Цивилизация Древнего Рима - Пьер Грималь

Было бы соблазнительно видеть в различных элементах, которые составили римский город, вклад каждого: вообразить, к примеру, что сабинянам больше нравилось оседлое земледелие, а латинянам — пастушество. Но факты противоречат подобным теориям. В разные эпохи сабиняне вели то пастушескую жизнь, то объединялись в земледельческие поселения, а латиняне, с очень давних пор жившие на прибрежной равнине, одновременно занимались и стадами, пасущимися на плато, и полями, где выращивали зерновые. Насколько мы можем об этом судить, перед нами с самого начала предстает экономика смешанного типа, где сосуществуют обе формы сельского хозяйства.

Во времена, когда были составлены Законы двенадцати таблиц, в языке отразился любопытный характер собственности. Согласно Плинию, для обозначения сельского владения (villae)[286] составители этого свода законов использовали слово hortus, которое впоследствии обозначало сад, а сад назывался heredium (наследство). Таким образом, мы узнаем, что римляне в древнейшие времена не обладали полной собственностью на землю, которой они пользовались, чаще всего земли периодически подвергались разделам. Только два участка (juger)[287], составлявших приблизительно половину гектара, были предоставлены каждому из членов семьи, которая имела право их огораживать (именно это означает слово hortus, первоначально обозначавшее «огороженное место»). Следует, таким образом, полагать, что земля в такой очень древней организации принадлежала всему сообществу; граждане обладали в то время только правом завладения, которое могло изменяться. Это, вероятно, был пережиток времен, когда экономика была главным образом связана со скотоводством, потому что этот обычай не совсем понятен земледельцам, привязанным к земле, плодородность которой они стараются ежегодно повышать. Возможно, Рим зародился именно в то время, когда кочевничество уступало место оседлому образу жизни в результате слияния этнических элементов, пришедших извне, с «крестьянами» древнейшего Лациума.

Как бы то ни было, мы видим, что во времена царей в трибы Сервия Туллия включались только жители города. После революции 509 года до н. э. были созданы сельские трибы, которые стали вскоре преобладать. И только в этом олигархическом государстве, которое сменило этрусских «тиранов», сельские элементы играют главенствующую роль. Политическая и юридическая деятельность вновь стала подчиняться девятидневному ритму проведения рынков (nundinae), которые, как и прежде, собирали в городе отцов семейства. Сельская местность со своими имениями начиналась у ворот Рима: Яникульский холм, равнина Ватикана, Эсквилин, берега Аниена[288] были заняты семейными хозяйствами, мужская часть которых обрабатывала землю под руководством главы семейства. Еще имелось только небольшое количество рабов: владение, имевшее скромные размеры, не нуждалось в посторонней помощи. Не покупалось почти ничего; мясо ели крайне редко, в праздничные дни, когда совершали жертвоприношение богам, но обычно воздерживались от принесения в жертву быка или коровы — животных слишком дорогих, которых берегли для официальных церемоний, когда жертвоприношение совершалось официальными лицами от имени государства. Чаще всего в жертву приносили свиней или ягнят. Свинину солили в бочках (соль издавна добывалась в Остии, караваны торговцев солью проходили через Рим вверх, по долине Тибра и Соляной дороге — via Solaria, — к сабинским землям) и использовали в основном как приправу к овощам, которые составляли основу питания, главным образом это была капуста, разнообразные сорта которой уже были известны. Овощи выращивались крестьянками в примыкавшем к дому огороде. В этой «второй кладовой» (именно так назывались сады), в изобилии произрастали капуста, лук-порей, листовая свекла, рута, цикорий, огурцы и др. Рацион состоял из полбяной или пшеничной каши, овощей, варенных с вяленой свининой, еще полудиких яблок и груш. Виноград был уже известен: арийские пришельцы обнаружили виноград, когда прибыли на берега Средиземного моря. Это доказывается словами, обозначающими вино, близкими в греческом и латинском языке, они не имеют отношения к индоевропейской этимологии и были заимствованы независимо друг от друга из языка, бытовавшего в средиземноморском регионе. Однако, хотя виноград культивировался в стране римлян с очень древних времен, на самом деле употребление вина было крайне ограниченно; женщинам оно было запрещено под страхом смерти. Некоторые историки по этому поводу замечают, что римляне уподобляли вино крови и любую женщину, испившую его, могли обвинить в супружеской измене, так как винопитием она вливала в себя чужую кровь. Другие замечают, что в античной медицине вино считалось средством, вызывающим выкидыш, чем и объяснялся его строгий запрет для женщин. Что бы там ни было, несомненно, употребление вина было окружено религиозными предосторожностями; оно являлось одной из четырех «жертвенных жидкостей», как молоко, кровь и вода, и так же наделялось магическим действием. Разве исступление опьянения не является чем-то вроде божественной одержимости — той же природы, что и пророческий энтузиазм? Вполне естественно, что отцы семейства стремились защитить своих жен от наркотической опасности и влияния буйных божеств, каковыми для мужчин являлся Liber Pater, для женщин — Венера. Таким образом, очень долго в Риме пили вино только мужчины, согласно тщательно соблюдаемым обрядам. Этот суровый сельский образ жизни сохранялся долго. С развитием хозяйства сельские жители становились богаче, втягивались в политическую жизнь Рима и вынуждены были все чаще отправляться в город. Во II веке н. э. образ жизни крестьян Лациума становится шире, они постепенно отказываются от дедовских обычаев и становятся горожанами. Но было бы ошибочно думать, что латинское крестьянство исчезло; напротив, оно существовало не только в Сабинских горах, но и у ворот самого города. Холмы современных Кастелли Романи[289]: Фраскати, Тиволи, Кастельгандольфо — были заняты маленькими и средними владениями, в которых хозяйством занимались сами землевладельцы с минимумом рабов. Например, отец Цицерона жил в своем имении в Арпине на берегах Лириса[290], и многие горожане, когда-то прибывшие в Рим, чтобы удовлетворить свое честолюбие и участвовать в политической жизни, сохраняли очень тесные связи со своим муниципием, из которого они происходили, со своим небольшим городком, где их родственники продолжали вести жизнь предков.

