Том 9. Лорд Бискертон и другие - Пэлем Вудхауз

— А-а, понятно.

— Ну а Сигсби Уоддингтон — с Запада. Вся его жизнь, за исключением одного летнего отпуска, когда он ездил в Мэн, прошла в штате Нью-Йорк. Однако послушать его — можно подумать, что он — ковбой-изгнанник. Скорее всего, насмотрелся вестернов. Толи причиной Том Микс, киношный злодей, то ли слабый ум Сигсби вконец сломался от кадров, где Уильям Харт целует свою лошадь, — сказать не берусь, но факт остается фактом: он тоскует о безбрежных просторах прерий. Желаешь поладить с ним, тебе только и надо упомянуть, что родился ты в Айдахо. Деталь биографии, которую, надеюсь, обычно ты тщательно утаиваешь.

— Непременно скажу! — с жаром заверил Джордж. — Не могу передать, Хамилтон, как я тебе благодарен.

— Не стоит. Все равно пользы от этих сведений нет. Женившись во второй раз, Сигсби Уоддингтон продался в рабство со всеми потрохами. Назвать его нулем, и то будет чересчур-. Он выполняет все, что прикажет жена, и ничего кроме этого. Вот ее расположения добиваться надо.

— А как?

— Никак. Все равно не добьешься.

— Железная дамочка? — тревожно осведомился Джордж.

— Что за выражения! — нахмурился Хамилтон. — Из лексикона Муллета, а мало от чего мыслящий человек содрогается сильнее, чем от его словечек. Тем не менее, в определенном смысле, это вульгарное словцо неплохо передает суть миссис Уоддингтон. На Тибете существует древнее поверье, будто человечество произошло от женщины-демона и обезьяны. Многое в Сигсби и его жене подтверждает эту теорию. Не хотел бы дурно отзываться о женщине, но бесполезно скрывать, что миссис Уоддингтон — особа наглая, высокомерная, злая, и душа у нее похожа на изнанку замшелого камня. Любит она только богатых и знатных. Кстати, я случайно узнал, что некий английский лорд повадился к ним в дом, и за него она прочит выдать Молли.

— Только через мой труп!

— Ну, это она с легкостью организует. Мой бедный Джордж, — Хамилтон ласково погладил друга гантелей, — ты берешься за неподъемную ношу, стараешься прыгнуть выше головы. Ты ведь не из отважных Лохинваров. Ты — мягкий, застенчивый, робкий, неуверенный в себе. Я бы отнес тебя к белым мышам. Женщине вроде миссис Уоддингтон потребуется не более двух минут с четвертушкой, чтобы разжевать тебя и выплюнуть… как выразился бы Муллет, — сконфуженно добавил Хамилтон.

— Ей меня не сжевать! — доблестно вскричал Джордж.

— Хм, не знаю… Она не вегетарианка.

— Я вот подумал, а может, ты введешь меня в дом, представишь?

— И твоя кровь обагрит мои руки? Нет-нет!

— Да что ты, какая кровь? Ты так говоришь, словно это не женщина, а банда головорезов. Не боюсь я ее. Ради того, чтобы познакомиться с Молли, — Джордж сглотнул, — я бы и с бешеным быком сразился!

Хамилтон был тронут. Великим людям не чуждо ничто человеческое.

— Хорошо сказано, Джордж. Да, прекрасно сказано! Правда, твоей безрассудной непродуманной методы я по-прежнему не одобряю. Тебе не помешало бы прочитать мой «Разумный брак», иначе ты не поймешь любви. Но твоим боевым духом я восхищаюсь. Если хочешь — что ж, ладно, введу тебя в дом, представлю миссис Уоддингтон. И Бог тебе в помощь…

— Ой, спасибо! Сегодня вечером, ладно?

— Нет, не сегодня. Сегодня я читаю лекцию о современной драме «Дочерям Минервы». Как-нибудь в другой раз.

— Тогда сегодня я, пожалуй, пойду погуляю по 79-й стрит и… — слабо покраснел Джордж. — Погуляю, в общем.

— Да что толку?

— Могу я хотя бы на дом полюбоваться?

— Молодая кровь! — снисходительно бросил Бимиш. — Молодая кровь!

И, твердо встав на бесшумные подошвы, он мощным рывком вскинул гантели.

— Муллет! — окликнул Джордж.

— Сэр?

— Вы уже погладили мой костюм?

— Да, сэр.

— А почистили?

— Да, сэр.

— А галстуки разложили?

— Аккуратным рядком, сэр. Джордж кашлянул.

— Муллет!

— Сэр?

— Вы помните наш разговор?

— Сэр?

— О молодой леди, и… э… а…

— Да, сэр.

— Как я понял, вы ее видели?

— Так, сэр, мельком. Джордж кашлянул опять.

— Э… правда, она довольно хорошенькая?

— Весьма, сэр. Настоящий симпампончик.

— Вот именно, Муллет.

— Правда, сэр?

— Симпампончик… очень точное слово!

— Я тоже так считаю, сэр. Джордж кашлянул в третий раз.

