Врата судьбы - Рафаэль Сабатини

— Сэр Джон! — вскинулся Понсфорт. — Не испытывайте моего терпения, или я позабуду о разнице в возрасте.

— Мне это безразлично. Есть множество молодых людей, желающих свести с вами счеты. Что вы скажете об О’Ниле или Ли, о своем бывшем друге Хэрвуде, Клинтоне, Браунриге и, наконец, о мистере Дайке, самом опытном (фехтовальщике в Англии? Задумывались ли вы над тем, что произойдет, когда все эти джентльмены и другие, которых вы предали и посадили в тюрьму, выйдут на свободу? А их освободят, ведь у правительства нет оснований предъявить им обвинение в государственном преступлении. Будьте уверены, они тотчас же отомстят вам за низкое предательство, за то, что вы их продали. Или вы надеетесь, что они не знают о нем или сомневаются в вашем предательстве?

С последней встречи с Гейнором лорд Понсфорт терзался этой мыслью. Гейнор сказал его светлости прямо в глаза, что его предательство раскрыто. То, что знал Гейнор, несомненно, знали и другие заговорщики. А что, если нет? Теперь, когда Гейнора казнили, лорд Понсфорт, как за соломинку, ухватился за эту мысль. Что же касается сэра Джона, его сомнения и подозрения объясняются очень просто: он, Понсфорт, сам в завуалированной форме угрожал сэру Джону, покидая прошлый раз его дом. Лорд Понсфорт медленно покачал головой под тяжелым черным париком, придав глазам выражение грусти.

— Как глубоко вы заблуждаетесь! — тяжело вздохнул он. — Упомянутые вами джентльмены вряд ли придерживаются обо мне такого мнения. Но если кто-нибудь из них бросит мне вызов, я готов драться на любых условиях. А пока, сэр Джон, займемся делом, по которому я и прибыл сюда.

— Верно! — резко сказал баронет. — Конечно, я задерживаю вас. Так какое у вас ко мне дело? Чем скорей мы его решим, тем лучше: вы избавите меня от своего присутствия!

— Я явился предупредить вас.

— Как в свое время Гарри Гейнора? — последовал колкий ответ.

Лорд Понсфорт некоторое время молчал, все с тем же грустным выражением смотря на сэра Джона.

— Именно так, — со вздохом проговорил он наконец. — Пожалуй, мне действительно лучше уйти и предоставить нависшему над вами року решить вашу судьбу, ибо я получаю от вас одни лишь оскорбления. И все же, сэр, прошу учесть — у меня нет иного способа убедить вас, что я ничего не выигрываю от своего предупреждения, но... — добавил он с расстановкой, — я, возможно, окажусь в большом выигрыше, если вас привлекут к суду.

— Вы ошибаетесь, — сказал сэр Джон, — суд мне не грозит.

— Это вы ошибаетесь, сэр Джон. Вам угрожает опасность, серьезная опасность, вам могут предъявить обвинение в государственной измене. Других перечисленных вами джентльменов правительство не будет преследовать в судебном порядке, и я этому рад. Их освободят за неимением улик — такова политика правительства. Но вы, сэр, совсем другое дела.

— Согласен, — кивнул сэр Джон, — мне изначально невозможно предъявить какого-либо обвинения.

— Вы полагаете? — печально произнес лорд Понсфорт и снова покачал красивой головой, — Но вы кое-что упустили из виду. Вы совсем забыли, что укрывали некоего Гарри Гейнора, пресловутого якобитского агента и шпиона, — пользуюсь терминологией правительства, — впоследствии осужденного и повешенного.

