Горизонты оружия - Григорий Панченко

Тройной поединок Горациев и Куриациев, еще благородно-почетный по всем параметрам, но уже почти гладиаторский по форме — не отголосок ли эпохи, когда римляне играли в такие игры (пока что не гладиаторские!) сами, не доверяя их «дрессированным специалистам»? Да, римские авторы представили мотивацию участников слегка иначе — но ведь эти мотивы уже были малопонятны и для цивилизованных римлян «письменной» эпохи! А те, что еще понятны — уже малоприятны; волей-неволей приходилось их облагораживать.

Добавим, что какой-то особо римской или даже италийской уникальности тут не видно. И у кельтов с германцами бытовали сходные представления о таком вот священном «воине-жертве», и у славян… И даже в евразийском племени эсэсэсэров, мифология которого требовала от канонизированных героев не просто мужественной смерти, а вычурно-фантастических жертвоприношений типа затыкания своей плотью пулеметной амбразуры или прыжка под танк со связкой гранат в обнимку.

Между прочим, в допулеметное время такие «посвященные смерти» могли и не погибнуть (или по примеру последнего из Горациев, или просто потому, что битва не состоялась, противник отступил). Тогда как быть? У «нордических» воителей, похоже, именно отсюда начинался путь в берсерки, ульфхеднеры и т. п., чуть ли не до вервольфов включительно; славный и страшный путь бесстрашия уже не человеческого, а скорее «мертвого» или звериного. Римляне же забредать в такие дебри фантастики избегали. Ничего страшного: обратный путь для них не был наглухо закрыт. Существовал сложный и длительный, но вполне доступный даже в военно-полевых условиях обряд «снятия» посвящения. А вот оружие, на котором приносилась клятва, в любом случае хоронили — как павшего в бою воина! И к его, оружия, могиле приближаться после этого было nefas — «нечестиво», чревато опасностью замараться смертным проклятием. Чем не фантастика?!

Вот одна из причин (но не единственная!), по которой к гладиатору относились настороженно. Он ведь — раб, осужденный преступник и т. п.; никто не будет с ним возиться как с «генералом» или пусть даже адъютантом, проводя обратный обряд, снимая — пожизненно или посмертно! — это «освящение-проклятие». Приводя христианские аналогии, он — кандидат на «смерть без покаяния», не «очистившись», не подготовившись. Переведя это на язык народных аналогий, в том числе и близких к нашим временам, гладиатор — такой же кандидат в «заложные покойники». А это — образы известные: умерший «нехорошей» смертью (особенно — после столь же «нехорошей» жизни) деревенский колдун, разбойник, убийца или самоубийца… Просто неизвестный деревенской общине-«миру» чужак… «Дикий барин», начиная с обсуждаемых пастушками в «Бежином луге» персонажей и завершая Владом Цепешем с Жилем де Рэ включительно…

Всех их, при малейшей возможности, норовили хоронить за оградой кладбища, на скрещении дорог — и даже после этого ждали от них каких-нибудь вампирских сюрпризов. В чем нынешние фантасты с буколическими пейзанами, кажется, готовы солидаризоваться…

«Гладиаторов, если они были не рабы, а свободные (то есть сами в гладиаторы записались), надлежало хоронить на кладбищах для САМОУБИЙЦ. Вполне логично — что петлю на шею накинул, что гладиатором стал».

Римляне, как видим, и тут не оригинальны. Хотя — стоп! Они, ПО БОЛЬШОМУ СЧЕТУ, поступали цивилизованней. Потому что нет никаких сведений о «глобальном» запрете хоронить гладиаторов на общих кладбищах. А то, что есть, — это несколько «частных» пожеланий особо озабоченных этим вопросом землевладельцев. Допустим, умирал такой сторонник «чистоты идеи» — и завещал магистрату свой земельный участок под кладбище, но с оговоркой: «только для белых»… точнее, в данном случае, «только для римских граждан, не запятнавших себя гладиатурой». Не удивлюсь, если и всем своим остальным имуществом этот завещатель мог распорядиться столь идеологически выдержанно, что в его-то семье и рождалась тема для сочинений «О бедном, но благородном юноше, завербовавшемся в гладиаторы».

