Пара для Эммы (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

Эмме казалось, что они идут уже вечность, и когда Ратмир вывел их с Жаром к бескрайнему озеру и показал рукою на остров, то она не сразу поняла, что он говорит.

— Мой дом.

Эмма потрясённо молчала, и только потому, что Ратмир с беспокойством ожидал её реакции, она развела руками и весело выпалила:

— Умеете вы удивить!

Он обрадовался, а Эмма ещё больше воспряла духом, так как видела, что Ратмиру хотелось угодить ей.

Так уж в Эмминой жизни получалось, что она никогда не стремилась быть лидером, не желала руководить, но ей приходилось чуточку верховодить, присматривать за своим первым мужем в студенческую пору, потом за Сергеем.

Это было равенство, но с чуть большей ответственностью на ней, чем на её избранниках.

Во что бы это всё вылилось, когда появились бы дети, сложно сказать, но после разрыва с Сергеем жизнь перевернулась, и Эмма заставила себя понять, принять, что она одна и надеяться не на кого. Сцепила зубы и потащила свой воз, не жалуясь… и вытащила из ямы!

А вот в последние дни она знакомилась с совершенно другим построением общения между мужчиной и женщиной. Ратмир, не прося ничего взамен, оберегал её, обустраивал, защищал, относился к ней с уважением. При таком подходе давешнее равенство теряло свою привлекательность.

Не надо тратить силы и лезть не в свои дела, чтобы подстраховать мужа; становится его опорой, чтобы он смелее отстаивал свои позиции на работе; внушать ему, что он самый лучший и не давать сбиться с этого пути; взваливать на свои плечи взаимоотношения с его многочисленными родственниками, потому что кое-кто не способен уступать и везде напортачит с милейшей улыбкой раскаяния…

При том отношении, которым окутал её Ратмир, вдруг становится легче дышать и вспоминается, что есть многое из того, что может только женщина, и награждаешь такой малостью, как благодарная улыбка, доброе слово, озвучивающее подмеченную мелочь в характере своего спутника. Похоже, никто не говорил ему, что он приятный собеседник, что даже спорить с ним интересно и итогами их разногласий служат неожиданные выводы.

Он говорил ей открыто, что ему нравится заботиться о Жаре и о ней, в ответ Эмма осмелилась сказать, что никогда ещё не чувствовала себя так спокойно, хотя условия вокруг предполагали как минимум нервный стресс. Она приглядывала за малышом и за Ратмиром, беспокоилась о них обоих, и для судьи её простенькая забота оказалась важной, нужной, желанной.

Она даже хотела признаться, что ей, как никогда, хорошо рядом с ним, но подумала, что это его как-то обяжет… вроде как она подтолкнёт его к проявлению иного рода вниманию, а такие вещи либо есть, либо нет.

Эмме даже показалось, что в её душе уже сложены нужные дровишки и не хватает искры, чтобы разгорелось, что-то настоящее, могучее, всепоглощающее, рождающее нечто новое, невыразимо прекрасное. Но если подумать, то душевным пожарам сейчас не время, не место…

Ну что за глупости? Она не будет даже думать обо всём этом, чтобы не испортить то, что уже есть! От одной мысли, что можно стать похожей на вешающуюся на шею Арлетт и получить в ответ тот же холод и небрежение, стыло всё внутри.

Нет-нет-нет, она не променяет тепло на невнятную искру, которая может всё достигнутое разрушить. Нет!

Эмма прошлась по берегу.

— Но как же мы туда попадём?

Она с любопытством туриста и в тоже время оценивающе смотрела на остров. Ей предстоит там жить пару недель, возможно, даже месяц и не хотелось бы пожалеть о сделанном выборе.

Кое-как, но она продвигается в сторону границы и если нанять себе сопровождающего, то, может, стоит потерпеть дожди, размытую дорогу… Эмма отогнала сомнения прочь.

Ей пригодится передышка, особенно малышу. Достигнув цели, она впряжётся в работу, а он останется один. До этого надо успеть научить его правильно интересоваться окружающим, не теряться при виде нового, находить для себя занятие по душе, проводить время с пользой и удовольствием.