— Таблетку от кашля, сэр? — озабоченно осведомился Муллет.

— Нет, спасибо.

— Слушаюсь, сэр.

— Муллет!

— Сэр?

— Знаете, мистер Бимиш — близкий друг этой семьи.

— Подумать только, сэр!

— Он познакомит меня с ней.

— Как хорошо, сэр!

— Ах, Муллет! — мечтательно вздохнул Джордж. — Жизнь прекрасна.

— Для тех, кто любит ее, сэр.

— Что ж, пошли к галстукам!

ГЛАВА II

В половине восьмого, когда Джордж примерял пятый галстук, в византийском будуаре дома № 16 по 79-й стрит стояла женщина, меряя шагами комнату. фраза на первый взгляд представляется противоречивой. «Что такое? — удивится придирчивый критик. — Стояла и одновременно мерила шагами комнату?» Ответим: да, это вполне возможно, если человек взволнован до глубины души. Происходит это так: вы устраиваетесь на облюбованном местечке и перебираете ногами, словно кошка, которая месит лапами каминный коврик. Порой только так сильные женщины и спасаются от истерики.

Миссис Сигсби X. Уоддингтон женщиной была сильной, и настолько, что посторонний мог бы счесть ее тяжелоатлетом. Не то чтобы она была очень высокой, но столь щедро раздалась во все стороны, что на первый взгляд казалась поистине огромной. Ни про один театральный зал нельзя было сказать, что он почти пуст, если туда заглянула эта дама; а ораторы, если она присутствовала на их выступлении, тешились иллюзией, будто обращаются к подавляющему большинству американцев. Когда она прикатывала в Карлсбад или еще куда-нибудь на воды, городские власти нервно сбивались в кучку, гадая, хватит ли этих вод.

Все это было одним из многих огорчений ее мужа. Когда он женился на ней, она была вполне стройной и к тому же — вдовой покойного П. Хомера Хорлика, Сырного Короля, который оставил ей с десяток миллионов долларов. Чуть ли не все проценты она растрачивала на калорийную пищу.

Итак, миссис Уоддингтон стояла и мерила шагами комнату, когда дверь открылась. — Лорд Ханстэнтон, — объявил Феррис, дворецкий.

Образчики мужской красоты, появлявшиеся до сих пор в этой истории, были не очень высокого уровня, но вошедший сейчас джентльмен резко поднял планку. Высокий, стройный, элегантный, с ясным взглядом голубых глаз (один был увеличен моноклем) и с усиками — такими, знаете, тоненько подстриженными, он поистине поражал взоры. Костюм его был сшит мастером, а отглажен гением. Галстук — ну просто воздушная белоснежная бабочка, слетевшая прямиком с небес и парившая над запонками воротничка, словно над экзотическим цветком! (При виде этого Джордж, трудившийся сейчас над галстуком номер восемь и только что сложивший его вчетверо, взвыл бы от зависти!)

— Вот и я! — объявил лорд Ханстэнтон и, выдержав секундную паузу, добавил: — А что? — точно чувствовал, что на такой вопрос рассчитывают.

— Очень любезно, что сумели зайти, — ответила, повернувшись вокруг собственной оси, миссис Уоддингтон и запыхтела, словно загнанный олень, устремившийся к ручью.

— Ах, что вы, что вы!

— Я знала, что могу на вас положиться.

— Вам стоит только приказать.

— Вы такой преданный друг, хотя мы и знакомы совсем недавно.

— Так что же случилось? — осведомился Ханстэнтон.

К немалому своему удивлению, он почему-то очутился в 7.40 там, куда был зван на 8.30. Когда он одевался, позвонил дворецкий миссис Уоддингтон и передал, что хозяйка просит приехать немедленно. Сейчас, отметив ее крайнюю нервозность, лорд понадеялся про себя, что обед не сорвется.

— Все хуже некуда!

Лорд Ханстэнтон неслышно вздохнул. Неужели весь обед сведется к холодному мясу и пикулям?

— У Сигсби приступ!

— То есть он заболел?

— Нет, не заболел. Раскапризничался. И надо же этому случиться в такой вечер! Вы потратили столько сил на его совершенствование! Я сотни раз говорила, с тех пор как вы появились у нас, Сигсби стал совершенно другим человеком. Знает про всякие вилки, умеет порассуждать про суфле…

— Я очень рад, если те маленькие подсказки, какие я сумел…

— А когда я беру его на прогулку, он держится с внешней стороны тротуара. И на тебе! Сорвался! Да еще когда у меня званый обед!

— Он буйствует?

— Нет. Впал в угрюмость.

— Из-за чего же?

Миссис Уоддингтон жестко поджала губы.

— На него опять напала тоска по Западу.

— Да что вы!

— То самое. Затосковал по великим, безбрежным просторам. Твердит, что Восточные штаты — для неженок, а он желает очутиться там, среди молчаливых каньонов, где мужчина — это мужчина. Если хотите знать мое мнение — кто-то опять подсунул ему книжонку.