На этой кипрской (опять греческая колония!) мозаике отлично видно: мечи у гладиаторов — со «срезанным», ради меньшей убойности, острием. Впрочем, такое и в самом Риме нередко имело место

Так или иначе, но прикосновенность к миру мертвых действительно осеняла гладиатора на всю оставшуюся жизнь. Порой довольно долгую: он мог и освободиться, и разбогатеть, и завести семью[10] — но все равно оставался infame, «обесчещенным», ряд гражданских прав на него не распространялся. При этом какой-то обряд (может быть, неполно-сокращенный?) «освобождения от посвящения смерти» он явно проходил и живым мертвецом уж точно не числился. А в реальной жизни возникали всякие варианты: бывший гладиатор мог даже стать почетным гражданином (но — в греческих провинциях).

Почему не в самом Риме? Тень «того света» здесь, кажется, ни при чем. Прежде всего дело в том, что римляне очень высоко, болезненно высоко ценили права и привилегии римского гражданства. Причем — целиком, в полном комплекте. А раз уж гладиатор, подневольный боец, был хоть какое-то время в части этих прав поражен — обратного хода это не имело. Особенно если он записывался в гладиаторы по своей воле (аналогия с «добровольцами-жертвами» тут неуместна: то была седая древность, да и повод требовался государственной важности). Странная, но точная аналогия этому — отказ от партбилета: к просто беспартийным отношение куда как спокойней, а вот тот, кто священную книжицу выбросит или порвет, автоматически окажется infame, и общаться с ним станет nefas. Как уж выходили из такого положения «бедные, но благородные юноши» — понятия не имеем. Видимо, никак. Но уцелевшие после арены фанаты Калигулы своего гражданского статуса отнюдь не лишались. Попробовал бы кто усомниться, что они имели «повод государственной важности»!

А при чем тут греческие провинции? При том, что гладиатура распространилась по всей римской ойкумене. И эллинский образ мыслей не служил от нее абсолютным противоядием, хотя относительным все же — да, служил.

Так. Что-то мы пока ни слова не сказали о гладиаторском вооружении и тактике боя. Пора исправлять ситуацию.

Известно, что гладиаторы подразделялись по своей квалификации на четыре категории, причем разница между ними была столь велика, что, по неписаным правилам, состязания проводились лишь внутри категорий, иначе финал был бы мгновенен. Гладиаторы «утренней смены», предназначением которых было главным образом разжигать интерес зрителей (основные поединки проводились после обеда), сражались не вполне смертоносным оружием. Иногда это был аркан (у локвеариев), иногда — боло (у велитов), еще чаще — палки и хлысты (ими сражались пагнеарии). Хотя в другой руке боец, как правило, имел достаточно убойный предмет (короткое копье, палицу или кинжал), до резни обычно дело не доходило: утро — время сражений на расстоянии…

Правильно?

Насчет пагнеариев — да. А вот что касается первых двух названных категорий…

Кто сказал, что локвеарий, «арканщик» — гладиатор из числа сражавшихся на арене? Все основные исследования так гласят, научные и научно-популярные? И я сам к этому мнению присоединялся, в т. 1 четырехтомника «История боевых искусств» (ACT, 1996–1997)? А потом повторил это же в двухтомнике «Нетрадиционные боевые искусства» (Фолио, 1997)? Гм… Ну, может, это мнение и верно. А может, нет. Сведения в древнеримских текстах слишком скупы, чтобы можно было подробно рассуждать о локвеариях, столь любимых авторами популярной литературы (фантастика, кажется, до них еще не добралась). Зато что абсолютно точно — так это полное отсутствие локвеариев во ВСЕХ сохранившихся «батальных полотнах» (мозаики, фрески, рельефы и мелкая пластика), где запечатлены открытые схватки перед публикой. Недавно возникло предположение, что локвеарии — специальность из «гладиаторского закулисья». Скорее всего, из тренировочных залов гладиаторских школ тюремного типа. «Вертухаи», заградотрядовцы — пусть и тоже подневольные. И их аркан — не для честного боя (хотя — что это такое в гладиаторском понимании?), а против тех, кто посмел ослушаться приказа идти в бой.

Может показаться, что гладиаторы обмениваются копейными ударами. На самом же деле это — «сближенное» изображение щитоносных велитов, обменивающихся бросками дротиков

(Необходимость таких «заградотрядов» четко осознана и в «Праве на смерть», однако у Олди этим занимаются все же не сами представители гладиаторского сословия, но солдаты. «Паучья центурия», вооруженная не ловчими петлями, а сетями, наподобие… да, безусловно, ретиариев — другой категории гладиаторов.)