Эмма ободряюще сжала ручку Жара. Он впервые видел огромное озеро, к тому же укрытое серыми тучами. Масштабность и мрачность навевали тоску, заставляли ощущать себя беспомощным. Гладь тёмной воды нарушал остров.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Жар пытался понять размеры озера, но взгляд всё время возвращался к суше посреди бескрайнего водного простора. Он лучше Эммы видел словно бы обрубленные берега острова. Издалека они придавали более чёткий контур, но для тех, кто искал бы спасения на острове, это грозило смертью. Из воды невозможно выбраться из-за этих крутых камней. Позже он узнает, что называются они «отвесные скалы». А пока малыш пытался рассмотреть домики, что виднелись сквозь полосу деревьев. Ему хотелось угадать, в каком из них они с Эммой будут жить.

Торчащую посреди острова гору и замок на ней он не воспринял как жильё. Высокая гора, как и скалы у берегов, была гладкой, не давала даже шанса вездесущим сосенкам укорениться на своей поверхности, а замок словно бы являлся её продолжением, и если бы не башенка, то сразу не разберёшь, что на вершине есть рукотворное жилище.

— Здесь спрятана лодка, мы можем добраться на ней, — отчего-то неуверенно предложил Ратмир.

— Вы сомневаетесь, — мягко констатировала Эмма, желая знать, что беспокоит её защитника.

— Лодка маленькая, вам может быть страшно.

— Вода спокойная, — окидывая озеро взглядом и наблюдая лишь небольшую рябь, созданную ветром. — Пока дождь затих, надо действовать… и разве есть другие варианты?

— Я могу подать сигнал, и нам вышлют лодку с гребцами. Так для вас спокойнее и сам переход пройдёт быстрее.

— А как же лошади перебрались к вам… ну те, что разбойничали? — вспомнила Эмма.

— Летом озеро мельчает, вода отступает от берегов, и становятся доступны подводные дорожки. О них знают жители острова, но несложно проследить за ними и узнать проход.

— Значит, остров не так уже неприступен, как кажется?

— Да, для тех, кто там живёт, больше проблем, чем уверенности в безопасности, — вынужденно согласился Ратмир. — Но замок действительно недосягаем для возможных врагов.

— А мы где будем жить?

— В замке. Этот остров принадлежит судьям, и замок построен для первого судьи. Сейчас он принадлежит мне.

— О, я могла бы догадаться… вы же говорили, но этот вечный дождь заставляет думать только о том, чтобы забраться поскорее в кресло у камина и пить горячий глёг. Ну, пожалуй, ещё бы книжечку в руки, других мыслей нет.

— У вас всё это будет, — пообещал Ратмир и отправился за лодкой, так как Эмма с тревогой смотрела на подбирающуюся дождевую тучу.

— А ещё, — присев на корточки перед Жаром, продолжила она, — я сейчас мечтаю, что ты рядом играешь на пушистом ковре. Собираешь разрезанную на части картинку или рисуешь, строишь из кубиков домики или играешь в сражение со змеелюдами. Неважно, главное, чтобы ты был в тепле, спокоен и счастлив.

Эмма крепко обняла его.

— А зачем разрезать картинку, чтобы потом собирать её?

— Это научит тебя лучше понимать, что происходит вокруг. Вот, например, услышал, как одна тётка сказала, что в лесу второй год не родятся грибы. Это может ничего не значить, а может быть частью большого события. Вскоре тебе стало известно от охотников, что белок в этом лесу почему-то не видно и непонятно куда они делись, это тоже часть. Потом до тебя дошли слухи, что маги пришли на ваши земли и ищут что-то необычное, может, пока неопасное, но уже дающее о себе знать.

— Это тоже часть?

— Да, это тоже кусочек. Ты ещё не знаешь, что у магов случилось, но зато ты умеешь подбирать подходящие части и сможешь быстрее других сложить всю картинку происходящего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Сложно.

— Зато интересно. Я научу тебя мысленно идти от малого к большому и обратно. Это поможет тебе в жизни.

— Это как «обратно»?

— В последней таверне, что мы обедали, хозяйка хвасталась вкусно приготовленным мясом. Никто не может повторить. Слишком сложно. Но если разбить всю её готовку на этапы, то это будет многим под силу.