глазами стакан с колой.

— Разумеется, — продолжил Эдвард, подхватывая мой тон, — мы заботимся о том, чтобы не наносить вреда окружающей среде своей незаконной охотой. Мы ищем территории, перенаселенные хищниками, и ради этого иногда преодолеваем большие расстояния. В таких местах обычно водится много оленей и лосей, и они тоже годятся, но что за радость от такой охоты?

Он дерзко улыбнулся, явно дразня меня.

— Да, в самом деле, — пробормотала я сквозь очередной кусок пиццы.

— У Эмметта любимый сезон — ранняя весна. Медведи только-только выходят из спячки и поэтому страшно раздражительны, — он улыбнулся, вспомнив какую-то шутку.

— Нет большей радости, чем раздраженный гризли, — согласилась я, кивнув.

Он хохотнул и покачал головой.

— Скажи мне, пожалуйста, что ты на самом деле думаешь?

— Я стараюсь представить себе это, но не могу, — призналась я. — Как вы охотитесь на медведей без оружия?

— Ну, оружие-то у нас есть, — он обнажил ярко-белые зубы в быстрой угрожающей улыбке. Я подавила дрожь прежде, чем она выдала меня. — Правда, его не учитывали, когда писали законы об охоте. Если ты когда-нибудь видела по телевизору, как атакует медведь, можешь представить себе Эмметта в этой роли.

Я не смогла унять следующий приступ дрожи, и он пробежал по моей спине вдоль позвоночника. Я украдкой бросила взгляд на Эмметта, который, к счастью, не смотрел на меня. Толстые ленты мускулов, охватывавшие его руки и торс, выглядели теперь еще более угрожающими.

Эдвард проследил мой взгляд и коротко рассмеялся. Я уставилась на него, совершенно обессилев.

— А ты тоже как медведь? — тихо спросила я.

— Нет, как горный лев, — сказал он небрежно. — По крайней мере, мне так говорят. Наверное, наши предпочтения что-то значат.

— Наверное, — повторила я и попыталась улыбнуться. Но в моей голове теснились образы настолько противоречивые, что едва получалось сопоставить их друг с другом. — А я могу на это посмотреть?

— Нет, никогда, — его лицо вдруг побелело сильнее обычного, а взгляд полыхнул яростью. Я отодвинулась, потрясенная и — я никогда бы ему в этом не призналась — испуганная его реакцией. Он тоже откинулся назад и скрестил руки на груди.

— Слишком страшно? — спросила я, когда голос вновь стал меня слушаться.

— Если бы так, я взял бы тебя с нами хоть сегодня, — резко ответил он. — Тебе просто необходима хорошая доза здорового страха. Нет ничего полезнее в твоем состоянии.

— Тогда почему? — настаивала я, стараясь не замечать его гнева.

Долго, целую минуту, Эдвард смотрел на меня сердито сверкавшими глазами.

— Потом, — наконец, сказал он и одним гибким движением поднялся на ноги. — Пойдем, а то опоздаем.

Я оглянулась и с изумлением обнаружила, что он прав, и столовая почти пуста. Когда я с ним, пространство и время сливаются в расплывчатое пятно, и я теряю восприятие и того, и другого. Я вскочила и схватила со стула свою сумку.

— Ладно, потом, — согласилась я. Я не забуду.

Весь класс наблюдал, как мы вместе вошли в дверь и направились к лабораторному столу. Я заметила, что Эдвард не стал передвигать стул, чтобы оказаться подальше от меня. Напротив, он сел довольно близко, так, что наши локти почти соприкасались.

Мистер Беннер вскоре появился в классе (умеет же он вовремя готовиться к урокам!), пятясь задом в двери и затаскивая высокую металлическую раму на колесах. На ней стояли довольно древние на вид телевизор и видеоплеер. Будем смотреть кино, — ветерок оживления весело промчался по классу.

Мистер Беннер сунул кассету в сопротивляющийся плеер и выключил свет.

Как только в комнате воцарилась полная темнота, я вдруг с небывалой остротой ощутила присутствие Эдварда, сидящего совсем рядом со мной. Ошеломляющий поток электричества, внезапно пронзивший все тело, заставил меня поразиться: неужели возможно чувствовать его близость сильнее, чем я чувствовала до сих пор? Безумное желание протянуть руку и коснуться его, всего раз в темноте провести пальцами по его прекрасному лицу почти сокрушило мою волю. Плотно сложив руки на груди, я крепко сжала кулаки. Казалось, я вот-вот потеряю рассудок.