Воин тумана - Джин Вулф

– Благородный спартанец, – начал было худой человек в пурпурном плаще, – если позволишь…

– Не позволю. Вы, ионийцы, на золоте просто помешаны. Мы одерживаем для вас победу за победой, так что вам кажется, будто и у нас золота полно. Да самый жалкий раб в этом доме куда богаче любого спартанца!

– Ну, раз так… – пожал плечами милетец и повернулся, чтобы уйти, но Эвтакт остановил его:

– Эй, не так быстра – Два воина преградили милетцу путь к двери. – Уйдешь, когда я позволю, не раньше. А пока слушайся моих приказов, иначе плохо тебе придется. Ты, Латро, пойдешь с нами; и эта девочка тоже. Как ее имя?

– Ио! – пискнула Ио.

– А ты, женщина, – Эвтакт повернулся к Каллеос, – обратись к Павсанию или к любому из наших военачальников, и деньги тебе вернут. Молчать!

Слишком много болтаете – все вы здесь болтуны!

– Господин, – спросил я, – можно мне взять в своей комнате плащ и чистые хитоны?

Он кивнул:

– Можешь взять все, что хочешь, главное, книгу свою не забудь. Басий, ступай с ним.

– Эврикл, – обратилась Каллеос к человеку в пурпурном плаще, – но ты-то ведь не уйдешь с ними?

– Нет конечно! – ответил тот.

Эвтакт живо обернулся к нему:

– Ты хочешь сказать – конечно да! Ты ведь родом из Милета, а Милет входит в состав Империи, которая воюет против нас, так что теперь ты наш пленник. Если вздумаешь колдовать, тебе быстренько перережут глотку – пикнуть не успеешь!

Я ушел в сопровождении Басия и больше ничего из их разговора не слышал.

Когда мы вернулись, в ногах Ио уже лежал маленький узелок; она прижимала к себе деревянную куклу. Басий вопросительно глянул на Эвтакта и указал на мой меч.

– Он был у меня в доме сторожем, лохаг, – пояснила Каллеос. – Если хочешь, Латро, оставь свой меч здесь, я его сохраню для тебя.

– Нет, – возразил Эвтакт, – пусть передаст Басию. Возможно, Павсаний сам захочет вернуть Латро его меч.

После прохлады внутреннего дворика улица показалась мне просто раскаленной. Я вскинул узел с пожитками на плечо и свободной рукой взял за руку Ио; она крепко уцепилась за меня, другой рукой сжимая свой узелок.

Перед нами вышагивал Эвтакт, который смотрел на каждого встречного в упор, желая смутить, и все время плевался, ибо его обоняние оскорбляли запахи городских помоек. Милетец с кислым видом тащился сзади и что-то бормотал себе под нос.

Басий шел справа от меня, а слева и сзади вышагивали остальные гоплиты – с длинными копьями, в красных плащах и с тяжелыми щитами, на которых была изображена похожая на один из значков клинописи буква, которую жители Пурпуровой страны[109] называли «стилус». Это был, видимо, авангард спартанской армии, и лучники, стоявшие на страже у городских ворот, с явным облегчением посматривали на них.

У каждого спартанского гоплита было по несколько рабов, которые несли его имущество, ставили для него палатку и готовили пищу. Рабы уже успели купить в Афинах вина, так что и нам перепало немного, поскольку сами воины еще даже не завтракали. Рабы купили также луку, вареного ячменя, соленых оливок и сыру. Ио утверждает, что я ничего не помню, и, наверное, так оно и есть, однако я сразу вспомнил, сколько вина подавалось к столу у Каллеос и какие замечательные дыни и фиги она покупала.

Прежде чем нам дали поесть, Эвтакт послал в Афины рабов, чтобы вызвать вторую эномотию[110]. После трапезы (кстати, очень быстро завершившейся) он приказал остальным рабам разбить лагерь. Я спросил Басия, куда мы идем.

– Возвращаемся на Пелопоннес, – ответил он, – если царевич сейчас там.

Он хочет тебя видеть.

Я спросил, зачем я ему, но Басий так и не ответил.

– Ты, наверно, не помнишь, – сказала мне Ио, – но мы уже плавали у берегов Пелопоннеса с Гиперидом. Этот полуостров тогда показался мне совсем диким – на берегу мы видели всего несколько маленьких деревушек.

Басий кивнул:

– Верно, у побережья слишком много морских разбойников. Торговлей для Спарты занимается Коринф.

Тут этот милетец, явно прислушивавшийся к нашему разговору, заметил:

– И благодаря этому неустанно богатеет!

– Ну это их дело, – равнодушно откликнулся Басий и пошел прочь.

– Странные люди, правда? – обратился ко мне милетец. – Я знаю, ты меня не помнишь, Латро, но я Эврикл Некромант. Вспомни, еще не так давно ты держал на кладбище факел, помогая мне сотворить одно из самых знаменитых своих чудес.

– Да, ты действительно был в гостях у Каллеос во время той пирушки, – подтвердила Ио, – и держал пари с Гиперидом. Мне Рода рассказывала.

Эврикл согласно кивнул.

– Верно, девочка! Из чего можно заключить, что я добрый приятель Каллеос, законной владелицы Латро.

– Ничего подобного!

Эврикл с неодобрением посмотрел на Ио. У него удивительная способность выражать удивление, поднимая одну бровь значительно выше другой.

– Латро – свободный человек! А я его рабыня! Каллеос утверждала, правда, что я принадлежу ей, но у нее на меня даже купчей нет.

– Как и на Латро, по-моему. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Между прочим, не вздумайте говорить о купле-продаже с этими спартанцами! Если у всех народов на земле торговля всегда считалась делом уважаемым, а воровство – недостойным, то у спартанцев все наоборот. Вор для них – прямо-таки герой, особенно если его не поймали, а торговец, даже если у него всего лишь прилавок на рынке, – человек совершенно порочный.

– Ты их, похоже, недолюбливаешь, – сказал я.

– А кто их любит? Некоторые, правда, ими восхищаются, чуть ли не поклоняются им, но любить – не любит никто! Да судя по тому, что я видел сегодня, они и друг друга-то не слишком любят.

Ио спросила, бывал ли он на Пелопоннесе.

Он с сокрушенным видом кивнул:

– Там, стоит отойти подальше от Коринфа, что на Истме[111], ужасная бедность! И еды-то приличной не найдешь – все ячмень да бобы. Вы ведь видели, как обошелся со мной Эвтакт? Вместо благодарности сделал меня своим пленником. А ведь я принес ему весьма ценные сведения! За такие любой военачальник из приличного города непременно наполнил бы мне рот серебром.

– Ты ведь сообщил этим спартанцам обо мне, – сказал я.

– Да, это так. И по-моему, поступил весьма хитро. Видишь ли, я узнал, что спартанцы ходят по Афинам и всем задают дурацкие вопросы, даже внимания на ответ не обращая. Они, например, спрашивали, где тот или иной человек обедал. Люди по большей части, естественно, отвечали, что дома или у друзей, ну, некоторые – в гостинице или харчевне; однако же ответы их вроде бы никакого значения для спартанцев не имели. И вот, выслушав с полдюжины подобных историй, я догадался: они ищут человека, который не помнит, где обедал. То есть, по всей вероятности, тебя.