Это была чистая правда. Сэр Джон, конечно, не забыл самого факта укрывательства, но действительно упустил из виду, какие оно может иметь для него последствия, если правительство пожелает привлечь его к суду. Он не ожидал такого поворота событий и теперь, когда Понсфорт привлек к этому его внимание, сэр Джон остро ощутил опасность. Он будто подошел к краю пропасти. Вся его надменность разом пропала, он ссутулился, заложил руки за спину, и лицо его приняло озабоченное выражение. Сэр Джон думал не только о том, какая опасность угрожает ему, но и о жене и о дочери. Его осторожность, граничившая с равнодушием к делу, приверженцем которого он был в душе, объяснялась именно беспокойством за близких. Если его обвинят в государственной измене, что вполне вероятно, частью наказания будет конфискация имущества, и леди Кинастон и Эвелин останутся без средств к существованию.

Последовало долгое молчание. Сэр Джон, понурив голову, размышлял. Когда он наконец поднял на посетителя встревоженный взгляд, лорд Понсфорт отметил, что лицо сэра Джона сделалось мертвенно-бледным. Но, хотя он держался теперь без былой надменности, тон и слова, обращенные к Понсфорту, были столь же бескомпромиссны.

— Стало быть, вы явились предупредить меня об этом?

— Хотелось бы, чтобы дело этим ограничилось, — ответил Понсфорт. — Однако я приехал с известием о том, что милорд Картерет решает, подписать ли ему ордер на ваш арест по обвинению в государственной измене...

Сэр Джон горько улыбнулся:

— Ваше сообщение сослужило добрую службу: если у меня и были какие-то сомнения по поводу вашей связи с правительством, то теперь их нет.

Лицо Понсфорта слегка помрачнело, но не утратило невозмутимости.

— Вы упорно отстаиваете неблагосклонное мнение обо мне, — сказал он, — Оно настолько укоренилось, что все используется для его подтверждения. Но вы ошибаетесь, сэр Джон. Мои сведения — результат дружеских отношений с министром. Эти сведения позволили мне оказать услугу друзьям, но они же, сэр, позволили людям вроде вас, не входящим в число моих друзей, неверно истолковать мои цели. Добавлю к сказанному, сэр, что в вашем случае ордер на арест был бы выдан, не окажи я некоторое давление на его светлость, Я сыграл на его дружеском расположении ко мне и посетовал на то, что первый пострадаю, если вас арестуют, ибо уповаю на честь вскоре породниться с вами.

— Я знал, что разговор закончится таким образом, — сухо заметил сэр Джон.

Понсфорт нахмурился:

— Бескорыстие моих побуждений очевидно непредубежденному человеку, и я поражаюсь вашему недоверию, сэр. Вероятно, вы решили, что я пришел торговаться с вами. Вы ждете, что я скажу: «Как опекун соизвольте дать мне разрешение жениться на вашей племяннице, а я употреблю все свое влияние на лорда Картерета, чтобы он не подписывал ордера на ваш арест». Вы этого от меня ждете, не так ли?

— Да, какого-нибудь предложения в этом роде, — признался баронет, — Но я предполагал, что вы преподнесете его в более отвлеченной, туманной форме.

Лорд Понсфорт, задумчиво поглаживая раздвоенный подбородок и сузив глаза, наблюдал за сэром Джоном.

— Позвольте привлечь ваше внимание к тому факту, сэр Джон, — начал он мягко, — что для достижения цели, которую вы мне приписываете, мне нужно лишь терпеливо, стоя в сторонке, выждать, когда вас арестуют по обвинению в государственной измене. Более того, будь я человеком своекорыстным, каковым вы меня считаете и без малейших угрызений совести называете, я бы использовал дружеское расположение его светлости и настоял на вашем немедленном аресте. Прошу не забывать: после неизбежного обвинения в государственной измене вас объявят вне закона. Полномочия, предоставленные вам по завещанию покойного мистера Холлинстоуна, будут приостановлены, по закону вы не будете иметь голоса, и вашей санкции на мой брак с вашей племянницей и подопечной больше не потребуется. Ни ваше согласие, ни ваш запрет не будут иметь юридической силы. Все это, сэр Джон, возможно, позволит вам судить обо мне более справедливо.