По мере развития римского могущества происходила социальная трансформация, которая привела к распределению земель и возникновению земельной аристократии, в руках которой сконцентрировалась большая часть итальянской земли. Этот процесс начался, когда патрицианские gentes получили власть в государстве. Он был неизбежен, учитывая саму организацию gens, где объединялось значительное количество людей под властью отца, в руках которого концентрировалась большая рабочая сила. Кроме того, юридически запрещалось передавать земли в собственность другого рода, что обеспечивало преемственность собственности. Земли, принадлежащие плебеям, напротив, не охранялись этим положением, поэтому постепенно все больше становится землевладений, принадлежащих патрициям. Наконец-то мы сказали, что частной собственности подлежала лишь небольшая часть народных земель; остальная — малая — часть находилась в общественной собственности и прямо не передавалась государством для обработки (по крайней мере, в обычной практике); земля просто занималась, это назвалось «пользование», в интересах того, кто ее обрабатывал. Эта система была особенно благоприятна для многочисленных крупных, владеющих большими стадами gentes, но почти не приносила выгоды плебеям земледельцам, не имевшим помощников, кроме своих прямых потомков и наемных работников. За этим последовало нарушение равновесия, что увеличило могущество патрициата за счет мелких собственников. Бедняки, кое-как перебивавшиеся, зависели от неурожая и, так как располагали малым количеством денег во времена, когда обмен еще являлся основой торговли, часто были вынуждены прибегать к займам, процентная ставка которых была тем тяжелее, чем реже деньги были в городе. Очень быстро проценты достигали суммы капитала и превосходили ее. И горе должнику, который не мог освободиться! Если его не выкупали родственники, то его продавали, как раба, «за Тибр», то есть в страну этрусков, и у него больше не было шанса увидеть родину. Чтобы избежать подобного несчастья, у мелкого, обремененного долгами собственника оставалась только одна возможность: продать землю кредитору, владения которого таким образом увеличивались; крестьянин, лишившийся собственности, уходил в город и пытался устроиться там, занимаясь каким-нибудь мелким ремеслом, пополняя ряды городского плебса. Таким, без сомнения, являлось, по большей части, происхождение этой группы. В принципе волнения, которыми были отмечены первые века республики, вызываются настоящим аграрным кризисом. Мы уже сказали, какими были последствия: образование плебса, сознающего собственную силу, уступки, медленно вырывавшиеся у патрициев под угрозой сецессии, и в конечном счете распад архаичной структуры города, доступ к власти новых людей и секуляризация общественной жизни.